В бледном свете луны и звёзд Арсиноя казалась мёртвой.

— Я слышала совсем рядом поток, — с волнением проговорила Джулс. — И хотя я сейчас слаба и не могу ничего особенного, рыбу могу заставить и прыгнуть мне в лицо, не то чтобы помочь нам поесть…

— Не рыбу… — пробормотала Арсиноя. — Воды.

Джулс направила лошадь на звук потока, и они с Камдэн вместе наклонились, чтобы попить. В седельных сумках коня она отыскала серебряную флягу и выбросила всё ядовитое, что Катарина могла хранить внутри, выплеснула в стремительный поток. Она трижды прополоскала его и наполнила холодной, чистой водой.

— Вот, — Джулс встала на колени и приподняла голову Арсинои, прижимая флягу к губам девушки. Арсиноя только и могла, что глотнуть, прежде чем вновь закашляться, и кровь красным очертила линию её подбородка.

— Тебе не стоило делать это, Джулс, у тебя могут быть проблемы.

— С каких это пор нас беспокоят проблемы? — Джулс ласково погладила Арсиною по шрамам её лица, скользнула большим пальцем по главному, оставленному медведем.

— Она… Отобрала мою маску.

— Я её верну, — пообещала Джулс. — А вместе с нею и её голову.

— Нет, — Арсиноя вновь закашлялась, и кровь потекла по её подбородку. — Пусть Мирабелла.

— Тебе не стоило пытаться бежать, — ответила Джулс. — Ты не должна была оставаться одна! Мне так жаль… Когда я нужна, меня никогда нет рядом…

— Ты всегда рядом.

— Не сегодня. Я была с Джозефом, я уснула, уснула, когда была так нужна тебе!

Арсиноя усмехнулась.

— Вот и правильно.

Джулс утёрла лицо.

— Он не важнее тебя. Он неверен. Ненадёжен. Он всего этого не стоит!

— Ну, довольно, довольно! — прохрипела Арсиноя. — Он куда лучше, чем ты думаешь. Это было моей ошибкой, Джулс. То, что случилось между ним и Мирабеллой…

— О чём ты?

— Я плела заклинание, и кое-что пошло не так. Я и прежде знала о том, на что способна низменная магия, но я никогда не хотела причинять тебе боль, — она вновь закашлялась, цепляясь пальцами, словно когтями, за землю, и когда отклонилась, пот выступил у неё на лбу. — Я не могу дышать, Джулс… Я не могу дышать, — она закрыла глаза.

— Арсиноя? — Джулс склонилась и мягко встряхнула её. — Арсиноя, нет…

Она в панике оглянулась на деревья в поисках кого-то, кто мог бы помочь. Камдэн скользнула ближе, хмуро ткнулась в лицо Арсинои, и голова королевы запрокинулась назад.

— Камдэн, пойдём!

Джулс подняла тело Арсинои и призвала лошадь встать на колени. Они так устали… Но Арсиноя умирала, и им следовало отправляться вперёд.

Крокед Тейл Кет

Отравители много чего успели сделать, прежде чем наконец-то остановились, чтобы отпраздновать. Возглавляемые Женевьевой и кузеном Лукианом из Совета, они отправились в таверну, в которую пожелали — «Крокед Тейл Кет». Вопреки сомнительному названию, внутри было довольно чисто и пристойно, а на кухне оказались довольно хорошие и посуда, и оборудование, чтобы хорошо подготовиться к импровизированному празднику отравителей. Весь вечер гремели тосты, чествовавшие королеву Катарину, и она повторяла рассказ об охоте вновь и вновь.

Они даже затащили медведя внутрь, в заднюю часть повозки, отравленного и бессознательного.

— А что с ним теперь будет? — спросил Николас, глядя на медведя. — Что происходит с фамилиаром после смерти его хозяина?

Катарина откинулась назад в своём кресле и изучила меховую громадину. Он всё ещё был большим и страшным, даже связанным и с кляпом во рту. Что-то было удовлетворительное в том, как по его шерсти стекала алая кровь.

— Полагаю, возвращается в лес.

— Но в Волчьей Весне мне сказали, что фамилиары живут неоправданно долго, — продолжил Николас. — А с этим будет так же? Или он умрёт, как любой другой медведь?

Пьетр, сидевший рядом с Катариной, допил бокал майского вина и поставил его на стол.

— Эти вопросы лучше задать представителям природы, — промолвил он. — Хочешь — вернись и задай их. А потом тебя могут отвезти в Роланс. Тебе не пора уже готовить костюм ко встрече с королевой Мирабеллой?

Николас улыбнулся и пожал плечами.

— Пока нет, но скоро, если только моя королева не убьёт её, — он склонил голову и поцеловал руку в перчатке Катарины, а потом поднялся и подошёл к медведю, и Катарина наблюдала за тем, как он опустошил своё вино, стоя так близко к громадному зверю.

— Он может тебе не понравиться, — протянул Пьетр.

— А почему нет? Он вот в восторге, и я никогда не видела его рядом с кем-либо другим, а ещё не выдёргивала ромашки из волос, натыканных туда похотливыми жрицами.

— С той поры у меня не было девушек, Катари, — тихо промолвил Пьетр. — Ты погубила мою жажду жизни, — его взгляд вновь вернулся к Николасу, что смеялся и чокался с безжалостной Ренатой Харгроув из Совета. — Он не любит тебя так, как я. Не может.

— С чего тебе знать, Пьетр? — Катарина наклонилась так близко, что он, вероятно, чувствовал её дыхание. — А что ему надо сделать, чтобы доказать? Столкнуть меня в пропасть?

Пьетр застыл, и Катарина села и счастливо бросила в рот горсть ядовитых ягод.

— Ты слишком много ешь. Тебе сегодня будет плохо.

— Может, и плохо, — она съела ещё немного, — но я не умру. Меня травили с детства, Пьетр, и я отлично знаю, что делаю. Тебе надо расслабиться и попытаться наслаждаться происходящим.

Он сел в кресло и скрестил руки на груди, а бесконечно мрачное выражение лица так и прилепилось к нему вечной маской. Он уселся в самом тёмном углу комнаты. Музыка не была утончённой, в отеле не оказалось ни единой люстры, но восторженные победой в Волчьей Весне отравители, кажется, не возражали. Танцевала даже Натали, выпрямив спину, мягко улыбалась в объятиях своего младшего брата Антонина.

— Играйте громче! — потребовала Женевьева. — Громче, громче, пусть все слышат! Все элементали, что проедут мимо нас, они должны слышать!

Все приветственно загудели, музыка стала играть пуще прежнего. Катарине хотелось, чтобы Мирабелла услышала. Увидела. Но хотя повозки из Роланса со жрицами могли проехать мимо них, Мирабеллы там нет. Элементарная королева с Вествудами воспользовались морем, чтобы контролировать течение и ветер, и, конечно же, там, где нет отравителей.

Маргарет Боулин подошла к столу и поклонилась, а после пьяно прислонилась к нему, скользя взглядом по толпе.

— Это очень воодушевляет, этот медведь, — промолвила она, — но тело Арсинои в фургоне порадовало бы больше.

Катарина прищурилась.

— Побеждённая королева заслуживает на похоронные обряды, Маргарет, — прорычала она, — и достойна любви.

Свечи горели в каждом окне, которое они миновали, в честь королевы Арсинои, и так должно быть.

Маргарет махнула рукой, игнорируя серьёзность Катарины.

— Пусть скорбят быстрее. Её имя после вашей коронации никто и не вспомнит, его потеряют во времени, как гальку в реке.

Катарина с силой сжала своими пальцами, скованными перчатками, поручни кресла.

— Катари? — спросил Пьетр. — Всё в порядке?

Катари схватила свой бокал с ядовитым вином. Ей хотелось швырнуть его в лицо Маргарет Боулин, влить в её горло, проклятое войной.

Может быть, когда-нибудь, но только не сегодня. Она встала, музыканты замерли, и отравители перестали танцевать.

— Тост. За мою сестру, королеву Арсиною.

Все застыли, содрогнулись, ожидая смехи, но Катарина не шутила, и Натали тоже вскинула бокал. Спустя миг и остальные последовали её примеру.

— Было бы легко ненавидеть её, — промолвила Катарина, глядя сквозь толпу и вспоминая о сестре. — Ещё одна королева на нашем пути… Но королева Арсинои не виновна в этом, как и я. Этот медведь, всё до Белтейна… Люди испытывали к ней то же, что и ко мне. Что мы слабы, что мы рождены умереть и пожертвовать ради королевы, избранной храмом. Потому давайте не забывать о королеве, которую мы ненавидим на самом деле. О милом Ролансе и о храме.