Доктор говорил громким и резким голосом, как скверный радиорепродуктор.
Мы вошли в секционную. У мраморного стола сидел пожилой мужчина без халата и делал в тетради какие-то вычисления.
- Кугель, сколько, по-вашему, прожила больная? - спросил наш провожатый. Он указал пальцем на растерзанное чучело из пластмассы.
- Восемь тысяч пятьсот двадцать три с половиной дня. За половину я не ручаюсь, - ответил Кугель, продолжая вычисления.
- Доктор, - обратился к нему Андров, - вот ее муж...
Андров легонько толкнул меня к доктору.
- Муж? Вот этого? - показал он на пурпурные лохмотья из пластмассы. - Замечательно! Он нам и скажет точно день, когда умерла его жена. Вы помните?
В это время я вспомнил совсем другое. Я вспомнил слова французского радиоинженера Сюжи о том, что объемная развертка организма возможна лишь после его смерти. Я вспомнил, что интервал между приемом из космоса бюста Филлио и Пурпурной мумии равнялся трем месяцам... Я также вспомнил, что где-то сейчас, может быть сегодня, исполняется три месяца со дня смерти Филлио...
Доктор повторил вопрос искусственно ласковым тоном, как будто бы обращался к больному. Я отрицательно покачал головой.
- Не помните? Не помните, когда умерла ваша жена? - удивленно спросил доктор.
Я потерял дар речи. За меня ответил Андров:
- Может быть, она и не умерла. Два часа назад он говорил с ней по радиотелефону...
- Не умерла? Этого не может быть! - категорически заявил доктор. - Я бесконечно верю в вашу теорию антимира, товарищ Андров, и поэтому она, то есть его жена, должна умереть. Иначе мы никак не докажем существования Антиземли и наших антикопий там, - он поднял глаза вверх, - во Вселенной...
У меня перехватило от гнева горло. Я грозно двинулся на увлекшегося патологоанатома.
- Замолчите, вы! Плевать мне на теорию антимиров, слышите! Она не умерла. А если она больна, то ее немедленно нужно лечить!
Андров бросился ко мне:
- Успокойтесь, успокойтесь. Прошу вас. Через минуту мы свяжемся с Ленинском. Идемте.
Как во сне, я шел по каким-то коридорам, плыл по каким-то улицам, поднимался в лифтах, слышал чьи-то голоса...
- На какой волне вы работали для связи с женой? - услышал я голос.
- Не знаю...
- А номер вашего абонента?
- Не помню...
- Ваша фамилия?
Я сказал.
- Сядьте здесь.
Андров сел рядом со мной, положив свою руку на мою.
- Они сейчас ее разыщут...
Я кивнул головой. Кругом царила глухая тишина. Огромные часы с маятником медленно тикали прямо передо мной. И еще я запомнил большую пальму в деревянной кадке, а справа от нее бюст Ленина на фоне стены из красного мрамора. А часы все цокали, цокали, очень медленно.
После мне сказали:
- Идите в третью кабину.
Я продолжал сидеть окаменевший, бесчувственный, бездумный...
- Идите в третью кабину, - повторил голос.
- Идите. Связь установлена, - дернул меня за рукав Андров.
Я пошел. Вот кабина номер три. Вот телефонная трубка. Снимаю.
Молчу. Голос телефонистки:
- Говорите.
- Майя, - шепчу я.
- Алло, алло, Москва? - слышу я где-то совсем рядом.
- Майя! - кричу я не своим голосом.
- Да! Это ты, Вадим?
- Майя ты жива?
- Что?
- Ты жи-ва-а-а!!!
- Да перестань кричать! Я ничего не понимаю. Почему ты без радиотелефона?
Вдруг мое сознание стало кристально чистым. Я знал, что нужно делать!
- Майя, слушай меня внимательно, - начал я раздельно. Ты больна. Очень серьезно, понимаешь, очень. Немедленно иди в клинику и скажи, есть подозрение, что у тебя лимфосаркома. Немедленно, дорогая. Дай слово, что ты сейчас же пойдешь!
В телефоне послышался веселый, беззаботный смех моей жены.
- Удивительно! - сказала она наконец. - Мы прожили всего четыре года вместе, а думаем одинаково. Даже когда между нами расстояние пять тысяч километров!
- Не-мед-лен-но иди к врачу! - закричал я.
- Я зво-ню те-бе от вра-ча! - ответила Майя.
Под ложечкой у меня неприятно заныло. А она продолжала весело болтать:
- Понимаешь, я вчера почувствовала себя не очень хорошо. Какое-то легкое недомогание. Сегодня пришла в клинику. Сделала все анализы. И что ты думаешь? Когда стали делать просвечивание, нашли, что лимфатические узлы где-то в поджелудочной области у меня чуть-чуть увеличены. Доктор Эйтров на меня так накричал, так накричал. Вы, говорит, культурная женщина, а приходите на обследование так редко, и вот, говорит, лимфатические узлы у вас увеличены на два процента. Как тебе это нравится?
- Нравится, - прошептал я. - Продолжай, Майя...
- Ну, а дальше все очень просто. Мне ввели на всякий случай сыворотку и для гарантии приказали явиться через полгода для повторной инъекции! Правда, интересно?
- Правда, Майя... - сказал я.
- Да что ты там такое бормочешь! Как дела с Пурпурной мумией?
- Она умерла... То есть ее порезали на части. Копии в подвалах.
- А теория Андрова подтвердилась?
- Н-не знаю. Приеду - расскажу.
- Да, да, милый, приезжай скорее, я так скучаю!..
- Завтра буду дома!
- Жду! До встречи!
- До встречи.
Лицо Андрова сияло, когда я вышел из кабины. Он обнял меня и крепко прижал к себе. Я почему-то рассмеялся.
- А чему вы радуетесь? То, что у Майи на два процента увеличены лимфатические узлы, еще не доказывает вашу теорию существования антимиров и антикопий наших людей.
- Это неважно. Главное, ваша жена здорова. Я так волновался...
- Неужели вы так верите в существование антимиров, в существование зеркальной копии нашего мира? - спросил я его серьезно.
- Вы тоже, кажется, в нее поверили, - ответил он уклончиво, - иначе вы бы не приняли так близко к сердцу судьбу Пурпурной мумии...
Я смущенно улыбнулся. Действительно, почему я так боялся за Майю? Моя жена и ее зеркальное изображение, принятое по радио из космоса, - что между ними могло быть общего? Конечно, ничего!
- Если вы верите в существование антимиров, тогда продолжайте ловить и расшифровывать эти чудесные сигналы из глубин Вселенной... Ищите... Может быть, вы найдете не совсем то, на что надеетесь, но все равно это будет важно...
- Я обязательно буду это делать, - задумчиво сказал Андров. - И не только я. Но сейчас меня поразила мысль доктора, который препарировал Пурпурную мумию.
