К сожалению, сам Меркадер от интервью наотрез отказался. Он похоже до конца не доверяет никому, из освободившего его отряда, хоть и всячески демонстрирует благодарность. Не удивительно, для человека так и не назвавшего даже своего настоящего имени под пытками. Про пытки Хемингуэй уже узнал из личного дела, прихваченного из тюрьмы вместе с освобожденным героем.

Разумеется, непосредственного участия в освобождении Меркадера 'Гринго' не принимал. Когда им разрешили пройти в здание, уже захваченной городской тюрьмы Мехико, все уже было закончено. Коминтерновцы вооружали бывших заключенных из арсенала гарнизона охраны, а товарищ Че раздавал команды группам отхода.

- Фидель, как брата прошу - без излишеств и геройств. Шумните в Мальвине, а потом через Бусео отходите на базу. Им и так уже впору разорваться, больше их дразнить нет надобности. Мексиканцы нам не враги. Все понял?

- Так точно, Команданте. Не враги. Шумнем и уйдем.

- Двадцать второго к вечеру я жду твою группу в полном составе и без раненых. Разрешаю приступить!

Тот, кого назвали Фидель, вскинул руку к выгоревшей техасской шляпе и ускользнул из кабинета начальника тюрьмы. Хемингуэй уже для себя отметил, что эти люди не ходили - они словно скользили. Прискользали и ускользали. Как призраки. Наконец командир обратил внимание и на него.

- Так, Гринго, че, быстро все тут сфотографируй. Архив, дело из архива, чтоб сомнений не было, ну не мне тебя учить. Главное - не мешайся под ногами и слушайся Начо, когда он скажет джамп - прыгай не задумываясь. Мы сейчас в окружении, и нам еще предстоит его прорвать.

Из 'окружения' ушли без боя, хотя где-то на севере иногда слышалась стрельба, но на звук боя это похоже не было. Просто ушли, не заметив никакого окружения. А через десяток кварталов Начо и вовсе решил прекратить 'прорыв', зайдя в один из баров.

- Можешь промочить горло, Гринго. Отсюда тронемся через пару часов. Можешь даже напиться в стельку, дальше поедем на машине

- Ты водишь машину, Начо?

- Я вожу машину, танк и даже самолет, Гринго. И мне не нравится быть твоей нянькой. Я готовился совсем не к этому.

Напиваться Хемингуэй разумеется не стал, хотя горло он и промочил с удовольствием. Два часа он потратил на попытки нарисовать в голове примерный ход операции для будущей книги, но ничего не получалось. Ведь он находился не так далеко от места событий, чтобы не услышать даже пистолетные выстрелы, но их не было. Городскую тюрьму Мехико эти скользящие существа взяли совершенно беззвучно. Посередине белого дня. Попытка разговорить Начо не удалась, тот только буркнул - 'Отдыхай, пока время есть.' и опять погрузился в свои мысли.

Из бара вышли, как только стемнело. В пристройке их ждал старенький, но исправный Додж-пикап, которым и воспользовались, добравшись до места всего за полтора часа. Вообще, организация дела поражала опытнейшего журналиста. Эти люди предусмотрели все, даже фотолабораторию и печатную машинку для его личных нужд. Отказался рассказывать о деталях операции и 'Че'. Он только мило улыбнулся 'Ты же рядом был, че, сам все видел. Что не увидел - придумаешь.'

Зато посвятил в дальнейшие планы - они решили захватить Кубу. Одним неполным батальоном, вооруженные только стрелковым оружием. 'Ты с нами можешь не ходить, че. Фотоаппарат Начо отдай, он умеет обращаться. А потом мы тебе все расскажем. Все равно ведь сам опять ничего не увидишь. Зачем зря подставляться?'

Двадцать третьего вечером в лагерь коминтерновцев прибыл, разумеется инкогнито, заместитель министра государственной безопасности СССР - Наум Исаакович Эйтингтон. О себе он Хемингуэю упоминать запретил под страхом 'подвешивания на ветке дерева за тестикулы'*, но зато, с его разрешения, дать интервью согласился Меркадер, что для материала статьи в 'Правде' было даже лучше. Это будет не сенсация, не бомба, а настоящий журналистский 'Шанхай'. И то, что он после этого станет невъездным в Мексику, нисколько не печалила. Карман Эрнста Хемингуэя уже грел, привезенный Эйтингтоном, паспорт гражданина СССР. 'Главное - книга!'

*на суку за яйца.

***

25 июня 1953 года. Москва. Внеочередное заседание Бюро ЦК КПСС.

Присутствуют - Генеральный секретарь ЦК КПСС Рокоссовский Константин Константинович, Председатель Совета министров - Маленков Георгий Максимилианович, Секретарь ЦК, министр Государственной Безопасности - Судоплатов Павел Анатольевич, заместитель Председателя Совета министров - Косыгин Алексей Николаевич, министр Иностранных дел - Громыко Андрей Андреевич, , министр Внутренних дел - Игнатьев Семён Денисович, министр Обороны - Василевский Александр Михайлович, министр Государственного контроля - Меркулов Всеволод Николаевич. Первый секретарь Московского ГиОК КПСС Брежнев Леонид Ильич, министр по делам Молодежи и Спорта - Шелепин Александр Николаевич. Приглашенный - Командующий ВВС и ПВО ГСОВГ, генерал-полковник Сталин, Василий Иосифович.

- Здравствуйте, товарищи! Дело действительно срочное, до завтра ждать не может, решение придется принимать неполным составом.

Товарищи переглянулись. Отсутствовали четверо 'космонавтов' - Берия, Устинов, Королев и Лебедев, зато присутствовал очень знаковый 'гость' - товарищ Сталин. Василий Сталин. Рокоссовский не стал сам разъяснять причин такой спешки.

- Прошу вас, Павел Анатольевич.

- Товарищи, нами получены достоверные данные о, планирующейся на двадцать восьмое июня, ядерной атаки Москвы, Ленинграда и китайской базы на острове Рюген.

Тишина провисела примерно минуту. Первым не выдержал Маленков.

- Насколько достоверны эти данные, Павел Анатольевич?

- Нам достоверно известны аэродромы, номера машин и даже имена большинства летчиков. Известно время 'Ч'. Известно максимально возможное количество боеприпасов - двенадцать, но сколько решат потратить - пока не известно. Это у них вероятно решится в самый последний момент. Если не вмешаются какие-нибудь марсиане, то атака начнется в двадцать два ноль-ноль по московскому времени, двадцать восьмого июня. Данные достаточно достоверны, Георгий Максимилианович, чтобы на основании них принять решение неполным составом Бюро.

Снова тишина. Минута, пошла вторая. Снова сдали нервы у Маленкова.

- Но если нам все известно, может сами по ним бахнем?

Рокоссовский на это ему одобряюще кивнул.

- Может и бахнем, Георгий Максимилианович. Для того сегодня и собрались, чтобы решить - бахать, или ждать. Товарищи, как вы помните, именно я занимался организацией ПВО ГСОВГ, еще по поручению товарища Ста... Старшего. Предлагаю перед принятием решения заслушать непосредственно командующего операцией по защите Страны от этого подлого и вероломного удара. Прошу вас, товарищ Сталин.

Генерал-полковник Сталин встал почти по стойке смирно и коротко доложил.