Я также познакомился с другим типом наци. Это был герр Стрекорус, шеф NSKK - нацистского автомобильного батальона, расквартированного в Силезии. Но не это было его постоянным занятием. Кроме этого он был еще и владельцем огромной фабрики, которой нацисты наградили его за заслуги. Поскольку он был назначен японским почетным консулом в Силезии, а я был президентом германо-японского общества, нам приходилось тесно сотрудничать. Он был внушающим доверие человеком, преуспевшим экономически и социально и наслаждавшимся приятностями жизни. Он информировал меня о намерениях и надеждах, лелеемых в высших партийных кругах.

Другим типом наци был Landrat (начальник окружной администрации в нацистской Германии. - Прим. перев.) округа Голдберг, к которому относился и Гродицберг, герр Дел юге, брат пресловутого полицейского генерала и "протектора" Богемии. Он был старым партийцем и прошел путь от ортодоксального последователя Гитлера до ярого противника режима. Он предавался неограниченной критике людей и методов, распространенных в те дни, и был впоследствии смещен на куда менее приятный пост, а на его место пришел чиновник старой школы. Однако влияние кадровых государственных чиновников падало все больше и больше, и партийная бюрократия превратилась в абсолютного диктатора не только в низовых административных единицах, но и в Берлине.

Я был слишком увлечен политикой, чтобы испытывать полное удовлетворение от управления имением. События огромной важности происходили в мире, не нарушая моей полной изоляции. Хотя я твердо решил не играть больше активной роли, я все-таки намерен был поддерживать связь с внешним миром и оставаться в курсе событий, происходивших как внутри Германии, так и за ее пределами. Проблема состояла в том, как добиться этого без того, чтобы оказаться в центре внимания и лишнего паблисити. Как и всегда в своей жизни, я ждал случая и пользовался им, не форсируя событий.

Исходной точкой стало участие моей жены в работе Красного Креста. По просьбе окружной организации Красного Креста мы объездили почти все небольшие городки и деревни округа Голдберг, читая лекции о зарубежных странах, в которых нам довелось побывать. Моя жена демонстрировала свои фильмы, а я добавлял к ним несколько сопутствующих замечаний. Плата за входные билеты шла в фонд Красного Креста. Одно из наших первых представлений в Голдберге имело большой успех, особенно несколько цветных фильмов, показывающих жизнь Великобритании - выставки крупного рогатого скота, уик-энды и Лондон. Kreisleiter сиял от радости и настоял на том, чтобы мы повсюду повторили это представление, однако спустя несколько дней он позвонил мне и мягко сказал, что некоторые партийные товарищи возражают против показа фильмов о британской жизни, поскольку они-де дают слишком благоприятное представление о нашем враге. Я успокоил крейсляйтера и отправился показывать фильм.

В более крупных городах Силезии некоторые организации просили меня прочитать лекции - в основ-ном о России, Японии и Великобритании. Я предпочел Gesellschaft fur Wehrwissenschaft und Wehr Politik - ведущее общество по изучению военной науки, исповедующее идеи самых знаменитых германских стратегов - генералов Клаузевица, Мольтке и Шлиффена. Круг людей, входивших в это общество, привлек меня своей влиятельностью и непартийностью. Я также случайно прочел несколько лекций и для Volksbildungs Werk - организации, созданной партией для распространения знаний о зарубежных странах и содействия образованию.

Это была, в общем, полезная и ценная организация, преследующая в своей деятельности не только узкие партийные цели. На лекциях, наряду со стойкими нацистами, присутствовали ученые, инженеры и техники, а также представители самых разных слоев общества. Самой ценной чертой этой организации был ее добровольный характер. Посетителям приходилось платить входную плату, и аудитория состояла из усталых домохозяек, которые приходили со своими хозяйственными сумками, а также рабочих, ремесленников и интеллектуалов. Я гордился тем, что на моих лекциях всегда толпился народ, несмотря на тот факт, что я лишен ораторского мастерства и блеска, хотя и способен говорить по делу и без бумажки. Когда я спрашивал, почему эти люди пришли на мои лекции, мне отвечали, что их тошнит от партийных ораторов и что они хотят, чтобы их учили люди объективные.

Начиная с 1942 года и далее, когда были созданы провинциальные организации германо-японского общества, меня просили выступать с лекциями и для этого общества, для чего мне приходилось разъезжать по всему великому германскому рейху.

В своих лекциях я старался не касаться спорных проблем, поскольку критика режима не дозволялась, а я не был склонен выражать мнение, которое не разделяю. И потому я предпочитал темы Дальнего Востока, где вероятность нанесения вреда была минимальной. Читая лекции об отношении России, Великобритании и Японии к проблемам воинской повинности, например, и к другим военным проблемам, я неизменно столь сильно подчеркивал готовность России и ее решимость защищать свою землю, что некоторые из офицеров в аудитории - а я выступал в 1941 году перед вторжением в Россию для собрания офицеров - выражали свое неодобрение моей переоценкой мощи Советского Союза. В своих лекциях я поднимал лишь одну тему политического характера, поскольку в этом отношении мои взгляды совпадали с официальными. Я говорил о "неизбежности русско-германской войны". В этом я был убежден.

Я знал по своему собственному опыту, что Россия всегда была очень трудным партнером и что, ликвидировав польскую "подушку", мы еще натрем себе плечи с этим неудобным соседом. У меня не было сомнений, что Россия, консолидировавшись и создав тяжелую индустрию, будет давить на запад и юго-запад. Мне было ясно, что при заключении Пакта Гитлера - Сталина в воздухе постоянно витала своего рода психологическая оговорка: "Кто кого обманет первым". У меня не было сомнений в том, что Сталин ожидал истощения обоих противников, и в первую очередь Германии, чтобы пожать богатый урожай. И потому мне представлялось совершенно логичным то, что он захватил все доступные территории - страны Балтии, Буковину и Бессарабию, когда столкнулся с неожиданной перспективой германской победы после драматического падения Франции (и с поражением Британии, которого следовало ожидать). Но даже в куда более благоприятных обстоятельствах я не сомневался, что Россия в долгосрочной перспективе никогда не допустит расширения германской сферы влияния на Юго-Восточную Европу. Поэтому для меня русско-германская схватка была лишь вопросом времени, как бы ни сложились обстоятельства. Вооруженного конфликта удалось бы избежать, будь в Германии другое правительство. Но из пунктуального выполнения Россией своих экономических обязательств, согласованных в Пакте Сталина - Гитлера, делать вывод, что Советский Союз настроен миролюбиво, было, по моему мнению, ошибкой. Если Россия соблюдает свои договорные обязательства, значит, у нее есть какая-то задняя мысль. Если ей это выгодно и ничем не грозит, она и не нарушает их.

Я, естественно, сосредоточил свою главную деятельность в Силезии. Вряд ли остался хоть один город - большой или маленький, в котором я не прочел бы одной или нескольких лекций. Постепенно я расширил сферу своей деятельности и на другие провинции. Я посетил Кенигсберг, Данциг, Штеттин, Росток, Гамбург, Кельн, Эссен, Штутгарт, Мюнхен, Лейпциг, Бамберг, Байрейт, Нюрнберг, Гейдельберг, Франкфурт. Я также несколько раз объявился в Берлине. Я выступал с лекциями в Вене и Линце. Иногда у меня оставалось достаточно времени, чтобы проехаться с лекционным турне по оккупированным странам. Дважды я посетил Польшу, съездив из Брест-Литовска в Варшаву, Лодзь, Люблин и Краков. Я наслаждался поездкой во Францию, хотя это происходило зимой, в феврале 1942 года, и восхищался красотами замков Луары и старыми городами Туром, Ангулемом и Коньяком. Я был удивлен уровнем благосостояния жителей этих мест. Магазины здесь снабжались намного лучше, чем в Германии, вино и спиртное продавались повсюду и по сравнительно низким ценам.