Примерно через час методического отстрела местных обитателей я увидел свет в конце туннеля. Хоть и двусмысленно звучит, но от фактов не уйдешь. Выключив налобный фонарь, я крадущимся шагом продолжил движение. Туннель вывел меня в большое помещение, куда сходились все коммуникации. Помещение имело три яруса вверх со множеством переходов и мостиков, ведущих к различным агрегатам непонятного для меня назначения. Ну не техник я, могу только отличить бомбу от прибора мирного назначения… Хотя если быть честным с самим собой, то и это мне удается не всегда. На первом ярусе, на краю которого я сейчас находился, центр зала был свободен.

Только вдоль стен стояли различные крупногабаритные приборы, к которым уходили провода и трубы, сопровождавшие меня всю дорогу по этим лабиринтам. На противоположной от меня стороне возвышалась шевелящаяся гора метров шести высотой, состоящая из крысиных тел. Судя по всему, я пришел к боссу подземелья. Похоже, меня тут ждет мега крыс неописуемого уровня с зашкаливающими характеристиками и кучей мелкой шушеры, не дающей мне спокойно его убивать.

Справа от меня раздался писк крысы и я, рефлекторно развернувшись, срезал ее короткой очередью с верхней части одного из приборов. Вспышка понимания, какую глупость я совершил, заставила резко повернуть голову к горе крыс на противоположной стороне помещения. Вся копошащаяся масса резко замерла, выставив множество бусинок глаз в мою сторону и буквально через секунду, издавая многоголосый писк, эта гора сошла лавиной, несясь полноводной крысиной рекой в мою сторону.

– Черт! Черт! Черт! – сквозь сжатые зубы причитал я, отступая вглубь туннеля, при этом поливая крысиные тела свинцом.

Ну вот почему у меня в этой игре с самого начала все идет через задний проход? Похоже, я расслабился на пенсии и отвык от постоянного напряжения, держащего мое тело и разум в тонусе. Шаг за шагом я отступал все глубже, не жалея свинца для крыс. О прицельной стрельбе речь даже не шла. Правой рукой прижав Корсар к бедру, я просто водил стволом, зажав спусковой крючок. В то же время левой доставая новые магазины, пустые же я просто выщелкивал на пол. Времени едва хватало на саму перезарядку, хоть магазина и хватало примерно на семь или восемь секунд непрерывного огня.

Но крысы, обогнавшие своих сородичей по трубам, старающиеся в прыжке добраться до моего горла, вынуждали подставлять левую руку под их пасти, а потом ударом повисшего на руке тельца о ближайший твердый предмет, уже я заставлял их отцепиться. Также мое движение замедляли редкие одиночки, прорвавшиеся сквозь шквал огня и вцепляющиеся в мои ноги. На третьем магазине от ствола Корсара начал виться легкий дымок, на шестом он уже раскалился и давал небольшое освещение, разгоняя немного темноту прохода, в который я отступил.

Зарядив последний магазин, я еле слушающейся от ран рукой отстегнул ремень пистолета-пулемета, чтобы, когда закончится магазин, быстро скинуть Корсар и, нащупав рукоять пистолета, потянул его из кобуры. В этот момент мой боевой друг, к сожалению, меня подвел, банально заклинив. Ну вот не рассчитаны такие машинки на столь интенсивную стрельбу. Это вам не пулемет. Выдернув освободившейся рукой второй пистолет, с двух рук вслепую всаживал пулю за пулей чуть опустив пистолеты, стреляя в пол примерно в двух метрах перед собой согласно карте.

Всего в нескольких метрах позади меня было инженерное помещение, в котором был шанс укрыться, но буквально сразу же удар в корпус сбил меня с ног. От удара я выронил оба пистолета и уже валяясь на земле почувствовал, как в мои конечности впиваются острые зубы крыс. Извернувшись, я выдернул нож и начал колоть и резать, особо не разбираясь куда попадаю. Даже не знаю сколько я махал ножом, но в какой-то момент я осознал, что меня больше никто не грызет.

Ноги и левая рука меня не слушались, относительно целой осталась только правая рука с зажатым в ней ножом. Я полз, преодолевая боль, при помощи единственной целой руки. Эти несколько метров показались мне многокилометровым препятствием. Похоже, пока я полз, то несколько раз терял сознание, потому что эта дорога растянулась для меня в целую вечность с периодическими вспышками сознания. Вот я ползу, сцепив зубы. Тут пытаюсь заблокировать за собой дверь, но в итоге плюнув просто придавил ее своей тушкой. Новая вспышка сознания застает меня при попытке наложить на свои раны повязку. Потом долгий провал во тьму, оставляя меня наедине с призраками моего прошлого.

Затащив Бабая за дерево, я устроил его голову на корне, а сам, уместившись рядом, взял на прицел проход в кустах, через который мы сюда забрались. Почти сутки мы уходим от погони, и за последние полтора часа преследователи не показывались. Надеюсь, они нас потеряли. Бабай был совсем плох. Четыре часа назад он получил в живот заряд плазмы, который прожег костюм и нанес ему серьезную рану. Несмотря ни на что, я старался вытащить его к своим. Он не просто был моим напарником, он научил меня всему, что я знаю. Взял тогда еще совсем зеленого бойца под свою опеку и не раз вытягивал из разных адских ситуаций. Сейчас помощь была нужна ему, и при любых обстоятельствах я его обязательно вытащу.

– Сокол… – прерывисто начал он.

– Не волнуйся, Бабай, еще часа три, максимум четыре, и дотащу тебя до наших…

– Помолчи… Тяжело… Говорить… – оборвал он меня, с трудом выдавливая каждое слово. – Больше… Не могу… Терпеть… Со мной… Не выйдешь… – помолчав с минуту, переводя дыхание, он продолжил. – Информацию… Нужно… Доставить… Ты знаешь… Правила… Помоги… Сам… Не смогу…

После этих слов с тихим шипением шейные пластины отсоединились от шлема и съехали вниз, давая возможность снять шлем. Сейчас не надо было снимать шлем, он просил совсем другого, но я не мог решиться. Да, я понимал важность информации оказавшейся у нас на руках, и да, я знал это чертово правило разведки, написанное тоннами крови. Но не мог, это ведь был Бабай, который был мне, как отец.

– Не тяни… Прошу…

И я решился! Достав нож, я всадил его в открытое горло, рассекая гортань и перерубая шейные позвонки. Быстрая смерть, вот о чем меня просил Бабай. Это только в романтических рассказах разведка своих не бросает и так далее, но в реальной жизни все выглядит совершенно по-другому.

– Спи, старый друг. Такие, как ты не умирают, они просто возвращаются на небо для перегруппировки.

С огромным камнем на сердце я развернулся и пополз на точку встречи с группой эвакуации. Через пять минут позади меня раздался небольшой взрыв – это сработала система ликвидации, вшитая в наши костюмы, которая в случае смерти срабатывает по таймеру, при условии, что в зоне поражения не осталось дружественных целей. Потом, когда я вернулся на базу, я начал пить, много, почти неделю не просыхал, но даже командир части молчал, когда я попадался ему на глаза еле держась на ногах. Через месяц пришел наградной лист на Бабая, его удостоили хрустальной звезды. Посмертно.

Очнулся я, к своему удивлению, все в той же комнате от дикого голода и жажды. Поврежденные конечности ныли болью и плохо слушались. Окинув взглядом интерфейс, я обнаружил, что значение жизни замерло на четырнадцати единицах. Зато жажда и голод были заполнены полностью, а шкала усталости замерла на половине и прям на глазах пополнилась еще на единицу. Включив фонарь, подтянул к себе здоровой рукой рюкзак, который почти выпотрошенный валялся рядом. Выдернул паек и набросился на него, глотая куски практически не жуя. Утолив первый голод и влив в себя почти целую флягу воды, почувствовал облегчение и начал осматриваться.

Я почти весь был в кровоостанавливающем порошке и, судя по изодранным пачкам вокруг меня, вскрывал я их зубами. Ноги и левая рука были перебинтованы в несколько слоев, при этом бинты держались на честном слове. Знатно меня потрепало, я вообще удивлен что выжил. Интересно, кстати, как? Для получения ответа на этот вопрос, я зарылся сначала в логи, но там как обычно была только сухая статистика цифр нанесенного и полученного урона, плюс начисление опыта. Пришлось переходить к системным сообщениям. А вот тут уже все было намного интересней.