Я попыталась смыть в ванне ужасную встречу в Goldman Sachs, но ванна не помогала. Не масло для ванны Джо Мэлоун, не так называемая успокаивающая музыка, звучащая из моей спальни. Я пыталась расслабиться, успокоиться. Ничего не работало. Я бесконечно прокручивала в голове полную катастрофу-встречу снова и снова.

Я скользнула под воду, погружаясь с головой, в тщетной надежде, что может это очистит мой разум.

Я вынырнула, вздохнуть воздуха. Нет, не помогло, мне все еще хотелось умереть от стыда.

Макс, должно быть, считает меня полной идиоткой.

Резкий стук в дверь, заставил меня задержать вдох. Идеально вовремя. Он должно быть пришел мне это сообщить. Ну, мне не нужно, чтобы он озвучивал мои мысли, поэтому я сделала вид, что ничего не слышу.

— Харпер, я знаю, что ты там. Открывай дверь.

Мне не следовало включать музыку. Я встала и обернула вокруг себя полотенце.

Макс начал сильнее колотить в дверь.

— Я иду, — крикнула я. Я открыла дверь и сразу же развернулась, направившись обратно в ванную.

— Я тоже рад тебя видеть, — пробормотал он. Я уронила полотенце и залезла обратно в воду.

Я ожидала, что он последует за мной, но вместо этого услышала, как он открывает шкафчик на кухне. Что он там делает?

Он был босиком, без пиджака и галстука, а в руках были два бокала для вина. Он мог быть, когда хотел, идеальным мужчиной.

— У тебя отличная задница, — сказала я. Он ухмыльнулся. — И мне очень жаль, что я облажалась.

Он вручил мне бокал, я с благодарностью взяла. Он определенно принес с собой бутылку, у меня не было вина. На вкус это вино стоило моей месячной зарплаты.

Он вздохнул, закрыл дверь в ванную и начал расстегивать рубашку. Когда он расстегнул последнюю пуговицу, он сделал глоток вина и отставил бокал на бордюр ванной, снимая остальную одежду.

— Что ты делаешь? — спросила я, когда он опустился в ванную.

Он не ответил, просто опустился напротив, вытянув ноги.

— Ты сегодня перегорела, — произнес он, глотнув вина.

— Да, спасибо, Капитан Очевидность. Если ты пришел, чтобы мне стало еще хуже, то ты можешь уйти прямо сейчас.

Он, словно не слышал меня, поглаживал мою ногу, лежащую у него на бедре.

— Ты знаешь Майкла Джордана?

Теперь он решил поговорить о спорте? Отлично. Этого мне только не хватало.

Я кивнула.

— Величайшего баскетболиста всех времен, верно? Непревзойденный победитель.

— Эээ… да. — Куда, черт возьми, он клонит?

— То, что он сказал, было лучшим советом для бизнеса, который я когда-либо слышал. Он звучал примерно так: «Я пропустил более девяти тысяч подач за свою карьеру, и я проиграл почти триста игр. — Он расправил руки и ноги, — и двадцать шесть раз мне доверяли сделать последний, победный удар, но я промахивался. Я терпел неудачу снова и снова, и снова в каждый раз в своей жизни. И именно поэтому я стал потом победителем и достиг такого успеха».

Он замолчал, мы не отводили глаз друг от друга.

— Мы все лажали, Харпер. Мы все перегорали. От этого мы становимся сильнее и лучше.

Я вздохнула и подцепила кусочек пены на ладонь.

— Да, но я не баскетболистка, — пробормотала я.

— Конечно, нет. Мы все не баскетболисты. Ты не родилась со всеми этими навыками. Сколько раз ты падала, прежде чем научилась ходить? Ты не должна сдаваться от провала в первый раз. — Он взял мою ногу, прижав ладонь к подошве. — Проблема в том, что наступает момент в жизни, когда ты не лажаешь. Ты хорошо сдаешь экзамены, получаешь диплом, потом устраиваешься на работу. Кажется, все замечательно. Но это ложное чувство безопасности, потому что, если ты собираешься дальше учиться и расти, неизбежно ты будешь факапить.

— Итак, если ты говоришь, что я перегорела и это неизбежно, почему ты взял меня на презентацию? — Я пыталась вырвать ногу из его руки, но он крепко держал.

— Я могу тебе помочь, но я не чертовый экстрасенс, который может предвидеть. Никто не знает, когда потерпишь неудачу, просто в какой-то момент это происходит.

У меня в груди начало что-то подниматься. Он был прав. Конечно, был прав.

— Я ненавижу проигрывать.

— Я уверен, что Майкл Джордан также ненавидел проигрывать в баскетболе.

Я молчала Я совсем еще новичок и неопытна в этой области, но я хотела бы, чтобы он меня научил.

— Харпер, именно поэтому я хотел, чтобы ты выступила с презентацией перед «Голдман». Я не хотел бы, чтобы ты облажалась, войдя в ступор, перед своим отцом.

Он действительно пытался меня защитить? Тепло от этого распространилось у меня по всему телу. Я не привыкла, чтобы кто-то заботился обо мне. Тем более мужчина. И мне это так понравилось. Даже более чем понравилось.

Я вытащила ногу из его рук и направилась к нему, чтобы оседлать.

— Ты всегда говоришь именно то, что мне необходимо в данный момент.

Он усмехнулся.

— Думаю, что моя дочь с тобой в этом не согласится.

Я обхватила его за шею и поцеловала в подбородок.

— Ты выглядишь таким сексуальным, когда мокрый, — сказала я.

— Ты все время выглядишь сексуально, — ответил он.

— Абсолютно верно, — прошептала я, прижимаясь к его губам. Его язык тут же дотронулся до моего.

Он отстранился, отодвигаясь от меня.

— Остановись. Давай выбираться отсюда. Я хочу трахать тебя не здесь, не хочу, чтобы нас прервали соседи, когда мы их затопим.

С этой логикой я спорить не могла.

Он поддерживал меня, пока мы вылезали из ванной, потом быстро вытер и направил в спальню, толкнув на кровать, рухнув рядом со мной. Он раскрыл мое полотенце, как будто проверяя все ли в порядке, прищурившись, разглядывая мое обнаженное тело.

— Ты прекрасна, — сказал он, щурясь, как будто не мог до конца в это поверить.

И вдруг я почувствовала панику, когда запустила пальцы в его волосы. Я не могла себе представить, что в какой-то момент всего этого не будет — не будет разговоров, поцелуев, прикосновений, секса. Что я буду делать, когда все закончится?

— Я не могу дождаться, когда ты приедешь в Коннектикут, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты была в моей постели для разнообразия. — Он опустил голову и обвел языком мой сосок.

И моментальное ощущение у меня в животе тут же прогнало панику, и я переплела ноги с ним. У него упало полотенце, и я потянулась к его твердому, набухшему члену. Я задрожала, как только начала двигать по нему рукой вверх и вниз. Он зашипел сквозь зубы, запрокинув голову назад.

— Я думал об этом весь день, как твоя рука обернется вокруг моего члена, — произнес он. — Ты так сильно меня отвлекаешь.

— И еще бешу, помнишь?

Он потянулся к моей киске, и я повела бедрами навстречу его пальцам, всегда жаждущая его прикосновений.

— Это часть особенно отвлекает, поэтому она заслуживает особенно внимания. — Его пальцы вошли внутрь, большой палец прижимался к моему клитору, и все разочарование и смущение дня исчезло от его прикосновений

— Ты думала обо мне? — спросил он, медленно двигая своими пальцами. — Ты думала об этом? — Он прикусил мое плечо, заставив меня застонать.

— Все время. — Это было правдой. Это был единственный способ, который помогал мне выжить в офисе — избегая его, но у меня все время было такое чувство, будто я борюсь с гравитацией. Моя тяга к нему была неизбежна.

Я отпустила его член, и он начал скользить по моей киски, поддразнивая и обещая. Я потянулась к тумбочке, но он опередил меня, сам потянувшись за презервативом.

— Я должен оказаться внутри тебя сию же минуту, — прошептал он. — Я хотел тебя весь день. — Он перестал двигать пальцами, и я недовольно застонала. — Я знаю, Харпер, мне это тоже нужно.

Я никогда с мужчиной не была такой сексуально уязвимой, никогда настолько не предлагала себя. Но с ним у меня не было выбора, с ним все было по-другому, мне хотелось дать ему как можно больше. По-другому и быть не могло.