Львовские цепаки. 1670 г.

Фрагмент иконы „Мария Египетская“.

Прежде всего скажу, что чуприна и чуб не одно и то же, как некоторые думают, а совсем два разных типа ношения волос. Чуб подстригался так: над лбом, на висках и на затылке волосы брились или стриглись до кожи, и только посреди головы оставляли, шириной с ладонь, круглую прядь длинных волос. Эти волосы расчесывали на все стороны и подстригали кругом — выше над лбом, а ниже на затылке. Таким-то образом бритые места прикрывались волосами и казалось, что голова вся в волосах; только когда волосы закатывались ветром, оголенный череп открывался, и от того лица человека делалось дико-величественным и воинственным. Чуб носили господа, городовые казаки и посполитые; только, кажется, господа подстригали его выше, на польский лад. Совсем иначе стриглась чуприна. Вся голова брилась или стриглась до кожи, над самим же лбом оставлялась круглая прядь волос пальцев в три ширины. Эти волосы со временем отрастали в длинную косу, которую можно было, зачесав на левую сторону, или обвести вокруг головы и замотать за левое ухо, или просто довести до него и замотать. Чаще бывало, что она была еще не очень длинной, только спускалась на ухо, и конец ее болтался на плече. Такая коса придавала лицу очень воинственный вид и оригинальную красоту. У маленьких мальчиков чуприну подрезали на уровне с бровями, чтобы не лезла в глаза. У более старших людей голова не всегда была гладко выбрита, зарастала небольшими волосами, и так подолгу оставалась, особенно так было у стариков, которые не любили прихорашиваться. Чуприну носили запорожские казаки и те люди, которые, так или иначе, имели отношение к ним, такие как чумаки и те крестьяне, которые жили недалеко от Запорожья. В Гетманщине же, наверное, носили только те казаки, которые некоторое время жили на Сечи и вернулись обратно. Надо полагать, что и в Сечи некоторая старшина, такая как писари и т. д., носили чубы.

Мой отец носил чуб до самой смерти, а как выбривали чуприну, то видел в молодости и мне рассказывал» (205, 19).

Оказывается, не всем и на Запорожской Сечи разрешалось носить чуприну, которая была своеобразной отличием рыцарского сословия. Чуприны запрещалось носить джурам, крестьянам-беглецам, неопытным воинам, лжецам, трусам, ворам, мошенникам. Лишить чуприны казака считалось величайшим позором. О чрезвычайно высоком статусе этой прически у запорожцев свидетельствует и строго регламентированный способ ношения чуприны, закрученной именно за левое ухо. «Чуприну непременно носили за левым ухом, как все отличия и награды, — объяснял бывший запорожец Антон Головатый великому князю Константину Павловичу, — саблю, шпагу, ордена и др. носят слева, то и чуприну, как знак усердного и отважного казака, следует также носить слева» (222, І, 160). В Украине существовал даже специальный термин «чуприндер» — храбрый, как запорожец, который носит чуприну на голове (181, 604).

К сожалению, все эти вопросы практически до сегодняшних дней не освещались, ведь московские оккупанты на протяжении веков пытались дотла искоренить украинскую военную культуру. Еще царь Алексей Михайлович, отец будущего палача Украины Петра І, специальным указом потребовал от казаков: «прежде нашего пришествие разделение с поляками сотворите как верою так и чином; хохлы, которые у вас на головах, постригите» (43, 9).

У поляков военная прическа совсем другая — очень высоко подстриженные волосы кружком на голове — она больше напоминает прическу наших крестьян. Но ученым, конечно, вникать во все эти тонкости оккупационная власть «не рекомендовала». После уничтожения Сечи московские оккупанты силой брили чуприны всем казакам, а непокорных жестоко казнили. Даже когда в 1788 году было образовано Черноморское войско, «для удержания запорожцев от ухода на военную службу, некоторые помещики кроме разнообразных помех нагружали их тяжелыми без отдыха работами и, что самое главное, у казаков отрезали на голове чуприны и этим лишали казаков казацкой чести, которой они дорожили и в крепостном звании, признавая себя не крепостными, а казаками» (85, 44). Но несмотря на все запреты еще до 70-х годов XX века в некоторых украинских деревнях мужчины брили себе головы и оставляли небольшой чупер как признак своего казацкого происхождения.

Все эти факты, которые упорно игнорировались историографией оккупантов, убедительно свидетельствуют об одном: казаки — продолжение давней военной формации воинов-кшатриев. Во времена Киевской Руси она существовала как боярско-рыцарское сословие, которое выполняло функции пограничной стражи. Сейчас об этом все смелее начинают писать известные украинские ученые, в частности Сергей Лепьявко, Леонид Зализняк, Ярослав Дзира, Дмитрий Стороженко и многие другие. Ведь даже польские власти в официальных документах всегда обращалась к казакам не иначе как «господа-рыцари». О том, что казаки считались рыцарским сословием, свидетельствует известный польский дипломат Станислав Освенцим, который служил при дворе коронного гетмана Станислава Конецпольского. В своем дневнике за 1643 год, описывая путешествие с коронным гетманом из Бара в Гадяч и обратно, он отмечает: «Отправившись после обеда из Стеблева, мы, проехав одну милю, достигли к ночи города Корсуня, староства, которое принадлежит его милости господину хорунжему коронному; здесь мы прожили несколько дней. Во время этой остановки запорожские казаки Чигиринского полка принесли жалобу его милости господину гетману на своего полковника господина Закржовского о том, что они сносят от него большие обиды и притеснения, которыми нарушаются права их рыцарского сословия. Когда дело это разъяснилась перед судом гетмана и перед всеми нами, полковник был отставлен от должности…» (53, І, 133).

Не случайно в народных картинах «Казак-Мамай», рядом с казаком, на дубе, который символизирует «дерево жизни», непременно изображался родовой рыцарский герб. То есть, даже народные мастера идентифицировали казачество именно с сословием рыцарей. Могилы казаков отличались от могил людей других сословий: на надгробном кресте поперечная часть была украшена небольшим древком с куском полотна на нем, так называемой «прапиркой».

А наиболее сильно эту гипотезу доказывают именно старинные былины. Анализируя их, мы получаем полную картину трансформации казацкого сословия в течение X века. Так, во времена Святослава Завоевателя (былинный Святогор) казачество направляет свои силы наружу, нападая на государства и народы. Недаром сам Святогор признается, что его из-за «большой силы богатырской» даже Русская земля не может носить. Как это перекликается с летописными упреками киевлян Святославу: «чужие земли ища, свою погубил». От избытка собственной силы Святослав-Святогор погибает. Его сын Владимир, которого в былинах называют «Красным Солнышком», реорганизует казачество, создает из него постоянную пограничную стражу, организует «заставы богатырские», самую известную из которых возглавляет «старый казак», «атаман заставы богатырской» Илья Моровец.