POV Том

Слёзы застилали глаза, всё, что происходило, я видел мутным взглядом. Когда моего брата увезли, я всё ещё стоял в растерянности. Мозг упорно отказывался соображать, что делать дальше. Куда идти, кому звонить, как помочь брату, что я должен делать? Что? Что?

Я рассыпался на миллионы вопросов, оставшиеся навсегда без ответа. За этот вечер столько всего произошло. Эмоционально я был опустошён. Из меня словно выжали все соки, не оставляя ни капли. Но беря себя в руки, приказывая себе быть ещё немного сильным, я сдвинулся с места и обнял Дженни. Ей сейчас нужна поддержка больше чем мне. Дженни колотила крупная дрожь, она беззвучно рыдала, прерываясь на редкие всхлипы. Её тело было настолько ледяным, что казалось, будто я обнимаю ледяной куб. А, может, это просто я горю? Неважно.

Я сильнее прижал Дженни к себе, пытаясь согреть и успокоить её. Рукой, нежно и легко, я гладил её волосы, шепча в макушку, что всё будет хорошо. Не знаю, кого больше пытался этим успокоить. Наверное, себя. Повторяя, как мантру «всё будет хорошо» пытался внушить, намертво вбить эти слова у себя в голове.

Если бы можно было провести остаток жизни, стоя в таком положении, я бы так и сделал. Но жизнь не стоит на месте, против твоей воли она продолжает двигаться вперёд. Когда Дженни перестала дрожать, я немного отстранился и посмотрел в её глаза. Столько боли, страха и отчаяния мне не доводилось видеть. Тёплыми кончиками пальцев я аккуратно вытер её слёзы. Какая же она сейчас беззащитная. Хочется закрыть её собой и навсегда избавить от всей боли и страданий. Дженни замерла, не отрывая от меня взгляда. Губы чуть приоткрыты, дыхание неровное. Я сглотнул ком. Во мне просыпалось опасное желание — поцеловать её. Но каким человеком я буду после этого? Собрав всю свою волю, сжимая и раздавливая неистовые, неправильные желания, я окончательно выпустил Дженни из своих объятий.

— Ты можешь проверить как там дети? Успокой их и попробуй уложить спать. Я не хочу, чтобы они видели меня такую — еле проговорила Дженни.

— Конечно.

Мы зашли в дом, я поднялся наверх, а Дженни осталась в гостиной. Было волнительно и тревожно оставлять её сейчас одну. Правда, ещё больше я переживал за детей. В их возрасте пережить подобное просто немыслимо. Бедные дети. Что они чувствуют сейчас? Как подобрать слова? Они ведь ещё маленькие.

Перед дверью в комнату Эммы я набрал в лёгкие побольше воздуха, а затем открыл её и прошёл внутрь. Мои племянники забились в угол комнаты, тихо плача. Боже, это просто невыносимо. Сердце рвалось как тонкая бумага на мелкие части. Неспешно подойдя к ним, я не успел даже обнять их, как они сами кинулись ко мне, ища защиты в моих объятиях. Эти маленькие ни в чём не повинные дети были напуганы. Еле-еле успокоив их и уложив спать, несмотря на то, что они напрочь отказывались засыпать, я тихо вышел из комнаты, прикрывая дверь. Теперь мне нужно успокоить Дженни. Я видел и чувствовал, что она лишь маскирует свои эмоции, но стоит остаться одной, она сорвётся и снова начнёт плакать. Собственно что-то похожее и произошло. На кухне, она пыталась навести порядок, после погрома, который устроил Билл. Наблюдать за этим было невозможно. Повсюду осколки, мусор, щепки, пластик, всё это было разбросано по всей кухне. Одно неосторожное движение и можно пораниться. Как, например, сейчас Дженни порезала себе руку осколком от стакана. Всё больше я на это смотреть не могу.

— Иди, отдохни, я сам здесь всё уберу — сказал я, подставляя её руку под холодную воду.

— Том… — она так и не договорила.

— Дженни, я сказал, я сам справлюсь. Тебе нужно отдохнуть — настаивал я.

Она сдалась. Почти беззвучно прошептав «спасибо», Дженни ушла в спальню. Ну, а я остался один в разгромленной кухне и пытался навести порядок. Одновременно я пытался навести ясность и чистоту в своих мыслях. Ни о чём не хотелось думать. Усталость вовсю давала о себе знать. Ещё чуть-чуть и я рухну прямо под этими завалами. Тело ныло после драки с Биллом, кожа неприятно жгла там, где были свежие ссадины. Нельзя раскисать. Нужно многое сделать. Сейчас Дженни, как никогда необходима моя помощь и поддержка. А о себе я могу подумать позже.

Почти всю ночь я наводил порядок в кухне и устранял погром, стирая, словно ластиком все следы действий Билла. Мысли по кругу против воли крутились в голове, я думал о Дженни, о произошедшем, о своём брате. Обо всей этой ситуации. Во многом виноват я. Это всё из-за меня. Может, я не давал в открытую повод, но мы с Биллом близнецы и он наверняка чувствовал моё отношение к его жене. Наверняка видел все взгляды и улыбки, отсюда и ревность. Да, я довёл брата. Я ведь с самого начала понимал, что это неправильно. Почему продолжал тешить себя несбыточными надеждами? Это так глупо. В конце концов, что мне дороже, отношения с братом или собственные эгоистические желания? Думаю, ответ очевиден.

Утром я позвонил родителям и рассказал им о произошедшем. Они тут же приехали и все вместе мы отправились в участок, где держали Билла. Почти всю дорогу родители отчитывали меня как пятилетнего ребёнка за то, что я не рассказал им о странностях Билла раньше. Досталось даже Дженни. Мы сидели в машине, опустив головы и не смея перечить. Надо было раньше им всё рассказать. Я проявил полную безответственность. Целиком и полностью моя вина. Чуть позже родители успокоились. И остаток пути мы ехали молча. Каждый обдумывал что-то своё. В участке родители внесли залог, чтобы Билла отпустили. Однако их дальнейшее решение выбило меня из колеи. Мои родители решили отправить Билла в реабилитационную клинику. Словно он какой-то душевнобольной. Даже Дженни подержала их решение. Лично я считал, что моему брату будет намного лучше дома. Но они продолжали настаивать на своём. Якобы ему в этой клинике окажут необходимую помощь. Ну да, конечно, он же псих и ему просто жизненно важны психотерапевты, которые промоют ему мозги. Ага, как же. Так или иначе, меня отодвинули в сторону. Билла отвезли в одну из лучших реабилитационных клиник. Мне так и не удалось увидеться с братом. Я лишь мельком взглянул на него, когда он выходил из полицейского участка. Затем родители увезли Билла, а я поехал к Кэри. Мне хотелось с кем-нибудь поговорить, выговориться. Держать всё в себе больше не было сил. С Дженни я не мог поговорить т.к. ей самой была нужна поддержка. Друзей не хотелось грузить своими проблемами. Ну, а Кэри была немного в курсе всей ситуации, и я знал, что если расскажу ей всю правду, она не станет осуждать или в чём-то обвинять меня. Она выслушает и поддержит. Поэтому позвонив и предупредив её, я незамедлительно направился к ней. Девушка действительно встретила меня очень гостеприимно. Мы расположились на кухне, она приготовила ароматный кофе, то, что мне сейчас так нужно. Кэри не засыпала меня вопросами, не смотрела в упор, как на экспоната. Она терпеливо ждала, когда я сам начну рассказывать, когда я буду готов к этому. Но я не мог подобрать слов, мысли разбегались, я не знал с чего начать. А затем, меня будто прорвало. Я начал рассказывать, не останавливаясь и не прерываясь. Я рассказывал о том, как познакомился с Дженни, о своих чувствах к ней, о том, как душил их в себе, когда узнал об её отношениях с моим братом. Рассказал, как сидел в тюрьме, о событиях произошедших после. О том, как мы сближались с Дженни, думая, что Билл погиб, обо всех событиях, которые произошли после, когда вернулся Билл. Я изливал свою душу, выворачивая её наизнанку. Прежде никогда так не делал, предпочитая всё копить в себе. Но сейчас я чувствовал, что внутри меня за столько лет просто больше нет места. И если я не поделюсь с кем-нибудь, если не освобожу место, то не смогу жить дальше. Моя душа была похожа на переполнившуюся флешку, которую было необходимо отформатировать, чтобы она и дальше могла работать. Теперь, вытащив всё наружу, очистив место, я почувствовал облегчение и опустошение. Чувство двоякости, эмоционально мне полегчало, но требовалось заполнить чем-нибудь освободившееся место, чтобы не ощущать пустоты.