Вековое смешение культур позволило Геродоту, уроженцу Галикарнаса, собрать такие сведения об этом народе, каких никогда не дали бы нам раскопки. Один из ярких примеров – скифский миф о происхождении своего народа. В “Истории” Геродота мы читаем его в таком варианте: “По рассказам скифов, народ их – моложе всех”. Кочевники верили, что прародителями их были Таргитай и трое его сыновей. “В их царствование на Скифскую землю с неба упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша”. Два старших брата хотели было взять эти дары, но те объяло пламя. А вот при младшем огонь погас, и он стал их владельцем и первым правителем нового народа. От него якобы произошли царские скифы, племя, которое властвовало над Понтийскими степями и хранило те самые упавшие с неба драгоценности. Вероятно, скифы считали себя коренными жителями этих земель – иначе не утверждали бы, что Таргитай родился от Зевса, как назвал по-гречески этого бога Геродот, и дочери Борисфена, самой полноводной реки в их стране. Интересно и то, что предкам скифов упало с неба не только ярмо, но и плуг – недвусмысленный символ оседлой жизни.

Описывая скифов, Геродот разделяет их на кочевников и земледельцев, отводя каждой группе свою экологическую нишу к северу от Понта Эвксинского. На правом берегу Борисфена, немного выше Ольвии – главными информаторами автору “Истории” служили, по-видимому, местные колонисты и те, кто наведывался в этот город, – упомянуты каллипиды. Скорее всего, они были смешанного, греко-скифского происхождения. Дальше, вдоль берегов Тираса (Днестра) и за степью, которой владели царские скифы, живут алазоны (ализоны), что “ведут одинаковый образ жизни с остальными скифами, однако сеют и питаются хлебом, луком, чесноком, чечевицей и просом”. Еще севернее, на просторах нынешней Правобережной Украины, Геродот помещает скифов-пахарей[3], которые сеют зерно на продажу (он их так назвал, очевидно, по созвучию самоназвания с греческим словом “георг” – хлебопашец). На левом же берегу Днепра, по Геродоту, обитали скифы-земледельцы, которых жители Ольвии называли борисфенитами. Он указывает, что жители далеких северных окраин Скифии заметно отличались от тех, кто населял Понтийские степи.

Почвы на побережье главной скифской реки автор “Истории” расхваливает как одни из самых богатых в мире, воздавая должное и самой реке:

Лучше и не скажешь. Черноземы в бассейне Днепра до сих пор славятся плодородием. Благодаря им Украина получила прозвище “житницы Европы”.

На скифских землях в среднем течении Борисфена вселенная Геродота не заканчивалась. На север от них жили люди, о которых не то что он сам, но и его информаторы из Ольвии и Скифии знали совсем немного. В верховьях Гипаниса, у “края земли” обитали невры, восточнее за Борисфеном – андрофаги (людоеды). Геродот о них сообщает очень мало, но локализация невров в болотах бассейна Припяти совпадает с одной из гипотетических славянских прародин. Исследователи тамошних диалектов украинского языка заключают, что славяне живут там очень давно.

Если доверять автору “Истории” и его источникам, Скифское царство представляло собой конгломерат этносов и культур, где география и окружающая среда определяли место каждого в разделении труда и политической иерархии. Взморье занимали эллины и эллинизированные варвары, посредники между средиземноморской цивилизацией и северной глушью – и в торговле, и в культурном обмене. Основные экспортные товары (зерно, рабов, сушеную рыбу) доставляли в портовые города из лесостепи. Люди, что их везли, пересекали степи, где хозяйничали царские скифы. Те контролировали торговлю и получали бóльшую часть дохода от нее, о чем свидетельствуют золотые украшения, обнаруженные в курганах. Описанное Геродотом деление территории на побережье, степь и лес будет играть крайне важную роль в истории Украины на протяжении многих веков.

Многоукладный скифский мир, известный нам по “Истории”, рухнул в III веке до н. э. Римлянам, что через два столетия взяли под свой протекторат греческие колонии в Северном Причерноморье, пришлось иметь дело с новыми владыками степей.

Скифских конников, что господствовали на торговых путях между земледельческими регионами и колониями греков, сменила новая волна кочевников с востока. Это были сарматы (савроматы) – народ из той же иранской группы, что и скифы. Геродоту было известно, что они живут к востоку от Танаиса. Он же пересказывает легенду о том, что савроматы произошли от амазонок, бежавших из греческого плена, и скифских юношей. Подобно своим скифским собратьям, они делились на несколько племен (роксоланы, аланы, язиги и др.) и покорили соседние этносы. Сарматы властвовали над Понтийскими степями полтысячелетия, до IV века н. э. В эпоху их расцвета сарматам принадлежали обширные пространства от Волги до Дуная. Проникали они и дальше на запад, до берегов Вислы.

Хотя этот воинственный народ наводил страх на всех вокруг никак не меньше скифов, наши знания о сарматах намного скуднее. Причиной этому стал почти полный упадок торговли с эллинскими колониями, которая процветала в Северном Причерноморье при их предшественниках. Без обмена товарами сходит на нет и обмен информацией. Пришельцы оттеснили скифов в Тавриду, где те создали небольшое царство, известное под именем Малой Скифии (ее не следует путать с Малой Скифией на Нижнем Дунае). В руках скифов осталась и степь непосредственно к северу от Перекопа, и доступ к портовым городам. Сарматы таким образом получили полный контроль над путями в лесостепи с юга, но возобновить торговлю не могли. Конфликт между старыми и новыми владыками степей не только подорвал процветание греческих поселений, но и поставил под угрозу их существование – скифы и другие кочевники требовали от них дань деньгами и натурой независимо от положения дел. Торговля стала менее выгодной еще и потому, что средиземноморские рынки получали теперь продовольствие от новых поставщиков. В порты Эгейского и Ионического морей зерно везли из Египта и Месопотамии, маршруты же стали безопаснее вследствие походов Александра Македонского и последующей экспансии Рима.

Когда в I веке до н. э. римляне достигли северного побережья Понта Эвксинского, они сумели до некоторой степени возродить экономику приморских городов, обеспечив им более надежную защиту. Но и под римской властью благополучие каждого висело на волоске. Публий Овидий Назон, в 8 г. н. э. сосланный императором Августом в далекие Томы (современную Констанцу, черноморский порт Румынии), где он угас через десять лет, оставил нам яркое описание невзгод повседневной жизни греческой колонии на рубеже нашей эры: