Надеюсь, что вы также переполняетесь добрыми мыслями и чувствами, несмотря на какие-то временные сложности или корявости жизненного колеса! Никакая осенняя хандра не в силах сломать истинного поэта. Горячее сердце не остынет осенью. Вдохновение с привкусом капельной сырости и особых осенних красок обязательно создадут свою прекрасную палитру, по-сентябрьски напитанную и яркую!

А можно просто зайти за чугунную ограду и прочувствовать.

Особая атмосфера старых парков. Пара глотков свежего воздуха со звуком машин вдалеке. Заблудившийся ветер в шелесте листьев. Замедлившееся время суетной жизни.

Временный приют неспешных прогулок, и неслучайная любовь городских посетителей в своей безграничности. Утешение и подпитка для иссечённой души. Среди петляющих дорожек из розовой гранитной крошки между высоченных деревьев с пышными прическами.

Вековые дубы и клёны. Среди многих других видов деревьев, меня почему-то, впечатляют именно эти. Тут же по-молодому изящные, нарядные оранжевощёкие красавицы рябины. Подпирающие мужскую суровую кору, изрезанную годами кожу исполинов. Газонная трава, видавшая множество ручной и машинной заботы, стелется ещё зелёным приветливым ковром.

Помнятся времена выпивающих на газонах мутных личностей. Запах портвейна и одной конфеты на троих. Раны от осколков стекла и оберточного мусора на земле парковых ансамблей…

Теперь степенные семейства, влюблённые парочки и одинокие художники обеспечивают безопасность для глаз. Не контрастируют к реальности жизни, а дополняют узор паркового конструктора. Легко складывающийся пазл безопасности и умиротворения.

Тёмные аллеи Бунина и Белые ночи Достоевского. Вспоминается много других поэтов воспевающих эмоциональную красоту. Убегающие солнечные тени. Крик пронзительных чаек и возня чем-то вечно-озабоченных ворон. Бесцельно-бродящая ватага широкогрудых, бравых голубей. Готовых броситься в любую минуту на хлебную корку.

Глубоко спрятанные городские или пригородные парки. Для каждого он свой. Созвучия незабываемых имён Елагин остров, Гатчинский, Пушкинский, Павловский парки. Звучные названия из книг по истории государства.

И старые деревья вперемешку с молодой порослью, помнящие прогулки знатных особ. Царственных и сочувствующих фамилий.

Маленькие жители, населяющие миролюбивые зеленые оазисы. С каждым годом их больше. Может от усиленного круглогодичного питания, тянущегося к природе человека. Человека, желающего покоя, хоть и временного. Усталого горожанина. Человека бегущего от техногенности настоящего.

Утками мало кого удивишь. Даже, несмотря на разнообразие видов, прикормленных в парковых водоёмах. Располневшие и обленившиеся. Потерявшие инстинкт самосохранения и интерес к перелётам.

Белки, как оказалось, тоже разных видов. Быстрые и ловкие смешные зверьки вызывают умиление. Вызывают желание позаботиться о них. Они, как люди запасаются в зиму припасами. За десять минут пакет с кедровыми ядрами был растащен, съеден и закопан прямо на глазах. Сразу тремя неугомонно-суетливыми зверьками. Каждый раз, возвращаясь, они пачкали свежей землёй и щекотали руку своими цепкими маленькими холодными, после спрятанных припасов, лапками. Хитрые избалованные вертихвостки пренебрегали миндалём, арахисом и грецким орехом. Возвращались только к кедровому лакомству, губа у них не дура, в ценах ориентируются. Начав трапезничать, они уже не выпускали руку, пока не исчезал последний орех. Смешно подрагивая пушистым хвостом и чавкая, как несмышлёные малыши, они успевали замечать все вокруг. Иногда давали себя погладить. А иногда смешно отводили палец в сторону, удерживая его острыми коготками одной из лап.

Да, вот такие парковые по-стариковски сентиментальные развлечения с рыжими фотомоделями. Может потому они красивые, что едят много орехов?

Из парка не хочется уезжать, не хочется уходить. Хочется ощущать ароматы спокойствия и единение с силой живой природы. Осенне-парковые отношения, порой с элементами прелюбодеяния. Когда зашёл за парковую ограду и предал вечную любовь к городу. Без остатка рассыпался в комплиментах к парковой ухоженности и заботливому убранству зеленой красоты. С ожерельем из живых обитателей. Другая жизнь за оградой старого парка. Вроде ты в городе, а вроде уже и нет. Стоит только ступить за ограду.

Она не находила себе места. Она искала, куда деть своё беспокойство. Исчезающие сугробы под апрельским солнцем, своим течением, загоняли в угол все чаще. Она не выносила выходные. Дни, когда грусть одиночества достигала предела человеческого терпения. Когда телефоны подруг умирали семейной идиллией. Когда, по необходимости, поход в магазин превращался в настоящую муку, глядя на улыбающиеся лица полноценных семейных пар. Семей связанных не размыкаемой цепкостью рук и вниманием. Она была готова променять свою успешную жизнь, свой достаток и восхищённые взгляды посторонних на то, что бы её внимательно поддерживали под локоть. Помогали нести пакеты. Заступались от неприятных слов подгулявших мужчин. Чтобы все успевать в беспокойную субботу. Чтобы было с кем просыпаться в ленивое воскресение. Просто, что бы было.

Почему этот несправедливый выбор пал именно на неё? Чем она заслужила гордое и беспощадное одиночество? Куда ей деть накопившуюся нежность? Куда растратить жажду крепких объятий? Кому прошептать тысячу тщательнейшим образом подобранных слов? Кто сможет охладить истосковавшееся по изнуряющему пламени любви упругое тело? Кто успокоит мечущийся разум?

Вопросы, вопросы, вопросы…  и каждую весну не находящиеся ответы. Особенно в каждую весну. Особенно в выходные каждой весны. Жить не хотелось. Страдание и боль. Увеличивающаяся кратно на фоне оживающей природы. Бездонного и бесконечного синего неба. Невероятно причудливой формы ваты облаков. Лопающихся почек под радостное пение птичьих вестников. Оглушающую мощь ярких запахов, приносимых порывами тёплого ветра. Увеличивающиеся в размерах лужи. Бесконечные стихи о любви заполняющие сердце и душу. И… такое невозможное обычное счастье. Счастье обсудить, разделить с кем-то. С кем-то очень родным и близким. Тёплым и надежным. С родным существом, отбирающим её беспокойство, уничтожающим каждый болевой порог.

Она пробовала встречаться. Но её сильную, независимую и красивую в своей откровенности просто боялись. До конца не доверяли. Уходили под разными предлогами. Снова и снова. Они не принимали её особенность. Её труднообъяснимую исключительность. Не могли совладать с её честностью. Она топилась в алкогольных парах и непрозрачных завесах никотиновых портьер. Иногда чтобы забыться. Иногда чтобы спуститься вниз по лестнице общения с теми самыми мужчинами.

В поисках Его, она посещала театры и спортивные мероприятия. Одиноких мужчин в театре не наблюдалось. Были такие же, как она или семейные пары.

Спортивные события и его участники. Готовые на все поджарые атлеты, ничего не приносящие, кроме удовлетворения физиологии на одну ночь. Мужчины наслаждались её телом, но как бы заодно, не уставая наблюдать своё переливающееся мышцами тело в стеклянном отражении поверхностей.

Она пыталась перешагнуть грань длительных дружеских отношений. Сложившихся годами, выдержанных временем.

Нарушить несколько сантиметров. Войти в частное, очень хорошо знакомого и прочитанного несколько раз. Результатов не возникало, кроме потерянных друзей и новой тяжести в грудной клетке. Клетке, в которой сердечная пестрая канарейка переставала петь. Она испробовала все социальные сети, пропахивая байт за байтом, в поисках того, самого нужного. Того единственно-желанного. А его и там не было. За умниками и Аполлонами, скрывались обиженные жизнью сложные люди, со своим скарбом боли и безумия. Способные только отобрать, а не разделить.

Она честно пыталась. Она и дальше, не оставляет попытки. Делает это снова и снова. Ищет всегда и везде. А по ночам горько плачет, почти всегда. Особенно в выходные. Особенно весной. Она не перестаёт надеяться, что найдёт того, с кем можно будет разделить это прекрасное, разрывающее душу время года. Того, кто выслушает и поймёт.  Того, кто поймёт и крепко обнимет и больше, никогда и никуда, её одну не отпустит, даже ненадолго…