Но всё сказанное выше относилось к журналистам, которые рисуют искажённую картину происходящего в силу своей малой образованности и низкого уровня профессионализма. Гораздо более вредной, даже опасной становится деятельность журналистов, которые сознательно фальсифицируют факты или намеренно дают им ложную интерпретацию в интересах власти или тех или иных влиятельных кругов общества... Таких журналистов Энгельгардт критиковал остро, беспощадно, часто публично их высмеивал, выставляя напоказ их продажную сущность и корыстные побуждения.
В следующих главах мы увидим, что Россия экспортировала треть урожая хлеба в Европу, причём в ущерб пропитанию собственного народа, который на значительной части территории страны хронические недоедал, а в среднем раз в 8 лет испытывал самый настоящий голод, жертвами которого становились многие тысячи жителей. И вот находились журналисты и специалисты, которые изыскивали пути увеличения экспорта "ради поддержки кредитного рубля", для чего предлагали заменить часть потребляемой населением ржи разными суррогатами. Другие предлагали проекты строительства железных дорог к морским портам, через которые осуществляется экспорт зерна, усовершенствования перегрузочных механизмов в этих портах, для того, чтобы Россия могла успешнее конкурировать с Америкой на мировом хлебном рынке. Энгельгардт, для писем которого характерен спокойный тон повествования, тут с гневом говорит об этих прислужниках тех, кто выжимает все соки из крестьян, чтобы вывезти как можно больше зерна за рубеж и получить возможно большую прибыль.
Энгельгардт смело назвал главную причину бедности крестьян и отсталости России, о чём другие авторы писать не решались: это грабительский характер земельной реформы, осуществлённой "царём-освободителем", в итоге которой многие крестьяне оказались бы ещё большей, чем прежде, кабале у помещиков. Ну, а помещики быстро нашли способ, как потуже затянуть ярмо на шее крестьянина, чтобы он не смог вырваться из кабалы. Известно, что "кроме цепей крепостных люди придумали много иных".
Энгельгардт доказывал, что "кошачий" земельный надел, который оставили крестьянину, слишком мал, чтобы он смог с него прокормить себя и семью. Но апологеты помещиков отрицали этот очевидный факт и утверждали, что земли крестьянину будет вполне достаточно, если он будет вести интенсивное хозяйство, используя в качестве удобрения виллевские туки, как это делают фермеры в Западной Европе. Энгельгардт высмеял этих защитников отжившего помещичьего строя и на всю Россию показал их невежество. Ведь он был химиком, причём выдающимся, а его оппоненты в этой науке ничего не смыслили, они даже не знали, что использование искусственных удобрений не исключает надобности внесения в почву естественного удобрения - навоза. Опять-таки журналисты попали под его критику, потому что по недостаточной своей образованности судили о вещах, которые были выше их разумения. Он мог бы привести ещё известный ответ поэта сапожнику, самонадеянно подававшего советы и насчёт улучшения формы стихотворения: "Суди-ка, брат, не выше сапога!"
Достаётся от Энгельгардта и чиновникам, отвечающим за сельское хозяйство:
"Бывал и в камерах мировых судей, и на сельскохозяйственных съездах, и на выставках... и всюду, всюду одно и то же. В действительности приведена на выставку одна-единственная в губернии кобыла - кобыле дают медаль и в отчете пишут: "Метису арденско-русской породы, как доказывающему улучшение местного коневодства". И всё так: в действительности одно, а в отчетах, статьях, разговорах - совершенно другое. И все верят этим отчетам, статьям, - те, которые читают, и те, которые пишут. Никто не лжёт, как не лжёт тот, кто неправильно называет цвета, потому что не различает цветов. Знаете ли вы один простой опыт? Возьмите шарик из хлеба, положите его на стол, сложите пальцы накрест, один на другой, средний палец на указательный палец, и водите сложенными пальцами по шарику так, чтобы наружные стороны обоих пальцев касались шарика, вы будете чувствовать под рукой два шарика. Вы видите на столе один шарик, но под пальцами чувствуете два и готовы побожиться, что шариков два.
Вот то же самое и тут. Повторяю, эти люди, которые описывают отрадные и прискорбные явления, дают медали метисам и пр. и пр., не лгут, они сами верят всему, они чувствуют два шарика, но не знают, что шарик только один..."
Конечно, и среди чиновников, особенно в низших звеньях управленческого механизма были люди, знающие истинное положение дел, но... Служба есть служба, и если ты находишься на службе, то должен проводить линию, заданную вышестоящим начальством. А если ещё желаешь сделать карьеру, подняться по служебной лестнице, получить прибавку к жалованью, орденок или хотя бы медальку, то должен рисовать состояние дела в желательном для начальства виде. Такой чиновник, при всей разнице в социальном положении, по сути, не отличается от описанного выше мужика, "попавшего на линию" и сделавшегося лакеем:
"Я положительно думал, что схожу с ума, и тогда только стал несколько спокойнее, когда познакомился с такими людьми, которые знают действительность, когда узнал попа, станового и волостного писаря.
Становой, поп, писарь - вот они знают, что в действительности шарик только один, знают, что если начальству хочется, чтобы шариков было два, то нужно только известным образом сложить пальцы, - "всё можно" - и попечительства, и школы, и пожертвования на раненых, и сушеная капуста (для солдат на войне), и арденские метисы, "всё можно"".
Не обошёл Энгельгардт своим вниманием (тоже критически) и учёных, ставших чиновниками на поприще сельского хозяйства:
"Мне, может быть, не поверят. Как же, скажут, в Петербурге, Москве и других городах существуют агрономические общества, которые имеют заседания, прения, обсуждают разные вопросы рациональной агрономии, издают журналы и т. п. Читая эти отчеты о заседаниях, выставках, читая эти учёные статьи, эти учёные описания рационально-агрономически устроенных имений, нельзя, казалось бы, усомниться, что помещичье хозяйство сильно двинулось вперёд и развивается с каждым годом.
Но если вы, подготовленный этою агрономическою литературою, поедете в провинцию и, минуя города, где для вас, если вы имеете известность агронома, устроят и заседания, и прения, на которых будут толковать о клеверах, виках и т. п., если, минуя города, вы отправитесь в действительные хозяйства и будете смотреть их не из вагона, то вы будете поражены. Ни плугов, ни скарификаторов, ни альгаусских скотов, ни тучных пажитей и полей, а главное, никакого дохода. Пустыри, пустыри и пустыри, а если где и увидите болтающих господскую землю крестьян, затеснённых недостатком земли, то что же в этом толку? Даже и в более или менее благоустроенных имениях, даже и в них, если нет посторонних доходов, всё держится только на необыкновенной, ненормальной дешевизне труда!
Да, действительность всюду окажется не тою, какою можно её себе представить, читая отчёты наших агрономических обществ, состоящих из культурных чиновников. Всюду ложь, фальшь - бессознательная, конечно, - такая же фальшь, как интерес каких-нибудь сибирских инородцев к классическому образованию. Кто же заседает в этих учёных обществах? - культурные чиновники, которые никаким хозяйством не занимаются и настоящего положения вещей не знают. Кто пишет отчёты, статьи? Кто преет (выступает в прениях)? Опять те же чиновники. А если попадёт в столице в "собрание хозяев" какой-нибудь "Прокоп" из провинции, который знает действительное положение дел, так и тот, по пословице, "с волками жить - по волчьи выть", начинает вторить - мастера мы на это удивительные, именно мастера вторить, - втягивается в общую ложь и врёт, врёт, врёт. И плуги-то у нас гогенгеймские, и скоты симментальские, и вику-то мы сеем, и табак-то мы разводим, и, соревнуя о народном образовании, "хозяйственные беседы" для народа на земский счёт издаем. Чудеса разведёт.
