Чонин тянет его за пояс, входит глубоко, прижимает к себе спиной, пальцами твёрдо касается подбородка и заставляет повернуть голову. Целует неистово, сминая губы, и позволяет Сэхуну посасывать кончик языка, чтобы после этот проворный язык прошёлся по кромке зубов и скользнул глубже, дразня лёгкими и быстрыми касаниями. Сэхун падает и падает в пропасть, где нет дна, накрывает рукой ладонь Чонина у себя на животе, другой рукой находит на ощупь затылок Чонина, путается пальцами в густых волосах и не разрешает остановиться. Воздуха не хватает до слёз под ресницами, но хочется, чтобы поцелуй был бесконечным.

Поцелуй всё же заканчивается, и Сэхун, уперевшись руками и коленями понадёжнее, раскачивается от быстрых толчков. Упивается тем, как его мышцы сжимают внутри член Чонина, упивается то лёгкими, то жёсткими прикосновениями ладоней к его телу, мнёт пальцами простыню и мечтает сорвать голос к чёрту, чтобы его стоны не были такими… предательски сладкими, чтобы не выдавали его накопившуюся тоску и жажду близости. Хотя думать об этом всё сложнее. Думать и вовсе не получается, только чувствовать и сходить с ума.

Кровать пружинит под коленями, и Сэхун задыхается от рывка, чтобы вновь прижаться спиной к груди Чонина. Сам поворачивает голову и опять тонет в поцелуе, невольно приподнимается на коленях от сильного толчка и опускается вниз, плотнее насаживаясь с глухим стоном. Ладони Чонина на его поясе влажные от пота и невыносимо горячие, но держат крепко. Губы жадно прижимаются к шее, и Сэхун откидывает голову, позволяя целовать везде, где Чонину возжелается. Шумно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, едва кончик языка надавливает на ямку меж ключицами, вызывая новую вспышку удовольствия.

Они оба падают на скомканные простыни. Сэхун прячет лицо в гладкой ткани и жмурится от тяжести навалившегося на него Чонина. Это ещё не всё, и он расслабленно лежит, наслаждаясь плавными движениями. Чувствует, как Чонин приподнимается, упирается руками в пружинящий матрас и начинает вновь двигаться быстрее, вжимая его собой в упруго-жёсткую поверхность. Кусает шею, целует и снова вбивает в матрас каждым новым толчком с такой одержимостью, словно мечтает оказаться внутри Сэхуна весь. Хотя он и так уже внутри. Весь. И Сэхун не знает, что с этим делать. Чонина слишком много, так много, что реальность давно забыта. Только хочется ещё больше. Даже если это не пережить. Так много прикосновений, поцелуев, тела, эмоций, блаженства. Чересчур. Но нет сил отказаться от добавки. Пока от них обоих ничего не останется.

Ничего и не остаётся. Вообще ничего.

Сэхун после с лёгким удивлением понимает, что лежит на боку и обнимает прижавшегося к нему Чонина. Оба ещё с трудом дышат и кутаются в одеяло. Но Сэхун не помнит, кто из них смог дотянуться до одеяла и затащить на кровать. У него самого хватает сил только на то, чтобы водить руками по телу Чонина, прикасаться губами, гладить. Чонин неожиданно податливый и послушный, нежится от его ласк и выглядит живым соблазном со слегка потерянным взглядом, яркими после поцелуев губами, блестящей от пота кожей… В лице заметнее следы усталости, и он точно выглядит как человек, который пару суток не спал вовсе.

Сэхун гладит его по голове, запуская пальцы в тяжёлые тёмные пряди. С довольным вздохом Чонин всё-таки прикрывает глаза и почти сразу проваливается в сон. Такой спокойный, чистый и доверчивый в объятиях Сэхуна. Удержаться невозможно — Сэхун касается губами смуглого лба и прижимает Чонина к себе крепче. До сих пор ощущает в себе недавнее присутствие Чонина и отголоски оргазма. Тело запуталось в сетях истомы и непривычной нежности, но Сэхуну это нравится. Нравится точно так же, как обнимать тихого и спящего Чонина, греться его жаром, переплетая под одеялом ноги.

На время Сэхун тоже проваливается в дрёму и подрывается от острой жажды. Хочется пить. А ещё не мешало бы попасть в душ. Чонин едва слышно сопит, уткнувшись носом ему в грудь, и продолжает крепко спать, когда Сэхун осторожно сползает с кровати. Сэхун подсовывает Чонину подушку, поправляет одеяло и неохотно отходит от кровати. На ковре валяется одежда, а с мебелью в этой комнате туго. Сэхун просто сгребает одежду в одну кучу и после настороженно выглядывает из спальни. В соседней комнате находит стол и стеллажи у стен. На столе выключенный ноутбук и стопка альбомов. Из любопытства Сэхун раскрывает верхний альбом и натыкается на снимки. Как те, что показывал ему Бэкхён, только отличного качества. На фотографиях миниатюрная тайка, украшенная верёвками. Убедившись, что в этом альбоме только её снимки, Сэхун берёт следующий. Там смешанные фотографии. На одних — всё та же тайка, на других — рослый крепкий парень с застенчивой улыбкой. Сэхун долго смотрит на один снимок, где сильное тело как будто опутано сетью с головы до ног. Узлы при этом в самом деле кажутся необычными — более плотными и крупными. Сеть, скорее, похожа на украшение, чем на простую верёвку. Необъяснимо красиво и завораживающе.

Сэхун кусает губы от нежданного укола ревности. Парень на снимке очень красивый, по-мужски красивый, без капли женственности. И ошеломляюще покорный, беспомощный, передавший себя всецело в руки мастера, украсившего его путами. Даже на снимке в глазах модели Сэхун читает уверенность в себе, в собственной красоте, в желанности. Видит чувство собственного достоинства, преданность и бесконечное доверие мастеру. И видит чувственное удовольствие, которым пропитан весь облик модели. Модели нравится быть раздетым и связанным, нравится быть во власти мастера.

Чонина.

Почти отбросив альбом в сторону от глухой злости, Сэхун убирается из комнаты, находит воду в мини-баре в гостиной, потом всё же попадает в роскошную ванную, приводит себя в порядок, в спальне торопливо одевается и несётся к входной двери. Там ждёт облом, потому что открыть дверь без кода Сэхун не может.

Он прислоняется лбом к двери и сжимает пальцами ручку. Прямо сейчас это похоже на гадскую ловушку. Но он сам захотел попасть домой к Чонину. Попал. И убедился на все сто, что Бэкхён сказал ему правду. Сэхун и не сомневался в этом — Бэкхёну незачем лгать. Но тогда больно не было. Было странно. А теперь…

Кимбаку-бой — вот кто такой Чонин. И он хранит снимки двух своих моделей. Двух бывших пассий. И, быть может, готовит Сэхуну участь третьей пассии. Сэхун помнит, как Чонин рисовал пальцами на нём узоры в прошлый раз. Помнит, как Чонин при этом смотрел на него. Под этим взглядом хочется плавиться, как воск. Но не хочется быть просто моделью, от которой после останутся лишь альбомы со снимками.

Сэхун бесцельно бродит по квартире, но возвращается в спальню и забирается на круглую кровать, где спит Чонин. Борется с искушением и проигрывает. Руки сами тянутся к Чонину, умоляют о прикосновениях. И Сэхун сдаётся, обнимает жаркое тело и прижимает к себе. Обнимает и думает о тех снимках в альбомах. Думает, что Чонин раздевал и связывал всего двоих. И с обоими встречался, быть может, даже спал с ними на этой самой кровати, на которой недавно доводил Сэхуна до предельной черты.

Сэхун думает, что это хорошо. С одной стороны. Потому что Чонин прикасался только к этим людям. С другой стороны, если бы он прикасался к толпе народа… Нет, Сэхун опять теряется и не знает, что ему думать. Да и есть ли у него право думать в таком направлении? Они с Чонином всего лишь пару раз переспали. Три раза, если быть точным. И они ни о чём не уговаривались. Это не тянет на отношения, ведь так? Просто хорошо провели вместе время. Не считая долгие ночи в клубе и тысячу разговоров ни о чём. Чонин даже не назвал Сэхуну настоящее имя и ни словом не обмолвился о “невинном увлечении”.

Красиво раздевать и красиво связывать.

========== Кусь 3. Полный трындец, и гуси уже улетели ==========

Комментарий к Кусь 3. Полный трындец, и гуси уже улетели

Доброе утро, котички :)

Даже не знаю. С утра… На ночь точно не стоит. И на работе тоже не надо.

Последний кусь, наверное, приволоку ближе к ночеру :)