– Я ведь не всегда была замужем, госпожа!

– Еще лучше! – воскликнула Марианна и решила остановиться, пока разговор не дошел до новых оскорблений и открытого столкновения.

Если Мартина и догадалась, что подразумевал возглас Марианны, то не подала и виду. Марианна ей не понравилась так же, как сама Мартина не понравилась Марианне, но Мартина еще не получила ответ на интересовавший ее вопрос. Поэтому она улыбнулась Марианне самой очаровательной улыбкой и кротко сказала, надеясь смягчить воинственную леди:

– Кстати, спешу вам сказать, что вы совершенно покорили Вилла! Ему показалось, что я отозвалась о вас недостаточно лестно, и он так отчитал меня, что я до сих пор не могу прийти в себя, вот и несу чепуху!

Кэтрин, услышав эти слова, даже поперхнулась.

– Марти, если бы ты была лучником, то сегодня все твои стрелы прошли бы мимо цели! – звонко рассмеялась она.

– А я еще и не целилась, – отмахнулась от нее Мартина и просительно заглянула в лицо Марианны: – Вы ведь так и не ответили на мой вопрос!

– Мне нечего ответить. Наш лорд не посвящает меня в свои любовные тайны. Спросите его сами!

И все три женщины разошлись в разные стороны. Кэтрин подошла к Джону, который забавлял сына, высоко подбрасывая его, ловя и качая, как на качелях, отчего Мартин заливался смехом и подпрыгивал на руках отца, требуя продолжать забаву.

– Вот ты зачем придумал позвать ее? – сердитым шепотом спросила Кэтрин мужа. – Еще и часа не прошло, а Клэренс уже вне себя, Вилл тоже, а теперь еще и Марианна! Все равно что палкой поворошить в пчелином улье!

– И правильно, – ухмыльнулся Джон, – хватит пчелкам спать – пора за медом, а то умрут во сне голодной смертью! Может, и сама Мартина наконец возьмется за ум!

Кэтрин только всплеснула руками.

После ужина Марианна подошла к Робину, который играл с маленьким Мартином, сидевшим у него на коленях и упорно тянувшимся к ножу за поясом Робина. Мартина, подсев к Робину после ужина, весело болтала с Джоном, невзначай положив пальцы на запястье Робина. Тот не обращал внимания на ее прикосновение или делал вид, что не обращает. Заметив знак Марианны, Робин передал ребенка Джону, встал из-за стола и отошел в сторону вместе с Марианной.

– Мой лорд, я прошу тебя отправить меня сегодня в дозор, – почтительно, но в то же время требовательно сказала Марианна.

Удивленный и неожиданной просьбой, и таким официальным тоном, Робин слегка нахмурился и вопросительно посмотрел на Марианну.

– Но сегодня не твоя очередь, – возразил он. – День выдался нелегким, ночью мы никуда не собираемся, поэтому ты хоть выспишься.

– Пусть не моя! Я прошу тебя! – настаивала Марианна, стараясь не переступить границы почтительной учтивости.

Робин недолго молчал, глядя на Марианну и пытаясь понять, чем вызвано ее внезапное рвение. Он видел, что она устала, знал, что Марианна не слишком любит службу в дозоре, но так и не сумел найти отгадку в ее светлых и непроницаемых сейчас глазах.

– Хорошо, я согласен. Смени Клема, – наконец сказал он и, улыбнувшись, добавил: – Постарайся не уснуть в дозоре!

– Я давно уже… – начала было Марианна, но прикусила язык, поняв, что сейчас она признается в былых прегрешениях и тем самым вынудит лорда Шервуда разобраться в них с обычной для него строгостью.

– Я знаю, – рассмеялся Робин и потрепал ее по плечу.

Он проводил ее взглядом, когда она, взяв оружие, вышла из трапезной в ночную темноту, оседлала коня и уехала. Глубоко вздохнув, Робин вернулся к столу, не присаживаясь, налил в свой кубок вина, осушил его и негромко спросил Вилла:

– Ты сегодня ночуешь в Шервуде?

– Нет, – ответил Вилл и посмотрел на Робина долгим внимательным взглядом. – Хочешь поехать со мной?

Робин кивнул, выбирая из яблок, лежавших горкой на большом блюде, самое спелое.

– Поехали. Мод будет счастлива твоему приезду! Она одолела меня вопросами о тебе.

– Вы опять за свое? – недовольно хмыкнул Джон. – Лучше бы выспались, раз уж выпал редкий случай всем отдохнуть.

Вилл, не поведя и бровью в ответ на упрек, расхохотался и хлопнул Джона по плечу:

– Оставь свои проповеди на утро, Малютка! Твоя бы воля, ты бы весь Шервуд заставил принять постриг.

Хрустя яблоком, Робин пошел к себе, сказав Виллу:

– Я сейчас вернусь, только прихвачу оружие. Оседлай пока лошадей.

– Куда вы собрались? И кто такая Мод? – спросила Мартина, догнав Вилла у дверей трапезной и схватив его за рукав.

Вилл обернулся к ней, увидев в зеленых глазах Мартины волнение, небольно щелкнул ее по носу и усмехнулся:

– Мод – красивая и славная женщина. А едем мы в одно местечко, где можно провести ночь за кубком доброго эля в компании славных девушек, не рискуя при этом встретиться с ратниками шерифа или сэра Гая. Ты узнала от меня все, что хотела? Или у тебя еще есть вопросы? – заметив, как у Мартины от гнева участилось дыхание, Вилл сказал, откровенно насмехаясь над ней: – А! Без ответа остался главный вопрос: зачем Робину искать утеху на стороне, если сегодня рядом есть ты – такая красивая и любящая, готовая сама предложить ему себя? Угадал?

– Замолчи, будь так любезен! – задохнулась от возмущения и обиды Мартина и, с силой оттолкнув Вилла, быстро пошла прочь, слыша за спиной его недобрый смешок.

В коридоре она столкнулась с Робином и посмотрела на него оскорбленным взглядом, который Робин не соизволил заметить. Учтиво пожелав Мартине сладких снов, он прошел мимо нее, не оглянувшись, как она ни ждала, и уехал вместе с братом. В опустевшей трапезной остались только Джон и Кэтрин, которая вернулась к мужу, уложив сына спать.

– Что произошло?! – спросила она, обводя удивленным взглядом пустую трапезную. – Куда все вдруг подевались?

– Кто-то из стрелков отправился в патрулирование, остальные легли спать. Статли развлекает приятной беседой Клэренс, бродя где-то неподалеку, Робин и Вилл поехали развлечься, Мартина ушла плакать в подушку, Марианну обуяло ратное рвение, – доложил ей Джон, сопроводив слова широкой улыбкой, и сладко потянулся. – Все идет как по маслу. Полный разброд и смятение! Одна, не в силах разобраться в своей душе, отправилась в дозор, лишь бы оказаться подальше от предмета волнений. А означенный предмет, не в силах разобраться в ее душе, не придумал ничего лучше, чем забыться в объятиях другой женщины. Разброд и смятение! – повторил Джон.

– Уж не ты ли и устроил это смятение? – спросила Кэтрин, подозрительно посмотрев на мужа, который ухмылялся с таким довольством самим собой. – И в чем усмотрел масло, по которому все идет?

– В необходимой толике ревности, – шепнул ей на ухо Джон и ласково усмехнулся. – А мы с тобой с чистым сердцем пойдем спать, малышка. Все что нужно мы сделали, и наши друзья теперь сами наведут порядок в своих делах.

Отправив Клема, обрадованного неожиданной досрочной сменой, отсыпаться, Марианна укрыла Колчана в зарослях орешника и забралась на высокий вяз, на котором был оборудован пост. Устроившись, она воткнула перед собой несколько стрел, чтобы быть наготове, если кто-нибудь посмеет нарушить границы Шервуда, и прислонилась к могучему стволу дерева. Теперь, когда она оказалась далеко от Робина, Марианна попыталась понять, что за такое короткое время разрушило весь покой ее души. Появление в лагере красавицы Мартины стало последней каплей, и Марианна попросту сбежала, лишь бы не видеть, как та льнет к лорду Шервуда. Она уже дала сегодня повод заподозрить себя в ревности, и ей не хотелось сейчас оказаться рядом с Робином, чтобы его проницательный взор прочел ее мысли, так как это случилось днем. Но что ей за дело до Мартины, до других женщин, провожающих лорда Шервуда нежными взглядами! Откуда взялись эти смятение, ревность, волнение?

Не желая видеть истинную причину того, что с ней происходит, Марианна окончательно запуталась в самой себе. И тогда она вспомнила совет Джона. Наверное, он был прав: ей и в самом деле давно пора облегчить душу исповедью. Она не видела отца Тука с весны, не слышала его доброго голоса. А ведь он всегда помогал ей советом, когда она не могла найти выход из лабиринтов собственной души! И Марианна решила утром, как только сменится с дозора, отправиться к духовному отцу.