- Как только женщина поймет, что ты стал от нее зависим, кончено. Ты превратишься раба, трепещущего перед хозяйкой, - сказал он себе.

И напомнил то, о чем давным-давно поклялся не вспоминать. Что у него уже была хозяйка. Он... Он сглотнул, горечь поднялась из души. Он был тогда совсем мальчишкой, чистым...

Энцо мрачно усмехнулся своим мыслям, вспоминая свою слегка криминальную молодость. Потому что за первый миллион не отчитается никто, деньги всегда ведут свою родословную от преступления. Это аксиома, ее нужно просто принять, он тогда и принял с улыбкой. И все-таки тот Энцо Маури был чистым юношей по сравнению с Энцо Маури теперешним.

А она была... умной, интересной, острой на язык, с ней можно было дружить, как с мужчиной. Она стала его госпожой, хозяйкой. И раб был счастлив принять от нее что угодно. наказание, смерть, ласку. Наивно полагая, что нашел свое счастье навсегда. Глупый мальчишка надоел госпоже и его просто выбросили из своей жизни, заменив на другого. Такого же глупца. Сейчас он мог мрачно усмехаться, вспоминая, как чуть не умер тогда. Но он не умер. И кое-что понял. Рабом становиться нельзя. Больше никогда.

Потому взгляд, брошенный им на спутницу, не подозревавшую, что за мысли таятся в его голове, был серьезен. Ошибок допускать нельзя. И тот "тонкий лед" нарождающегося отношения от этих мыслей постепенно становился айсбергом.

Елена не могла знать, что творится в голове мужчины, что так галантно ведет ее под руку, она просто шля рядом, заранее настраиваясь на не слишком приятное мероприятие. А в глубине души таилась маленькая глупая надежда на что-то волшебное. Первый бал все-таки, а она почти Золушка...

***

Из открытых дверей парадной залы доносились звуки и лился яркий свет. Женских смех. Рокот мужских голосов.

- Похоже, мы немного опоздали, белла, - проговорил Энцо. - Тем заметнее будет наше появление.

Вот этого ей не хватало! От его слов Елена напряглась, для итальянского гостя развлечение, а она здесь на работе.

- Господин Маури... - начала Лена, мягко высвобождая руку.

Но мужчина лишь снисходительно улыбнулся, поцеловал кончики пальцев и снова положил на свой локоть.

- Перестань беспокоиться. Это же бал, нужно получать удовольствие.

- Но я здесь работаю, - попыталась возразить она.

- Глупости. Бал не для того, чтобы работать, бал - для того, чтобы танцевать. Ты помнишь свое обещание, белла?

Его интимный шепот и ласкающий взгляд из-под ресниц вызывали смущение.

- Я помню, господин Маури, что обещала вам танцевать с вами, если пригласите. И... - женщина замялась.

- Что, белла?

- Господин Маури, не называйте меня "белла", это слишком интимно.

Он негромко рассмеялся, а смех был мягкий и обволакивающий, словно горячий шоколад. Этот смех будоражил нервы. Он взглянул на нее, охватывая всю, с ног до головы, приблизил губы к маленькому ушку и прошептал:

- Но ты действительно прекрасна, прекрасная Елена, - с удовлетворением отметив, как по ее нежной шее мурашками пошла гусиная кожа.

- И все же, господин Маури, я бы просила...

- Хорошо. Но при одном условии. Ты больше не называешь меня господин Маури.

Елена с недоумением посмотрела на него.

- Энцо, - сказал он, чуть приподняв левую бровь. - Зови меня Энцо.

А это он выдохнул ей прямо в шею пониже розовой ушной раковинки. Добился! Она резко отстранилась, схватившись рукой за шею, и ошеломленно уставилась на итальянца потрясенными глазами. Мужчина загадочно улыбнулся и пожал плечами:

- У тебя очень красивая родинка.

- Господин Маури...! - пыталась возмутиться она.

- Энцо. И ты обещала наступать мне на ноги.

Нужно было погасить ее зарождающееся возмущение, и это ему удалось. Елена бросила на него невероятный взгляд, в котором смешались серьезность, желание возмутиться и глубинное желание получить удовольствие от вечера.

- Хорошо, Энцо, - согласилась Лена, понимая, что сопротивление все равно бесполезно.

- Тогда войдем, Елена?

***

В парадной зале собралась уже большая часть гостей. Не было только Сергея Лешкова с женой Мариной, Оганесянов и Флемингов. И еще итальянца. естественно, отсутствие переводчицы также было замечено, и уже строились разные предположения, где она и что могло ее задержать. Дамские язычки как известно отличаются добротой, и хотя то, что говорилось, было довольно невинно, некоторые намеки все же содержало.

Константин Белецкий находился здесь уже минут десять, пришел одним из первых. Сам не понимая, какого черта так рано приперся. И вообще, какого черта приперся. Надо было из охотничьего домика ехать прямо домой.

Мужчина не желал сознаваться себе, но был он в этой зале ради одной женщины. Точнее, ради того, чтобы пронаблюдать за ней и убедиться. А вот в чем собирался убедиться, он так себе и не сформулировал.

Не только он ожидал появления этой женщины, невольно взбудоражившей умы стольких весьма состоятельных мужчин. Хозяин дома, Вячеслав Сергеевич Лешков, ждал ее появления с интересом. Он ведь послал ей подарок - вечерний туалет. И теперь ему хотелось увидеть Елену в этом платье. Маленький невинный каприз. А потому, услышав голос Энцо из холла, перевел взгляд на входные двери, с нетерпением ожидая их появления. Лешков старший не сомневался, что итальянец появится вместе с ней.

Его ждало разочарование. Женщина не приняла подарка.

Очевидно, что-то отразилось на лице хозяина, потому что рядом раздался недоуменный возглас и негромкий голос его супруги:

- Дорогой, что-то не так?

Вячеслав Сергеевич тут же взял себя в руки, потому что его супруга и без того слишком внимательно смотрела в сторону переводчицы. Зная свою дражайшую половину, Лешков старший понимал, что она на многое способна. Потому он улыбнулся жене, похлопал ее по руке и проговорил:

- Ирочка, все в полном порядке. А, вот и дети! – Сергей с женой появились очень кстати, на них переключилось внимание матери.

Константин Белецкий наблюдал появление итальянца с переводчицей под ручку очень внимательно. Искал знаков в ее лице. Лицо Энцо Маури его нисколько не интересовало. А вот хозяин удивил, не было слышно, что между ним и его женой говорилось, но взгляд Вячеслава Лешкова напоминал взгляд гиены, а сквозь его улыбку сквозило затаенное раздражение.

И тут появился хозяйский сынок с женой. Под руку, чинно, но уж ему-то было видно глухое отчуждение с его стороны и злую обиду с ее. На мгновение Белецкому показалось, что в глазах молодой женщины скрыты кинжалы. Мальчишка Лешков вызывал у него жалостливое презрение, и выглядел каким-то встрепанным, озлобленным и подавленным одновременно. Только деловые отношения с его отцом заставляли Константина быть хоть как-то вежливым,

***

Едва войдя, Сергей с порога впился взглядом в итальянца и его спутницу. Вид Елены почему-то неприятно поразил его. Слишком уж она выглядела... идеальной, что ли. Это вызывало озлобление. То, что она здесь ошивается, вообще, вызывало озлобление и непонятные чувства.

Энцо Маури сразу же после появления осадили молодые жены, задавая множество вопросов одновременно. Елену немного оттеснили, но она не расстроилась, даже наоборот, это было лучше и безопаснее, она направилась к супруге Бергмана Еванжелине и начала ни к чему не обязывающий легкий разговор.

Самое занятное, что итальянский мачо отвечал на вопросы дам на ломаном, но вполне сносном русском. Для Лены это уже не стало неожиданностью, она нечто подобное заподозрила, но неприятное ощущение, что ее использовали, заливало как холодной водой.

А молодая супруга Бергмана действительно почти не могла говорить на русском, она изъяснялась на смеси из английского и польского, который в свою очередь переводила на немецкий, получалось довольно забавно. Пауль Бергман, стоявший рядом, посмеивался над женой, когда она пыталась воссоздать какое-то слишком сложное для перевода понятие. От этого Еванжелина краснела, скрывая неудовольствие, а Елена, видя, что женщине не приятны эти подтрунивания, старалась сгладить ситуацию.