На вражескую палубу Сэхунн не рвался — сновал у борта и приглядывал, чтоб канаты были целы. Рассёк ударом меча лук одного из неосторожных противников и столкнул горемыку в воду. В остальном и без него управились. Лейф хёвдинг хозяйничал на чужой корме, и там доставало его одного с копьём. Противники попались им не шибко отважные — многие сами прыгали за борт и пытались спастись вплавь.
После в трюме нашли невольников на продажу, полдюжины коней, бочонок вина, серебра немного и поделки из стекла. Не так уж и плохо, но всё это уместилось на “Вороне”, потому Лейф хёвдинг велел захваченный корабль пустить ко дну. Пленников сковали с рабами, а куда их ещё? Вряд ли за них кто-то дал бы хороший выкуп, а так можно в прибыль себе продать, благо, до Рюгена осталось пути совсем ничего.
Отец снова взялся за правило, а Сэхунн полез под скамью — досыпать. Ему приснился тот самый чёрный корабль, что он видел давеча у самого небоската. Только корабль превратился в чёрного волка, сяжисто скакавшего по волнам. Роскошный пушистый хвост не намокал, хотя из-под крепких мощных лап в стороны летели солёные брызги. Уши торчком, розовый язык, клыки острые и зелень глаз в полумраке. Волк мчался по волнам прямо на Сэхунна. Пружинисто прыгнул, сшиб Сэхунна на палубу и опалил горячим дыханием щёку. Смотрел, поставив лапу на грудь и придавив Сэхунна к мокрым доскам.
Большой волк. Чёрный мех переливался серебристыми искорками в неверном свете. Волк облизнулся — розовым по чёрному. Зарычал глухо. Притихнув, обнюхал Сэхунна. Влажным носом чиркнул по скуле.
Сэхунн лежал ни жив ни мёртв, сделать вдох боялся. И не отводил глаз от волка, терялся в горящей зелени. Пока не сверкнули хищно клыки, обрушив на него непроглядную тьму. Сэхунн перепугался, что волк проглотил его как солнце — слышал про то песнь на пиру в праздник Йоль.
И тотчас Сэхунн проснулся, с размаху посунувшись лбом в крепкую доску.
__________
Тинг (сканд. ting) — древнескандинавское собрание, состоящее из свободных мужчин страны или области. Помимо законодательных и судебных функций могло обладать и выборными.
Послух – свидетель, который «слышал», как кто-то что-то говорил, то есть, непрямой свидетель. При равном количестве послухов с обеих сторон законоговоритель мог назначить божий суд, чтобы боги проявили милость к тому, кто прав в спорном деле, и покарали того, кто лжёт.
Каноны красоты у северян утверждали, что белая кожа и светлые/рыжие волосы — это красиво, а смуглая кожа и тёмные волосы — это некрасиво, как и различные физические недостатки. Но если человек совершал нечто выдающееся и хорошее, смелое и отважное, то его внешность приукрашивали или находили во внешности что-нибудь красивое, на чём делали акцент, даже если человек был темноволос и горбат, к примеру.
Ставить мачту — на лодьях северян мачты были съёмными. Во время шторма или на стоянке мачту снимали, а при надобности ставили и закрепляли.
***
Торговлей на Рюгене занялся Торвальд Счетовод. Сэхунну отец поручил устроить женщин — спастись удалось двум рабыням да четырём свободным. Все четыре были мужние: жена Торвальда, новая жена отца, да ещё две, чьи мужья погибли в Сэхэйме в огненную ночь. Одна из вдов, Айсвид, была непраздна, остальные женщины помогали ей, как могли.
Сэхунн проследил, чтобы женщин под охраной проводили на берег да устроили под навесом, убедился, что у них есть всё необходимое, и вернулся к отцу. Они на торг не пошли, а двинулись вдоль берега, осматривая корабли да перебрасываясь приветствиями. Отец то ли искал знакомых, то ли ещё кого, и Сэхунн догадывался для чего. Хоженый путь в Гардарики отец знал, добегал до самого Альдейгьюборга не раз, но вот путь, подсказанный Волчицей, оставался незнакомым. Болтали, что вода ведёт себя иначе у Янтарного берега. Не мешало бы разведать и то, где там укрепления, и кто в тех землях правит, с кем и вовсе беседу вести.
Так они налезли на купца, что ходил в греки, в Миклагард. Купец северные наречия разумел, смешно обзывал их варангами, сначала опасался, но после разговорился.
— Вену лучше брать на приливе, а то можно сесть на мель. Там земли ливов, жемайты иногда набегают. Дальше уж пойдут невры. Ливы и жемайты платят им дань.
— А как сама река? Пройти можно?
— Вашей лодьей пройдёте, — поглядев на “Ворона”, кивнул купец. — По Вене и тяжелогружёные корабли ходят. Долбёнками сподручней, но невры сами на снекках бегают. Дно реки сначала песчаное, наносит местами песка много, но это у Янтарного берега, там всего опасливей идти надо, а вот дальше дно будет каменистое, а река — широкая. Есть пороги. Коль рулевой умелый, пройти можно. Сторожевая крепость есть в трёх днях пути от Янтарного берега. Воеводой там Волчья Шкура. Пройти мимо не сможете хоть как. Ещё никто мимо него не проходил. И он вас дальше не пропустит. Или в бою поляжете, или придётся у него загостить, пока в листопаде в полюдье* из Полтеска не пойдут. А там уж коль Рога позволит, останетесь на их земле или побежите к волоку.
Как купец растолковал, Рогой называли княгиню, что правила в Полтеске. У северных вендов наследовали власть по женской линии, прямо как у колдунов-саамов*.
— По матери кровь смотрят. Урмане называют вендскую княгиню Рагнхильд дроттнинг. Сказывали, она в родстве с хёвдингами из Мёра, что в урманских землях. Вроде бы отца её звали Хельги, а мать была княгиней тоже. Их род водил дружбу с Иваром Широкие Объятия, тем самым, что первым прошёл через волок в Миклагард по Вене. Сказывают люди так: Ивар разделил пищу с волками, которые на службе у местных правителей, и через волков с правителями он заключил союз, чтобы они породнились. В мирное время правит из Полтеска княгиня. Во время немирья княгиня выбирает военного вождя из волков.
— И что волки? Они правда ульфхеднары и волками оборачиваются? — с недоверием спросил купца Лейф хёвдинг.
Сэхунн помнил историю, как отец сошёлся в поединке на островке во время отлива с Хавном Медведем. Хавн говорил всем, что он берсерк и требовал выкуп, иначе угрожал вызовом. Многие боялись и откупались от Хавна, но отец откупаться не стал и вызов принял.
Для священного хольмганга избрали островок, что заливало во время прилива. По уговору противники взяли полуторные секиры, отказавшись от щитов. Хавн грозил поединком насмерть, а не до первой крови.
Только поединок начался, Хавн принялся рычать, брызгая слюной. У него пена пошла изо рта. Но на деле Хавн оказался мошенником, а никаким не берсерком. Лейф Поединщик зарубил его с одного удара, не увидав ни звериной мощи, ни дивной ловкости, ни стойкости.
Говорили потом на тинге, что таких случаев было несколько, когда пронырливые хитрецы прикидывались берсерками, запугивали людей и отбирали у них ценности. Ульфхеднаров же никто не видел вот уже многие годы.
А ещё отец рассказывал, как к нему зим десять назад просился в хирд настоящий берсерк, но отец его к себе не взял. Сэхунн того не видал — жил с матерью западнее Халогалана, покуда она была жива. И отец потом сказал, что берсерков мало кто берёт в хирд — они приносят неудачу.
— Один как дарует победу, так и может принести пораженье. Одину нужны славные воины для собственных битв, потому не зря его зовут Предателем Воинов. Берсерка можно взять в хирд, когда идёшь в опасный поход. Тогда берсерк будет ударным кулаком, пойдёт впереди. Но с ними тяжело ужиться. Берсерки редко принимают законы внутри хирда, ищут ссоры и часто не могут себя сдержать. Брать такого в хирд опасно и неразумно. Но вот ульфхеднара я бы взял.
— А почему? — спрашивал любопытный Сэхунн, только прибывший тогда к отцу в Сэхэйм после смерти матери.
— Они стоят дороже. И потому что ульфхеднары другие. Они кормят внутри себя зверя, договариваются с ним. Тот, кто со зверем совладает, становится лучшим из воинов. Они настолько быстры и смертоносны, что за ними не уследить. В бой идут без рубах и с оружием в обеих руках. Могут сражаться так долго, сколько ни один человек не сможет. Я сам видел, как ульфхеднар держал стену в одиночку два дня без сна и еды, постоянно сражался. Ни один враг не прошёл — все кончились. И тогда только ульфхеднар упал без сил и проспал четыре дня беспробудно. У него были только лёгкие раны, да и те во время сна затягивались куда быстрее, чем раны обычно заживают. Ульфхеднары не впадают в безумие, как берсерки. Они призывают зверя. В бою они волки в человечьем обличье. А после боя дух человека с духом волка становится единым. Пока тело спит и раны заживают, человек по лесу с волком бегает в волчьей шкуре. Так говорят. Оборачиваются они, говорят, не в бою. Оборачиваются для того, чтобы лучше узнать своего волка. Ну или чтобы между мирами ходить. Для волка ведь нет прошлого, настоящего и будущего. Для волка время едино. Волки знают всё и могут видеть то, что происходит далеко от них. Волки водят даже богов сквозь границы миров, они знают все пути, каких и боги не ведают. Потому и говорят, что ульфхеднары знают всё наперёд, могут сказать, что случится в будущем. Потому и удача, если в хирде есть ульфхеднар. Но их почти не осталось сейчас — так говорят. Люди перестали понимать зверей, потому и договориться со зверем не всякий сможет.