― Господин Ким, я буду ждать вас… ― отстранённо начал Хань.

― Чонин.

Он вскинул голову и посмотрел на меня, потом едва заметно улыбнулся и кивнул.

― Чонин, буду ждать тебя послезавтра в это же время. Постарайся сбалансировать свои нагрузки. Всего доброго. ― Хань снова улыбнулся, но по-другому ― ярко и лучисто, словно солнце проблеском из-за туч показалось. Прихватив свою одежду, он ушёл в душ, оставив меня одного. Вот и поговорили…

Прислонившись плечом к двери, я терпеливо ждал, пока он выйдет. По-прежнему не знал, что должен говорить ему, но мне необходимо было прояснить, что же между нами происходит.

Хань удивился, обнаружив, что я ещё не ушёл. Он одёрнул футболку и вопросительно посмотрел на меня.

― Я хотел спросить.

― О чём?

― То… что было… это… ― Да уж, образчик красноречия, нечего сказать, но связные фразы не получались.

― Это просто было, раз уж мы оба этого хотели. Прости, мне действительно нужно идти, к тому же, мы ещё увидимся, верно? ― Он прихватил куртку и сумку и проскользнул в дверь раньше, чем я успел найти нужные слова, чтобы задержать его.

========== - 5 - ==========

- 5 -

На следующий сеанс я пришёл с железной решимостью выяснить всё до конца и с парой билетов на завтрашнее шоу в кармане. Решимость улетучилась мгновенно, едва я зашёл в салон. Первый залп в виде солнечной улыбки заставил меня растеряться, второй в виде быстрого поцелуя и жарких объятий заставил слегка “поплыть”, третий залп ― совместное путешествие в душ. Секс под тугими тёплыми струями стал контрольным выстрелом в голову.

Хань крепко держался за перекладину над нашими головами, обхватив меня ногами. Я же тонул в нём, осыпая поцелуями его гладкую кожу, украшенную прозрачными каплями. Бурно, долго и горячо. Я таял в его руках, как кусочек льда или снежинка, и забывал о том, что было важным.

Не знаю, как он это делал, как заставлял меня терять голову и быть с ним. Нет, ни черта он не походил на ангела ― ангелы на такое не способны, ни один ангел не может так сводить с ума и заставлять хотеть себя. Мне с ним было одновременно хорошо как никогда и как никогда плохо. Мой рай и мой ад сразу. Отдавая себя мне, он как будто ломал меня, заставлял быть с ним вопреки всем моим принципам и убеждениям, не раскрывал причин своих поступков и поведения, даже не говорил со мной.

Я пришёл в себя только на лестнице и вспомнил, что забыл отдать ему билеты. Повернул обратно, встретил последних посетителей и остановился у приоткрытой двери зала.

Нет, меня остановили. Остановили слова, долетевшие изнутри.

― Поверить не могу, что проиграл тебе!

― Проиграл, поэтому давай сюда деньги. ― Этот голос я просто не мог не узнать.

― Кто бы мог подумать, что этот высокомерный парень так быстро сдастся, ― горестно вздохнул Чанёль. ― Я тысячу раз пытался с ним заговорить, но толку, а ты, считай, сразу же его заполучил. Ну ладно, гони подробности ― выпьем за это. И какой же он? Как ты это сделал?

― Это было так легко, что подробности просто скучны и неинтересны, ― со смешком отозвался Хань.

Щёлк ― и всё встало на свои места, залив меня холодом с головы до ног. “Это было так легко…” ― назойливо вертелось в голове. Так легко. “Этот высокомерный парень” ― такие слова я слышал не раз в собственный адрес. Особенно от людей, которые видели меня впервые и живьём.

― А ты говорил, что у него кто-то есть, ― обиженно тянул Чанёль.

― Значит, ошибся, ― пусто и равнодушно.

Хотелось рассмеяться над своей же глупостью: на что я рассчитывал всё это время? Как можно было даже мысль допустить, что тут скрыто нечто большее, чем просто секс? Мы с Ханем ничего друг о друге не знали и встречались лишь несколько раз. Какие тут вообще могли быть отношения? Неудивительно, что я не мог найти подходящих слов, чтобы поговорить с ним, потому что нам просто не о чем было говорить. Почти. Я видел его два года, два года смотрел на него и молча любовался, два года сожалел о несбыточном. Но это делал я, не он. Что думал он, когда заметил меня, и чего захотел, я не знал и не мог знать.

Зато узнал сейчас.

Уверенно зашёл в зал, остановился у стойки рядом с Ханем в полной тишине и положил перед ним злосчастные билеты. Зачем я вспомнил о них и вернулся? Хотя теперь уже ничего не изменить. Я кивнул окаменевшему с бутылкой в руках Чанёлю.

― Шоу будет завтра. Надеюсь, вы сможете развлечься. Доброй ночи.

Развернувшись, я размеренным шагом добрался до двери, а вот дальше помчался вниз по лестнице, не глядя себе под ноги. Оступлюсь и сломаю что-нибудь? Кого это волнует?

Бэкхён считал, что я похож на черепаху. Ни черта подобного! Мой панцирь был куда тоньше и слабее, чем мне казалось до этой минуты. И ведь вроде бы ничего особенного не случилось, подумаешь, секс всего лишь ― без обязательств и обещаний, как часть сеанса массажа. Хань ведь ничего мне не обещал, коль уж на то пошло…

Только всё равно было больно. Всё равно, почему и из-за чего, просто больно.

Я не хотел от Ханя секса, массажа или пары ничего не значащих слов. Я не хотел просто смотреть на него издали и молчать. Я ничего этого, чёрт возьми, не хотел! Я хотел его! Если не стать им, то быть с ним.

Я просто хотел… хотел того, о чём сказал ему в порыве чувств так внезапно для себя самого, зато честно.

Что ж, вот он и сказал: “Это было так легко, что подробности просто скучны и неинтересны”.

Теперь я знал, что значит “быть растоптанным”, и мог поблагодарить Ханя хотя бы за это.

“Мне очень жаль, что ты есть. S”. Мне тоже жаль, мой преданный ненавистник. По крайней мере, прямо сейчас я предпочёл бы второй вариант из знаменитого вопроса Гамлета.

Не быть.

***

― Я видел в зале Тэмина. Ты рад? ― Я был рад уже потому только, что некоторые вещи в мире неизменны. Например, Бэкхён и его неуёмность. И потому, что умение выдерживать боль осталось при мне. ― Кусочек яблока на удачу, а?

― Давай.

Гримёр схватился за голову, увидев, что мы грызём по половинке яблока, завопил не своим голосом и вновь принялся корпеть над нашими лицами. У всех свои маленькие катастрофы в жизни.

― Зал битком просто, ― доверительно сообщил парень из осветительной бригады и умчался на свой пост, чтобы проверить оборудование ещё разок ― на всякий случай.

Чанёль и Хань могли прийти, а могли и не прийти, но я не стал пробираться в удобные для наблюдения места и искать их в толпе. Пришли или нет, это уже неважно. Мне в любом случае завтра придётся отправиться на очередной сеанс. Хочется или нет, но я пойду. Бегство не по мне. Кроме того, Хань мог не опасаться, что я стану хоть в чём-то его обвинять. Я сам дурак, сам и разберусь с этим.

― Три минуты! ― зашипели на нас с Бэкхёном.

― Если захочешь похлопать меня по заднице на удачу…

― Я тебя умоляю ― заткнись!

― Можно мне тогда тебя похлопать?

― Нет.

― Спасибо.

― Пожалуйста.

Это уже традиция: пособачились ― и на сцену, на удачу, а на сцене перестаёт быть важным всё, кроме образов, игры и эмоций. Там ― кусочек иной реальности, построенной из обрывков настоящей.

Сегодня наше выступление сводилось к сложной в исполнении песне Бэкхёна, где у меня были танец, две партии рэпа и финальная строчка. Вместе с Бэкхёном мы танцевали на припевах и ― один раз ― в кульминационной части, в остальное время танцевал я один. Танцы так и не стали сильным местом Бэкхёна, но отсутствие мастерства он компенсировал усердными тренировками.

Мы разыграли своё маленькое представление как по нотам. Пока Бэкхён голосом покорял сердца, я танцевал под магию его голоса и музыку. Хотя слушал я только голос. Музыку я изучил давным-давно вдоль и поперёк и мысленно отдавал команды тактам и ритму. Мне довольно было уловить мелодию в голове, чтобы подобрать нужное настроение и вытащить из глубины души соответствующие эмоции на всеобщее обозрение. А вот голос Бэкхёна придавал новизну и нотку непредсказуемости, потому что мой танец зависел от того, что чувствовал он и какие собирался показать эмоции.