- Гидом, господин Маури? - она не могла не улыбнуться, в который раз подивившись его изобретательности. - Хорошо.

- Тогда завтра встретимся? - оживился мужчина.

- Завтра я не могу. У меня... Завтра не получится.

- Значит, послезавтра? И ты обещала называть меня Энцо.

- Хорошо, Энцо. Послезавтра в два.

- Я буду ждать, - растопленный шоколад его голоса в трубке, легкий вздох напоследок, а потом мужчина отключился.

И вот теперь она ехала на работу и размышляла о своей внезапно возросшей популярности. Не к добру это, ох не к добру... Впрочем, она приказала себе не искать того, чего нет. Просто человеку понадобились услуги переводчика.

- Кому ты это грузишь? – рассмеялась Лена своим мыслям и покачала головой.

Нетрудно понять, зачем Энцо к ней подкатывается, однако пройтись по музеям в качестве гида было заманчиво. Ведь когда объясняешь кому-то, видишь картину будто заново. А она действительно любила живопись. Да и в общении этот итальянский Казанова был приятен, любая женщина рядом с ним чувствовала себя особенной. Однако падать к его ногам Лена не собиралась.

- Ну-ну, - снова усмехнулась она. – Посмотрим, посмотрим...

Ее волновало предстоящее свидание с итальянцем, заставляя кровь бурлить, словно пузырьки шампанского, но «пузырьками», шалостью для Лены эти чувства и оставались. Ничего общего, кроме интереса к живописи у нее с господином Маури быть не может, а становиться развлечением, коротким воспоминанием об очередном посещении Москвы... Увольте.

Тема похода по музеям как-то сама собой исчерпалась, и мысли занялись предстоящим обедом. И, хотя на дворе пока только утро, ей приятно было думать, куда они пойдут с Белецким, о чем будут говорить. Он еще немного пугал ее иногда, но и привлекал своей серьезностью и интеллектом. Эти нарождающиеся отношения, больше похожие на дружбу, казались ей ценными по-настоящему.

***

Какие бы планы не были у Лешкова младшего и у его жены на сегодняшний день, они были нарушены приездом Лешкова старшего. Вячеслав Сергеевич с сыном не церемонился. Приехал рано утром и устроил грандиозный разнос. Потому что ему вчера пришлось выслушать малоприятные вещи от отца Марины. Одни намеки чего стоили, не говоря уже том, что высказывалось открытым текстом.

На орехи получила и невестка. За свое поведение, за самовольный отъезд, за то, что Ирине Васильевне пришлось краснеть перед гостями. И так далее и тому подобное.

Чувствовали после этого себя молодые супруги одинаково отвратительно, потому их самих в расчет никто не брал. Все сводилось к деловым интересам и соблюдению приличий. Но разнос на этом не закончился.

Потом все поехали к родителям Марины, засвидетельствовать свое почтение и доказывать, что все спокойно в «датском королевстве», и семейному бизнесу ничто не угрожает. Марина была подавлена, Сергей сначала огрызался, а потом просто пропускал мимо ушей. Разумеется, никуда в этот день вырваться он не смог. Браслет так и остался лежать в кармане.

***

Рабочий день у Елены прошел без особых происшествий, однако коллеги подметили, что выглядит она на удивление хорошо и как-то загадочно. Пошли намеки и измышления, к чему бы это. Она не стала их разубеждать, только улыбалась таинственно. А к часу собралась и ушла домой, хотя обычно засиживалась почти до половины третьего.

В два часа должен был за ней зайти Белецкий. За оставшееся до этого момента время женщина успела перемерить больше половины своей одежды. И тут, разумеется, выяснилось, что тряпок много, а одеть как всегда нечего. А ей хотелось выглядеть... короче, хотелось выглядеть.

И чем ближе стрелка часов подбиралась к двум, тем больше волнения. Наконец Лена выбрала тот песочный брючный костюм, в котором была на приеме у Лешковых. Только блузку сменила и повязала яркий шейной платок. Деловой костюм сразу приобрел дерзкие богемные нотки.

Увиденным осталась довольна, именно тот эффект, которого она добивалась.

С косметикой все было проще, немного яркого блеска на губы, чуть подчеркнуть глаза. Волосы собрала в мягкий узел и закрепила заколкой. Легкие духи с горячим летним ароматом, как последний штрих. Теперь она выглядела свежо и даже жизнерадостно, собственно, и настроение у женщины было соответствующее.

Лена посмотрела на часы, без трех минут два. Опустилась на диван и стала смотреть на дверь.

- Ждешь его? – спросила у себя. - Хочешь видеть?

- Может быть, - ответила себе уклончиво.

Но ждала, совершенно определенно.

Звонок раздался ровно в два.

***

Он подъехал еще в половине второго. Сидел в машине, заставляя себя сдерживаться. И нервничал как мальчишка. Без пяти минут два вышел из машины, поднялся в подъезд и оставшиеся три минуты стоял под дверью. Как только часы показали ровно два, поднял руку и нажал кнопку звонка.

Звук показался неожиданно резким в тишине, выстрелом прозвучал щелчок поворачивающегося замка. Сердце забилось как бешеное, а потом замерло, мгновенно заливая холодом от корней волос до кончиков пальцев.

Но дверь открылась, женщина, появившаяся на пороге, произнесла:

- Добрый день, - и чуть улыбнулась.

Отвечал на автопилоте, вбирая глазами образ, наверное, улыбался в ответ, наверное, выглядел глупо. Заставил себя собраться и спросил так спокойно, как мог:

- Вы готовы?

Женщина быстро оглядела себя и бодро кивнула.

- Тогда пойдемте обедать?

- Пойдемте, Константин Олегович, - и вышла к нему на площадку.

Пока она закрывала квартиру, позвякивая ключами, стоял за спиной с тяжело бьющимся сердцем и чувствовал себя хищником, к которому доверчиво подошла добыча. Но хищник волновался, потому что ни в коем случае нельзя спугнуть ее, пусть подойдет поближе, пусть подойдет сама...

А затем они спустились к машине. Белецкий посадил ее, сел сам, проверил ремни безопасности и повел аккуратно, медленно, чтобы ей было комфортно. Вел молча, ощущая ее близость оголенными нервами, чувствуя себя рядом с ней неуверенным, взволнованным мальчишкой, трясущимся идиотом. Счастливым идиотом.

Женщина очень сильно на него действовала, он так не трясся, даже когда отбивался вдвоем с Санькой от половины банды С... В той драке Санька погиб, а у него остался большой кривой шрам на лбу и еще несколько на теле. Да и потом не раз приходилось смотреть смерти в лицо. Но почему-то в те разы он чувствовал себя спокойнее, чем сейчас, просто находясь с ней рядом.

Что за странная у нее над ним власть? Странная, страшная... Он не хотел об этом думать. Чтобы отвлечься спросил:

- Елена Сергеевна, почему в вашем доме нет домофона?

- Что? – не сразу поняла она, - А, домофона? Даже не знаю, наверное, никто не озаботился.

- Надо поставить, - твердо произнес Белецкий.

Елена посмотрела на него немного удивленно:

- Возможно, но этим должны заниматься хозяева квартиры...

Он не дал ей договорить, негромко, но твердо произнес:

- Я займусь этим.

- Вы? - она удивленно подняла брови.

Молча кивнул, сдвинув брови. Лена несколько секунд смотрела на него обескуражено, потом произнесла строгим учительским тоном:

- Да вы тиран, Константин Олегович?!

Тот напрягся, но все равно ответил твердо, не отрывая взгляда от дороги:

- Да.

И вот что с этим человеком делать? Рассердиться или рассмеяться? Лена не выдержала и рассмеялась, качая головой. Выдохнул облегченно. У него от ее смеха, будто сердце в груди выросло - доверяет.

***

Кафе, куда Белецкий пригласил ее на обед, было маленьким и уютным, не из тех модных, где вечно трется светская тусовка. Лене понравилось, что они пошли не в какой-то там навороченный ресторан, бьющий по глазам своей роскошью.

Тихо, негромкая музыка, вкусная еда. Непринужденная обстановка. А потом они снова пошли прогуляться по парку. Снова говорили, иногда просто уютно молчали рядом. Теперь Лена даже не могла понять, отчего боялась его первое время. Правда, про себя удивлялась, что такой занятой человек, а Белецкий был явно человек занятой, находит время, на эти прогулки с ней, но не стала спрашивать, сочтя нескромным. На душе у нее было хорошо и покойно.