― А чего не убили?

― Это ж водяной дракон пока что. Как убить? Да и за что? Он нападает только там, да и тогда лишь, когда кровь почует. Скоро совсем из воды уйдёт. Никому же мешает.

― Но Ючону вон досталось.

― Дурной потому что. Собака сидит, никого не пускает ― зачем было лезть? Да и язык есть ― спросить мог. А у дракона чешуя ядовитая. И зубы. И когти. И ещё повезло, что мелкий и кислотой не плюнул.

― Райское просто местечко, ― буркнул Джеджун и провёл мокрой губкой по лбу Ючона, чтобы стереть капли пота.

― Уж какое есть. Сегодня ещё ничего, а вот завтра ему туго придётся.

― Почему?

― Я тебе не медик. То ли яд будет распадаться, то ли ещё что. Мерзкая штука. Фиано к этой дряни невосприимчивы. Вон господину Джунсу тоже слегка перепало, а ему хоть бы что. А Ючону просто кожу оцарапало и ободрало, и вот… сам видишь. Уже и температура поднимается.

И правда, если раньше на лбу Пака проступали мелкие капельки, то теперь вся кожа блестела от пота. Джеджун вздохнул и осторожно обтёр лицо друга влажной губкой. Вот ведь… Вечно Ючон куда-нибудь влипнет.

Старик-линнек зря надеялся на благополучный исход этой истории. Чанмин и Юнхо вернулись из рейда ближе к полудню следующего дня. Джеджун как раз спустился с седьмого яруса. С утра он сидел с Ючоном, которому действительно стало намного хуже. Он вроде немного унялся, поэтому Джеджун и рискнул отлучиться. Вовремя.

Чанмин с лёгким недоумением посмотрел на пленника, преградившего ему путь и тихо пробормотавшего слова приветствия. При этом пленник ещё и неоднозначно намекнул, что так рад возвращению господина, так сильно соскучился…

Всё это возымело обратный эффект: Чанмин заподозрил неладное и попытался обойти Джеджуна. Тот, разумеется, не мог этого допустить и постарался Наследника задержать. Ну и через миг остался наедине с Юнхо, который проводил удивлённым взглядом Чанмина, переключившегося на “боевой шаг”. Джеджун вообще не понял, куда исчез господин и ошарашенно моргнул, когда осознал, что кроме него и Юнхо в длинном тёмном коридоре нет ни души. Попытка побега успехом бы не увенчалась ― Джеджун уже понял, что бесполезно соревноваться в скорости с Фиано. Он сжал губы, обошёл главу дома Ветра по широкой дуге и направился в сторону своей комнаты. Вроде бы пронесло…

Джеджун толкнул дверь и переступил порог, а вот закрыть дверь не смог ― здорово мешал нарисовавшийся в проёме Юнхо. Хотелось оттолкнуть его, но Фиано был при оружии. Мало ли. Быть может, ночного приключения в библиотеке маловато, чтобы счесть их любовниками, кто знает этих ненормальных…

― Что надо? ― глухо спросил Джеджун. И его не хватило на то, чтобы добавить “сиятельный”. Обойдётся.

Юнхо молча зашёл внутрь комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь. Пора паниковать, пожалуй, но паниковать не хотелось. Хотелось выплеснуть на этого самодовольного идиота всю накопившуюся злость. Какого чёрта? Ведёт себя так… как никто. И не понять, что именно ему надо. Спать ему больше не с кем, что ли?

― Есть разговор, ― спокойно сообщил Джеджуну Ветер.

Зашибись. Какой прогресс! В прошлый раз ему и в голову не пришло утруждать себя беседами, да и не похоже, чтобы он нуждался именно в беседах. Честно говоря, прямо сейчас Джеджун предпочёл бы старый сценарий: так проще и легче ― никаких сложностей, да и приятно в итоге ― приятнее, чем с кем-либо иным. Не в том смысле, что с другими было плохо. Вовсе нет. Но у всех ― свои желания и предпочтения. Его желания и предпочтения лучше всего угадывал Юнхо. С ним Джеджуну удалось в прошлый раз убежать от реальности и выпасть из этого мира, перестать думать, даже перестать быть. Хорошо это или плохо ― какая разница? Ещё бы этот придурок не смотрел на него вот так ― в упор, загадочно, жгуче. Под взглядом Юнхо можно было сгореть, осыпаться горсткой пепла и из пепла восстать, дабы повторить всю процедуру с самого начала ― и так по кругу, вечно.

Джеджун слегка мотнул головой, чтобы прояснить разум. Мысли куда-то не туда свернули.

А Юнхо спокойно запер дверь на замок.

Тихий щелчок прозвучал в ушах Джеджуна траурным аккордом.

***

Чанмин согнул ноги в коленях, сверху пристроил скрещенные руки и опустил на них подбородок. Взгляд скользнул по бутылке с противоядием ― наполовину пуста. И до сих пор никаких улучшений. Ючон что-то тихо шептал на своём языке ― ни слова не разобрать, бился в путах ― верёвки потемнели от крови.

Наследник осторожно прикоснулся к запястью с содранной кожей и нахмурился. Такими темпами… Он выдернул нож из чехла на предплечье и аккуратно разрезал верёвки на ногах Ючона, потом на руках. Ну вот, на коже остались следы от пут, а на левом запястье ― следы самые глубокие и серьёзные. Перевязать запястье оказалось сложнее, чем Чанмин рассчитывал, но всё же возможно. Через минуту Ючон попытался вырваться, проехался ногтями по рукам Наследника ― короткие ногти оставили глубокие красные полосы.

Чанмин прижал пленника к ковру собственным телом, едва тот собрался сорваться с места. Пак что-то сдавленно пробормотал и вновь дёрнулся. Ладони, крепко сжавшие его плечи, успокоили на время. Фиано прикрыл глаза и постарался дышать неглубоко, чтобы не чуять запах Ючона. Ещё бы придумать нечто эдакое, дабы не ощущать горячее тело под собой так остро и в деталях.

Пленник дышал сбивчиво и прерывисто, дрожал и заметно вздрагивал время от времени. Кожа под пальцами Чанмина была скользкой от пота и крови, раскалённой на ощупь и на запах. И при желании легко услышать быстрое биение сердца ― не нужно и прижиматься ухом к груди. Ючон едва не расцарапал себе в кровь плечо, потом грудь справа. Наследник успел перехватить его за запястье и мягко удержать. Понять, что именно творилось с пострадавшим, нелегко ― с Фиано ничего не случалось в сходных ситуациях, но Чанмин это уже видел. Несколько лет назад другой пленник едва не умер по такой же причине: мало того, что его убивал яд, так он ещё и сам едва себя не прикончил в бреду от сводящей с ума боли.

Конечно, глупо было резать верёвки, всё же они защищали Ючона от себя самого, но и смотреть, как эти верёвки натягивались и медленно ― миллиметр за миллиметром ― стирали кожу в кровь, угрожая повредить вены… Смотреть на это тоже больно.

Чанмин поймал оба запястья Ючона и крепко обхватил одной ладонью. Держал уверенно и надёжно. И мягко, чтобы не причинять ненужных страданий. Свободной рукой он тронул влажные пряди, отвёл со лба и пальцами смахнул прозрачные капли с виска. Под побелевшей кожей быстро-быстро билась голубая жилка, тёмные ресницы подрагивали… Губы покрылись сухой корочкой, треснувшей в нескольких местах, ― кое-где проступили крошечные алые капельки.

Он невольно наклонился. Ближе, ещё чуть-чуть. И замер, ощутив на подбородке обжигающее неровное дыхание Ючона. Нужно всего лишь преодолеть эту невидимую границу, поймать горячий выдох и помочь сделать вдох, чтобы они могли дышать вдвоём ― дышать друг другом, дышать допьяна…

Чанмин резко отстранился, но запястья Ючона не выпустил.

Нет, не так. Всё должно быть иначе. Этот пленник ― особенный, странный. И с самого первого мгновения их встречи он вёл себя по-другому, необычно. Даже сейчас он продолжал отличаться от своих сородичей. Может быть, дело в его познаниях, умении говорить на языке Высших? Но это неважно. Ючон мог бы оказаться в том же положении, что и прочие… как их… аракано, вряд ли это многое изменило бы. Он всё равно остался бы отражением с другой стороны зеркала.

― У зеркала нет другой стороны.

Чанмин моргнул и тронул лоб Ючона. Кажется, он умудрился брякнуть фразу про отражение вслух.

― Слышишь меня?

В ответ невнятный шёпот, и ничего не разобрать.

― У зеркала есть обратная сторона, просто никто про неё не думает. Всем она кажется бесполезной, но это не так. ― Чанмин наклонился, налил немного противоядия в подготовленный стакан с водой, помешал палочкой и поднёс стеклянный край к губам Ючона. Тот послушно выпил, выпил даже с жадностью. Ещё бы, у него такой жар, что пить хочется, наверное, постоянно. ― Блестящая сторона зеркала показывает то, что мы хотим видеть, и то, что видят все вокруг. Большинство. А обратная сторона зеркала… она никогда не лжёт и показывает только правду.