Кроме этого, перед тем, как поехать домой, он завернул к той самой школе, где работала Маслова. Вообще-то, он собирался с ней поговорить, спросить, когда она примет его предложение, потому что сомнений у Вячеслава Сергеевича не было. Он ей ясно дал понять, жить будет как королева.

И тут он обнаружил у школы машину Энцо Маури. Лешков пришел в бешенство.

Его обошли.

Но еще не вечер. Вячеслав Сергеевич не стал ничего говорить ни ей, ни итальянцу, он просто решил действовать иначе. Его месть будет тонкой. И все равно он получит то, что хотел. Главе города переходить дорогу нельзя.

Но настроение было испорчено. Потому и неприятно было ему видеть за своим столом новые лица, назойливо изображающие свою безмерную благодарность. Отобедав дома, Вячеслав Сергеевич вернулся на работу.

Когда глава семьи удалился, облив напоследок всех холодом, Ирина Васильевна ободрила поникших дам. И вид у нее при этом был загадочный.

В общем и целом, с точки зрения Марии Ивановны все сложилось на редкость удачно, правда, не удалось попросить хозяина пристроить куда-нибудь Федю, но перебирать харчами не приходилось. Тем более, что хозяйка Ирина Васильевна обещала похлопотать перед супругом.

Так что Федя пока-то остался без места, но все равно жаловаться грех, дела и так не плохи. Да что там, дела были просто замечательные!

Как он дожил до вечера, как выдержал, чтобы не сорваться к ней немедленно...

Со слов Михаила понял, что и как было. Константин Белецкий Михаилу верил, мужик верный глаз имел, не ошибался. И Лене верил. Измены нет.

И все-таки сердце в нем горело. Вдруг итальянец ей нравится. Вдруг...

Этого он перенести не мог. Она нужна была ему вся, целиком. Тело, жизнь, но больше всего - душа.

Замкнувшись в себе, в своих мыслях, постоянно вертевшихся вокруг неразрешимого вопроса, Белецкий казался застывшей статуей, еще более непроницаемый и немногословный чем обычно. Не зная, что произошло, но видя, что шеф не в себе, люди боялись лишний раз попадаться ему на глаза.

Вечером он поехал к ней.

Поклялся себе, что ни словом, ни взглядом не даст ей понять.

А в душе-то буря... Крошево ледяное от мысли, что ей может кто-то другой нравиться.

***

Лена ждала его с того самого момента, как приехала домой. С двух часов дня. Волновалась, нервничала. Так глупо, ничего плохого не сделала, а виноватой себя чувствовала, будто...

Еще и переживала, почему не едет. Может, он передумал, разонравилась... И вообще, может, она все себе придумала, а он просто переспал с ней и все...

Михаил заходил к ней около пяти, спрашивал, не нужно ли чего. Такой же серьезный и вежливый, как и утром. По нему ничего не возможно было понять.

Пока ждала, приготовила ужин из шести блюд, чтобы хоть чем-то себя занять.

Наконец в восемь вечера раздался звонок.

Метнулась к двери. Он. Открыла.

Белецкий снова был бледный и какой-то отрешенный, глаза опущены. Усталый и напряженный.

- Привет, - улыбнулась. – Заходи.

Короткий взгляд из-под ресниц. Он переступил через порог, вошел и остановился в прихожей. Лена удивилась, что ж он не заходит, молчит. Странно было видеть его таким.

- Костя, ужинать будешь? – подумала, может, голодный.

- Да, спасибо, - произнес, словно проснувшись, провел рукой по волосам.

И тут она заметила, что ладони перебинтованы. Кинулась:

- Костя... Что это с тобой?! – схватила за руки, стала вертеть.

А у самой глаза на мокром месте:

- Костя, что это?! Где ты так поранился?

Еще и давешние шрамы его припомнились, женщина же о хорошем в такой момент не подумает. А он от этой ее неподдельной заботы внезапно оттаял. Словно вода сквозь плотину, прорвались сдерживаемые чувства. Сгреб ее в охапку, прижал к себе.

- Это ничего, Ленка, ничего. Так глупость... Нечаянно порезался...

От этой грубоватой нежности ей стало невмоготу. Лена расплакалась в его крепких и надежных объятиях, выплескивая нервное напряжение тяжелого дня, сомнения, страх. Сами собой из нее полились слова:

- Костя... сегодня в школу приходил Энцо Маури. Как спонсор. На самом деле... Меня хотел увидеть...

- Я знаю, - хотелось сказать ему.

- Но я его отправила. Потому что... Потому что... Знаешь, зачем Лешков меня тогда на этот прием нанял?! – вырвалось у нее глубинная обида.

- Знаю, - хотелось сказать ему.

- Меня же специально для него... Как девушку по вызову... – Лена снова разрыдалась.

Он только крепче прижал ее к себе. Немного успокоившись, женщина проговорила:

- А я не игрушка, понимаешь... Нет... Он ничего лишнего себе не позволил, но... Короче, у нас с ним ничего общего быть не может. И ты не сердись, но чтобы он отстал... Я сказала, что встречаюсь с тобой, - она с тревогой посмотрела в глаза мужчине, - Ты же не сердишься, что я так сказала?

Сердится?!

От благодарности за ее откровенность его затопило счастьем, поднял ее на руки, прошептал, зарывшись носом в волосы:

- Ленка... глупая моя... любимая...

Поцеловал нежно, едва касаясь, собирая губами слезы...

А после уже слов не осталось, одна страсть, голодная и жадная.

Про ужин вспомнили не скоро.

Ей пришла в голову идея ужинать в постели. Со смехом набирала поднос всякой всячины, он помогал тащить. Крошки с простыней потом вытряхивали вдвоем, толкались. Лена все допытывалась, где он так руки поранил, переживала, он только улыбался, едва заметно, кончиками губ. Глазами.

Ни за что бы не признался, что чуть не сошел с ума от ревности.

И о том, что эту ее съемную квартиру уже купил, и еще чуть не пол подъезда, тоже не признался. И что намерен все срочно заселить своими людьми – тоже.

Сам понимал, чистой воды паранойя и тотальный контроль. Но ничего не мог с собой поделать. Слишком страшно было потерять свое счастье.

***

Для Лешкова старшего вечер в семье прошел почти так же прохладно, как и день. Опять эти две женщины попались ему на глаза. Высказывать жене свое неудовольствие не стал. В конце концов, это ее дело, кого из прислуги привечать. Если нашла себе подружку, готовую на все поддакивать и в рот заглядывать – на здоровье. Из благотворительности заняться судьбой ее дочери? Покровительствовать ей? Чем бы жена не тешилась, лишь бы в его дела не лезла.

Вячеслав Сергеевич даже нашел в себе силы ответить на приветствие. Потом перевел взгляд на жену, давая понять, что этим лимит его терпения заканчивается, и ушел к себе в кабинет.

Господин Лешков не хотел замечать некоторых странностей в поведении жены. Например, оставил без внимания тот непонятный взгляд, которым она его проводила, когда уходил к себе. Законная супруга давно превратилась в дорогую статусную декорацию, которую он холил, выставляя на обозрение. К его личной жизни жена отношения не имела.

Но какая женщина простит своему мужчине личную жизнь, в которой ей нет места? Особенно, если эта личная жизнь грозит перерасти в нечто серьезное?

Еще вчера она наняла людей следить за мужем. Ей докладывали обо всех его перемещениях. И о том, что он в обед торчал перед одной элитной школой тоже. От этого ей хотелось скрутить ему голову собственными руками. Но Ирина Васильевна улыбалась. Месть, которую она задумала, будет приятнее обыкновенного скандала с рукоприкладством. Страшна бывает женская месть...

И в этом деле главное не терять голову.

***

Всю вторую половину дня Вячеслав Лешков прокручивал в уме, как бы лучше организовать небольшую рокировку. В результате которой он поставит всех на место и получит то, чего хочет. Странное дело, он сам старался понять, почему внезапная страсть к Лене Масловой овладевала им с все большей силой, становилась навязчивой идеей.

Недоступность, запретный плод? Возможно именно в этом дело?

- Нет, - говорил он себе. – Запретный плод – это для юнцов.

Он-то давно знал, что все на свете продается. Просто каждый товар имеет свою цену. И понимал, что цена этой женщины очень высока. И дело тут не во внешности, а в ней самой. В том, что она может дать мужчине.