Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Вот, - сказал он. - Тоже интересная вещь. Можно научиться понимать язык животных. На мой взгляд, полезное снадобье. Прочитать?

Рауф с досадой мотнул головой':

- Тут важное дело, решается, можно сказать, судьба ваших внуков, а вы отвлекаетесь. Кому это нужно - разговаривать с животными!

--Здесь не указан способ, как с ними разговаривать, - поправил его тесть. - Очевидно, это невозможно и с помощью магии. Животных можно только понять.

- Очень странно, - вмешалась теша. - Для чего понадобился такой обмен? У вас тоже неплохая квартира, правда, она не в центре, но вы сами всегда говорите, что там замечательный воздух. Переезжать на старости лет очень сложно, я представляю, как придется перевозить всю мебель, одних книг две тысячи томов, мы здесь прожили тридцать лет, лучшие годы наши прошли в этих стенах. - Голос ее дрогнул и она замолчала, остановив на муже затуманившийся лаской взгляд, от которого Рауфа, считавшего всякое проявление нежности в возрасте тещи неприличным, передернуло.

- Вы меня не поняли, - терпеливо объяснил он. - Мы только оформим обмен, понимаете, оформим его. Юридически обменяемся квартирами, а на самом деле нет. Каждый где жил, там и останется. Только мы, - он кивнул на жену, неподвижно уставившуюся в стенку, - с двумя младшими будем прописаны здесь, а вы - у нас. И Руфатик там будет прописан. Слава богу, ему исполнилось шестнадцать, паспорт человек получил! Вы же сами его поздравили.

- Тогда в чем же смысл? - удивилась теща.

- "Ибо сказано, глубокий смысл познается не сразу", - процитировал тесть и засмеялся. - Совпадение! - Он повернулся к жене. - Рауф же объяснил - пока все останется по-прежнему, а потом он с семьей переселится сюда, а Руфатик останется в их квартире.

- Это когда же потом? - заинтересованно спросила Диляфруэ-ханум.

Тесть поднял голову и с улыбкой оглядел жену.

- А еще жалуешься, что постарела. Какой была в юности любопытной, такой и осталась. Сложная юридическая операция, а ты хочешь сразу в ней разобраться, обернувшись, он еще раз взглянул на стенные часы, это означало, что время непременного послеобеденного сна наступило окончательно, подошел к побледневшей дочери и непонятно почему погладил ее по голове. - Ты только не нервничай. Все уладится.

Проходя мимо, он кивнул на прощание Рауфу и скрылся в спальне. Рауф внимательно оглядел книгу, раскрыл потертый кожаный переплет и задумчиво полистал ветхие пергаментные страницы. Текст оказался для нормального человека непонятным, и, хотя в этот момент Рауф даже отдаленно не мог представить, какие изменения произведет в его жизни эта книга, он на всякий случай отнес ее в книжный шкаф и запрятал от постороннего глаза на верхний ряд - ему не хотелось, чтобы ее увидел кто-то еще. Унести книгу с собой он побоялся. Несмотря на свой, в целом добродушный, нрав, старик свирепел, когда дело касалось книг. То, что тесть не ответил на его предложение, Рауфа не беспокоило. В отношениях с женой и ее родителями он рано или поздно своего добивался. Первое время после женитьбы, когда родители жены были еще молоды и полны энергии, на это у него уходило много усилий, но теперь, спустя тридцать лет, все его желания легко преодолевали любое сопротивление.

"Конечно, человек он ученый и все такое, но к жизни не приспособленный, я бы на его месте!" Вспомнив слова о многочисленных званиях и степенях тестя, Рауф сокрушенно вздохнул, и этот вздох не остался незамеченным, сидящая напротив жена оценила его как осуждение своего пассивного, если не откровенно предательского по отношению к мужу, поведения.

Вид насупленной жены отвлекал от главного. И он, для того чтобы лучше сосредоточиться, прошел в кабинет тестя. Эта комната ему нравилась больше других в квартире, и, закрыв за собой дверь, он мысленно приступил к уточнению некоторых деталей плана, в главных чертах уже сложившегося в его голове. Из кабинета виднелось голубое море с белыми кораблями, расцвеченными флагами по случаю Первого мая. Через раскрытое окно вперемежку с возбужденным щебетом птиц доносился шелест молодой листвы, и это означало, что следует торопиться весна уже наступила. Он вернулся в гостиную, где жена с тещей кормили вернувшихся из кино детей и, с трудом дождавшись, когда они кончат есть, объявил сразу же погрустневшей семье, что пора домой.

В передней они встретились с родственниками. Пришел племянник тестя Кямиль с женой. Дядю своего он навещал каждую субботу, хотя необходимости в этом, по мнению Рауфа, не было никакой, так как последние три года после окончания Кямилем аспирантуры оба они работали в одном институте и, провожая дядю с работы до дому, почти каждый день Кямиль виделся с нежно любимой теткой. К их совместному пребыванию в одном научном учреждении Рауф относился отрицательно, но с его мнением ни тесть, ни Кямиль не посчитались. Больше того, Кямиль работал на одном этаже с тестем, что, по мнению Рауфа, усиливало удар, наносимый терпению общественности. И хотя за три года в их адрес ни разу не выдвигалось обвинения в семейственности и даже в патронировании, дальновидный Рауф знал, что рано, или поздно кое-кому придется искать себе другое место, и от всей души, в глубине которой затаилась неприязнь к самоуверенному юнцу, желал, чтобы это случилось прежде, чем тот защитит диссертацию.

- Привет энергичным коммерсантам? - провозгласил Кямиль и, не заметив протянутой руки Рауфа, похлопал его по животу. - Специально отращиваешь?

Минара, жена Кямиля, высокая стройная женщина и привлекательная настолько, что каждый раз, увидев ее, Рауф начинал испытывать сладостное томление, с трудом сдержала смех.

"Смейся, смейся, - глядя на ее улыбающиеся губы, подумал он, - вполне может быть, что в ближайшее время я стану моложавей твоего голодранца мужа, который каждые полмесяца в командировке из-за своей несчастной диссертации, и тогда посмотрим, кто из нас троих посмеется".

- Я как раз сегодня вспоминал о тебе, - добродушно сказал Рауф, которому вдруг захотелось извлечь хоть какую-то пользу из неприятной встречи. - Мне нужен твой совет. Подскажи, каким образом можно вступить в Общество охотников.

- И рыболовов, - машинально добавил Кямиль, он и впрямь был удивлен. --Ты сам хочешь вступить?

- Ну да, - подтвердил Рауф. - Стану я за другого просить.

- Ты же всю жизнь терпеть не мог охоту и вообще природу. И вдруг решил стать охотником. По-моему, мы с тобой разок ездили поохотиться. В Ленкорани, кажется?

- Да разве это охота была, - возмутился Рауф, вспомнив, как лет десять назад он побывал с тестем и Кямилем в Кызыл-Агачском заповеднике. От поездки у него остались самые неприятные воспоминания. Со стороны это действительно напоминало охоту. Тесть и Кямиль с близкого расстояния почти в упор стреляли в непуганых зверей из автоматических пятизарядных ружей. Раненые маралы и джейраны, пробежав несколько десятков метров, медленно опускались на землю и дальше в сонном оцепенении не обращали внимания на людей, которые, сделав на их шкуре специальной краской метку, заклеивали неглубокую ранку от пули-ампулы лейкопластырем. Это продолжалось целый день. Пообедали наспех бутербродами, а когда Рауф, собрав под палящим зноем хворост для костра, собрался было зарезать на шашлык маленького, чуть побольше ягненка, марала, Кямиль и тесть набросились на него с такой яростью, словно он собирался воткнуть нож в их любимого деда - астматика Газанфара. Обиженный Рауф немедленно ушел бы, до автостоянки было от силы километров пять, но дорогу, вернее тропу, дважды пересекали заросли камыша и он побоялся заблудиться. Сидя на бетонной трубе, приготовленной для будущего газопровода, перед кучей хвороста, он скорбно удивлялся, как это из-за явно недорогого животного так легко расстались с человеческим обликом Кямиль с тестем, и одновременно обдумывал варианты будущего возмездия в нормальных городских условиях, когда из-за деревьев на поляну выскочил здоровенный кабан. По сравнению с другими обитателями известного в стране заповедника - оленями, фламинго и даже шакалами, - Рауфу он показался чересчур диким и неопрятным. Его массивная туша, поросшая редкой черной щетиной, до мутных, излившихся кровью глазок была в бурых пятнах высохшей грязи; еще более неприятно выглядели огромные желтые клыки, круто загнутые кверху острыми концами. Свирепо хрюкнув, кабан ни с того ни с сего вдруг ринулся на Рауфа. Нескольких секунд, оставшихся до начала единоборства, оказалось достаточно проницательному Рауфу, чтобы разгадать намерения коварного зверя и благоразумно отказаться от поединка. По сравнению со стремительно скачущим кабаном, он выглядел резвой полевой мышью, когда, соскользнув с трубы, несколькими ритмичными скачками достиг начала ее и юркнул в спасительную дыру. В соответствии с расчетами Рауфа кабан за ним не полез, некоторое время, удивленно хрипя и фыркая, он разглядывал ускользающие в глубь будущего газопровода пятки, а затем остановился, ноги у него подкосились, и он свалился на бок под усыпляющим действием недавнего выстрела.

3
{"b":"60550","o":1}