– Что? – наклонилась ближе к больному.

– Воды, – услышала хриплый шепот.

– Нельзя еще, подождите немного, – ответила я, поправляя простыню.

Мужчина заерзал, пытаясь встать. Я положила руку ему на спину, велев не подниматься:

– Не двигайтесь. Вы после операции. Надо подождать. Врач придет, осмотрит, расскажет, что Вам делать…

Открыв глаза, я не мог понять, что происходит. Стены ходили ходуном, никак не мог сфокусировать зрение. Яркий свет от лампы слепил, вызывая резь в глазах. Пробовал пошевелить рукой или ногой, но ничего не вышло. Языка тоже не чувствовал, но жажду испытывал страшную. Первое, что пришло в голову так это вопрос «Где я?» Спустя несколько мгновений стены встали на место. Приподняв голову, осмотрелся: «Больница. Не уж – то нас отбили?» Голова была тяжелая, словно была налита свинцом. Мысли с трудом приходили на ум. Я лежал на животе, повернув голову в бок.

Последнее, что помнил это бой. Крым был рядом, а потом упал, раненный в шею. Нас окружили. Отряд погиб. Я получил ранение в спину. Дальше я видимо потерял сознание.

«Почему боевики нас ждали? Они были предупреждены о готовящейся спецоперации? Кто-то в штабе сливает информацию об операциях? Видимо, очень невыгодно было, чтобы препараты были обнаружены. «Крот» очень сильно греет на этом руки, раз слил информацию боевикам.

Попробовал снова пошевелится, ничего не получилось. Во рту все пересохло. Пить хотелось неимоверно. Все телодвижения отзывались адской болью, поэтому спустя мгновение я снова благополучно провалился в бессознательное забытье. Придя в себя, обнаружил, что свет за окном угас. Значит, наступил вечер или даже ночь. В палате горел ночник. «Сколько я провалялся, тут?»

Вновь попробовал пошевелиться и уже не почувствовал такой острой боли. Осмотревшись внимательнее, я понял, что в палате не один. Не далеко от меня, на соседней койке, дремала медсестра. Темные волосы обрамляли миловидное личико. Длинные ресницы подрагивали. Выглядела она уставшей. «Молодая… Студентка, наверное?» – подумал я заерзав. Подтянувшись кое-как на руках и ухватившись за рукав ее халата, попытался разбудить. На это ушли практически все мои силы. Тело не слушалось, ног не чувствовал. Медсестра не реагировала. Собрав последние силы, я потряс ее сильнее. Девушка тут же вскочила на ноги и сонными глазами уставилась на меня, словно не понимая, что происходит. Молния халата расстегнулась чуть больше, чем положено, демонстрируя край ажурного белья. Густо покраснев, она, застегнулась и подошла ко мне.

–Как вы себя чувствуете? – услышал я приятный женский голосок. Я едва мог подняться на руках, чтобы посмотреть ей в лицо, на остальное у меня уже не было сил.

– Воды, – просипел я пересохшим горлом.

–Что? – не расслышав ответа, подошла та ближе.

– Воды, – прошептал я, сухим шершавым голосом.

– Нельзя еще, подождите немного, – ответила она,

поправляя простыню.

Я пытался приподняться, чтобы помочь ей, но почувствовал теплую, женскую руку на спине:

– Не двигайтесь. Вы после операции. Надо подождать. Врач придет, осмотрит, расскажет, что Вам делать…

Ирина, медсестра, которая должна была меня сменить, так и не пришла. Мне пришлось остаться и ждать врача. На посту дежурной медсестры я узнала, что привезли еще раненного и врач задержится. Когда Константин Иванович устало зашел в палату, сжимая в руках карту, я поняла по выражению его лица, что ничего хорошего он больному сейчас не скажет.

–Аннушка, ты еще здесь? – Изумился врач.

–Да, Константин Иванович, Ирина Викторовна не смогла сменить. Повязки сменила, шов не кровит, дала воды пол часа назад.

–Умница, дочка, ну беги, отдыхай. Негоже так над собой издеваться. Завтра снова в ночь.

Я, устало улыбнувшись, кивнула, и направилась к двери. Сегодняшний день меня очень вымотал. Мне, конечно, хотелось узнать, что скажет хирург больному, и как тот отнесется к новости. Дойдя до поста медсестры, решила узнать имя пациента. Я весь день провела рядом, а в суете спросить забыла.

Медсестры, как обычно, обсуждали последние новости:

– Как же не повезло. Жалко мужчину. Такие, как Волков, никогда не смирятся с инвалидностью, – заполняя что-то в журнале, произнесла одна.

–Да, будет истязать себя, или сопьется и помрет, – ответила другая, держа в руках кружку с чаем и делая глоток.

–Здравствуйте, – устало улыбнувшись, поздоровалась я, подойдя ближе. Взяв ручку склонилась над книгой, в которой писала первая медсестра. Внесла свои отметки и сняв головной убор, подошла к шкафу, чтобы переодеться.

– Слушай Ань, так Волков твой пациент? – заглядывая в книгу, уточнила одна из медсестер. Вторая оттолкнулась от стены и приблизилась к столу, заглядывая в книгу.

– Ты знаешь, кто он? – спросила я у первой, скидывая халат и убирая его в шкаф.

– Майор. Спецназовец. Попал под обстрел. Его одного только и спасли.

– Откуда вы все знаете?– усмехнулась я.

– Так его же сам генерал Янпольский сюда с медиками отправил. Сказал глаз не спускать и на ноги поставить. Только не встанет он теперь,– выдавала информацию старшая медсестра.

– Ох и намучаешься ты с ним, Анька, – посочувствовала вторая, отошедшая с кружкой в руках к окну.

– Да переведут его в другую палату и медсестру поопытней найдут, – захлопнув дежурную книгу, подмигнула мне первая медсестра.

– А ты не переживай. Такой подарочек только в тягость, уж ты мне поверь, насмотрелась на своем веку…

В палате воцарилась тишина. Девушка принесла мне стакан воды, но пить много не дала. Вернувшись на стул, она посмотрела на часы, затем перевела взгляд на меня.

Я лежал на животе, повернув голову набок, закрыв глаза. Часы в палате мерно постукивали, отсчитывая секунды, я задремал. Действие наркоза еще давало о себе знать.

Внезапно в палату скрипнув дверью, вошел долговязый, седовласый мужчина. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Между врачами завязался разговор, который вырвал меня из забытья.

Отправил врач медсестру домой, а сам направился ко мне. Девушка устало улыбнулась и кивнула, двигаясь к двери.

– Ну, что ж молодой человек, теперь побеседуем с Вами, – доктор придвинул стул, на котором до него сидела Анна, и раскрыл медицинскую карту.

– Я внимательно вас слушаю, – приняв более удобное положение на кровати, произнес я.

– Начну с того, что вы, молодой человек, в рубашке родились. Если бы не разведка, подоспевшая на выручку, вы бы уже со мной не разговаривали. Скажите спасибо старшему лейтенанту Ермолову. Это он вас сюда доставил.

–Спасибо – буркнул я. – Больше никто не выжил? – надеясь на лучшее, спросил я.

–Нет, – прозвучал ответ, железной иглой, уколовший в самое сердце.

– Ясно, что со мной? – хмуро посмотрел я на врача.

– С вами все не очень хорошо, дорогой мой, Андрей Алексеевич.

– Что? – Не выдержал я, приподнявшись на руках.

– Тихо, тихо! – успокаивал меня врач, возвращая в лежачее положение. – Вы солдат, поэтому я думаю, что справитесь с этой новостью. У вас в результате ранения, поражен позвоночник. Девяносто восемь процентов, что вы никогда не сможете больше ходить. Я написал рапорт генералу Янпольскому, о необходимости комиссовать в связи с вашей недееспособностью. Но решение будет принято после того, как закончится лечение и полный курс реабилитации. После этого вам присвоят инвалидность. Мне очень жаль.

Доктор внимательно посмотрел на меня. Я не знал, что сказать, вернее слова были, но сейчас я просто онемел от того, что моя судьба теперь сидеть в инвалидном кресле. Я до боли в пальцах сжал подушку и зарылся в нее лицом, чтобы не закричать: «Как же так? Как же вашу, бл*ть мать, я теперь жить – то должен?! Тридцатилетний мужик, всю оставшуюся жизнь буду лежать, как тряпочный, а меня будут пеленать и мыть. Какого х*ра? «Я встану, я все равно встану. Или сдохну. Третьего не дано!» Зубы скрипели от распирающей меня злобы. Я повернулся к доктору. Тот взглянув в мои глаза молча кивнул, все поняв без слов.