А ныне фронт - это Дальний Восток, Урал и Сибирь - его ближний тыл, Европейская часть России - глубокий тыл (хотя в то же время и крепость на случай нападения с Запада). И весь тыл должен работать на Дальний Восток под тем же победоносным лозунгом.
Но всё это развитие Дальнего Востока потребует больших затрат, а ресурсы государства весьма ограничены. Вот тут-то и вступает в свои права экономика. Государство должно будет, например, пересмотреть свой бюджет, проверить реальные результаты деятельности госкорпораций, руководители которых получают фантастические оклады и премиальные, распределение собственности между ним и бизнесом и т.п., ликвидируя непроизводительные и вообще лишние затраты. Вот тут-то и откроется поприще для активной деятельности Общенародного фронта, возглавляемого Путиным.
По Энгельгардту, в крестьянском хозяйстве доходы от земледелия должны быть основными, а от побочных работ - лишь дополнением. Но, видимо, так же и в государстве главным должен быть доход от земли, во всяком случае - от работы на внутренний рынок, а всякие доходы от продажи товаров на экспорт и от работ за пределами своей страны - лишь дополнением. Хотя он понимал, что развитые страны живут экспортом промышленных товаров, а продовольствие в значительной мере закупают у отсталых стран. Ибо при рыночной экономике работа только на внутренний рынок невозможна.
Маркс показал, что капитализм может существовать, только расширяясь территориально, вовлекая в свою сферу всё новые страны и народы. Но вот он охватил все страны, за исключением навсегда отставших и заброшенных, не представляющих для него интереса. И теперь расширяться он может лишь за счёт передела рынков, сначала путём роста экспорта, а потом, если так сложится ситуация, и мировой войны. Даже великий Китай, поднявшийся за счёт развития экономики, ориентированной на экспорт, почувствовал негативные последствия этого во время экономического спада в странах-импортёрах (не говоря уж о том, что у него самого в глубинке ещё часто жизненный уровень населения оставляет желать лучшего). Не зря Сталин учил, что равнение на внутренний рынок и повышение покупательной способности населения своей страны - это источник неограниченного роста отечественного производства, и, думается, Энгельгардт с ним бы согласился. Зачем, - спросил бы он, - нам идти по стопам дикого Запада? Зачем Россия ищет новые рынки сбыта природного газа, если половина её собственной территории ещё не газифицирована, и население этих регионов каждый год с большим трудом решает проблему приобретения дров или угля? Зачем компании наших олигархов покупают предприятия за рубежом или хватают заказы на строительство объектов по всему миру за пределами своей страны, огромные пространства которой десятилетиями ждут капиталовложений, необходимых для того, чтобы дать толчок их хотя бы минимально необходимому развитию?
Вот и выбор способа ведения собственного хозяйства Энгельгардт рассматривал с точки зрения пользы для государства:
"Если иметь в виду только выгодность хозяйства в данном случае, то и интенсивное хозяйство с разведением ананасов, спаржи, шампиньонов, и интенсивное хозяйство с голландским скотоводством, травосеянием, прикупом кормов, винокурением - в особенности если отводить (утаивать) спирт, - и интенсивное хозяйство с искусственными туками могут быть выгодны, могут приносить выгоду хозяину. Когда дело идет о выгоде для хозяина, то и говорить нечего, хотя едва ли будет выгоднее употреблять свой капитал и интеллигентный труд на сельское хозяйство, чем на иные роды деятельности. Я полагаю, что гораздо выгоднее будет просто раздавать деньги взаймы, завести кабаки, арендовать казённые земли большими участками и потом раздавать по мелочам крестьянам, которые, по глупости, всё за землёй лезут, или, наконец, - в особенности кому бабушка ворожит - служить в банке или даже хоть в какой-нибудь палате.
Но все ли эти интенсивные системы хозяйства имеют какое-нибудь общее значение и могут быть образцами для хозяйства всей территории? Какой смысл в том, что необозримые пространства земли будут пустовать, принося ничтожную пользу тою скудною растительностью, которую производят сами собою, без всякой культуры, одичавшие земли, а на маленьких клочках земли будет вестись интенсивная культура? Неужели не ясна вся нелепость подобной хозяйственной системы?
Не лучше ли было бы подумать о такой системе хозяйства, при которой земли не пустовали, но на всём их пространстве находились бы в культурном состоянии. Такая экстенсивная система хозяйства, раз она устроена рационально, без сомнения, будет выгоднее для страны.
Когда я садился на хозяйство, то передо мной стоял вопрос: оставить ли главную массу моей земли пустовать и на клочке завести интенсивное хозяйство, или утилизировать всю землю, расшириться по поверхности, всю удобную землю привести в культурное состояние?
Я пошел этим последним путем, я стал расширяться по поверхности и постоянно стремился наипростейшими, всем доступными средствами привести всю имеющуюся в моем распоряжении землю в культурное состояние, утилизируя её соответственно её качествам. При этом оказалось, что вся эта масса пустующих у нас земель вовсе не представляет бесплодных земель, это одичавшие без культуры земли, которые, оставаясь в диком состоянии, в залежи, накопили в себе такой запас питательного материала, что, будучи подняты, дают тотчас же превосходнейшие урожаи, каких и при интенсивном хозяйстве можно достигнуть только с большим трудом, да и то не вдруг. Я привёл выше пример того, что запущенная, одичавшая земля, не производившая ничего полезного, поросшая мхом и щетиной, будучи возделана, дала прекрасный урожай льна и затем урожай хлеба сам-13, такой урожай, какого при том же труде и удобрении невозможно получить на старопахотных землях...
Опыт моего хозяйства убедил меня, что в этих, повторяю, необозримых пространствах заброшенных, пустующих земель втуне лежат громадные богатства, которые легко, с небольшой сравнительно затратою, извлечь на пользу общую. Мы бедны, у нас нет хлеба, нет денег, а между тем в пустующих землях громадные богатства лежат втуне. Порядок ли это?"
На все вопросы ведения хозяйства Энгельгардт смотрел с государственной точки зрения, думая о благе России, и интересы его не ограничивались сельским хозяйством:
"Ну что толку для землевладельца, когда его земля пустует или беспутно выпахивается, что толку для фабриканта, что голодный рабочий дёшев, когда фабриканту некому сбыть свой миткаль, кумач, плис? Да он, фабрикант, втрое будет платить рабочему, лишь бы только был сбыт на его товар. А кто же, как не мужик-потребитель, может поддержать и фабриканта, и купца? На господах далеко не уедешь. Не тот фабрикант живёт, который производит господский товар, а тот, который производит мужицкий. Богатеет тот купец, который торгует русским, то есть мужицким товаром".
Энгельгардт застал лишь начало того процесса, в ходе которого русское сельское хозяйство уже переставало быть русским, а становилось полем эксплуатации русского крестьянства финансовым капиталом Запада. В труде Сергея Кара-Мурзы "Советская цивилизация" приводятся данные книги видного экономистааграрника П.Лященко "Русское зерновое хозяйство в системе мирового хозяйства" (М., 1927). Он объясняет, что до конца 90х годов XIX века основная масса зерна отправлялась на внутренний рынок, тесно связанный с мукомольной промышленностью. Это был в большой мере капиталистический рынок - децентрализованный, подвижный, с большим числом мелких агентов. Зерно у крестьян скупали кулаки, базарные скупщики и приказчики мукомолов. В начале ХХ века произошла быстрая переориентация зернового рынка на экспорт.
П.Лященко пишет: "Иностранный капитал шёл в Россию в виде финансового капитала банков для обоснования здесь промышленных предприятий, но тот же иностранный банковый капитал захватывал и все отрасли нашей торговли, в особенности сельскохозяйственными продуктами... Он начинает приливать в хлебную торговлю и руководить ею, или непосредственно основывая у нас свои экспортные ссыпки, конторы (как, например, конторы французской фирмы Дрейфус, немецкой Нейфельд, массы греческих, отчасти итальянских и др.) и специальные экспортные общества, или субсидируя и кредитуя те же операции через сложную систему кредита, находившуюся также в руках иностранного капитала...
