Предлагаемая история обращена не только в прошлое, но также в настоящее и будущее. Автор сознательно задает вопросы, актуальные именно сегодня, но в то же время стремится не навязывать прошлому современный образ мыслей: мотивы, ценности, идентичность. В моем рассказе основное внимание уделено факторам, которые стали определяющими для украинского общества в его политическом, социальном и культурном измерении. Калейдоскоп событий во внешней и внутренней политике дает удобную хронологическую канву, но в процессе написания текста мне пришлось убедиться, что в долгосрочной перспективе наибольшее значение имеют география, экология и культура.

Сквозь призму этих факторов Украина предстает результатом взаимодействия двух движущихся фронтиров: границы евразийской степи и восточноевропейской лесостепи, а также демаркационной линии между восточной и западной ветвями христианства, которая восходит еще к расколу Римской империи на Восточную и Западную и к появлению “Нового Рима” – Константинополя. Первый фронтир, между оседлыми и кочевыми племенами, превратился со временем и в христианско-мусульманский. Второй до наших дней подчеркивает различие политических культур Восточной и Западной Европы. Многовековой процесс передвижения этих фронтиров обусловил появление уникального культурного пространства и заложил таким образом основу современной украинской идентичности.

Название “Врата Европы” – конечно же, метафора. Но это не просто красивая фраза. Без Европы нельзя постичь историю Украины, как и без Украины – историю Европы. Расположенные у западной кромки Евразийской степи земли не одно столетие первыми принимали гостей с востока или запада. Иногда вследствие вооруженных конфликтов ворота перед ними запирались, и Украина служила барьером на пути завоевателей. Гораздо чаще их створки оставались открытыми, позволяя свободно проходить по украинскому мосту между Европой и Азией, обмениваться людьми, товарами, идеями. Веками по территории Украины проходили границы (и линии фронтов) разных империй, от Византийской и Османской до империй Габсбургов и Романовых. В XVIII столетии ею правили из Петербурга, Вены, Варшавы, Стамбула, в следующем же две последние столицы остались не у дел. Во второй половине прошлого века монопольная власть над украинскими землями принадлежала Москве. Каждая империя, раздвигая свои пределы, навсегда оставляла отпечаток не только на ландшафте, но и характере местных жителей. Таким образом формировался особый украинский приграничный этос со своей особенной культурой.

Нация – далеко не доминирующий, но важный компонент повествования. Вместе с культурными тенденциями и идеей Европы он задает направление моему нарративу. История Украины помещается в границы, которые очертили в конце позапрошлого и начале прошлого века этнографы и картографы. Автор прослеживает развитие тех идей и ценностей, что связывают эти земли в единое целое с эпохи Киевской Руси до появления на сцене современного национализма, пытаясь пролить свет на истоки украинской политической нации и ее государства. Повествование сосредоточено на этнических украинцах как самой многочисленной группе населения и нередко главной пружине государствообразующих процессов. Тем не менее автор не превращает книгу в повествование об одном этносе, чья история тянется из глубины тысячелетий. Важное место отведено этническим меньшинствам Украины, в первую очередь русским, полякам и евреям, а также процессу формирования современной полиэтничной и поликультурной нации.

История Украины – это история ее земель. Культурное и социальное пространство, созданное передвижением фронтиров, никогда не было однородным. Границы крупных и мелких государств по-разному нарезали украинскую этническую территорию, формируя культурные особенности, которые до сих пор сохраняют разные регионы Украины: от Закарпатья, которым долго правили венгры, и Галичины́ (латинизированное имя – Галиция), переходившей от Польши к Австрии и обратно, до Правобережья Днепра, где польская власть сохранялась намного дольше, чем на Левобережье, низовьев этой реки, побережья Черного моря и Донецкого бассейна, колонизированных уже при Российской империи. В отличие от большинства предшественников, я стараюсь избегать рассмотрения истории украинских регионов по отдельности (например, частей Украины под скипетрами Романовых и Габсбургов), но проводить сравнительный анализ их развития в тот или иной период. Украинская культура всегда делила одно пространство с другими культурами, ее носители издавна учились уживаться с “иным”. Дар украинского общества преодолевать внешние и внутренние барьеры представляет собой едва ли не самую яркую черту его истории, изложенной в этом труде.

И напоследок несколько слов о терминах. Предки современных украинцев обитали в двух-трех дюжинах средневековых и позднейших княжеств, королевств, империй. С течением времени они не раз меняли не только идентичность, но и свое имя. Что касается родной земли, то предпочтение отдавали двум названиям: Русь и Украина. Первое туда принесли в IX веке норманны, чьи князья и дружинники растворились в море восточных славян – их симбиоз мы и называем Киевской Русью. Славянское отражение этого слова, “Русь”, а также греческое, “Ро(с)сия”, были усвоены предками современных украинцев, белорусов и русских. На протяжении XVI–XVII веков Московское государство принимает эллинизированное самоназвание “Россия” и становится в итоге Российской империей.

В Новое время украинцы были известны под разными этнонимами, в зависимости от того, кто ими правил: Польша – “русины”, Австрия – “рутены”, Россия – “малороссы”. В позапрошлом веке первопроходцы национального возрождения предпочли расставить точки над i – раз и навсегда избавиться от производных имени “Русь” и отделить соплеменников от прочих славян, в первую очередь русских, пропагандируя этноним “украинцы”, независимо от того, подданные ли те Романовых или Габсбургов. Слово “Украина”, известное еще в позднем Средневековье, в начале Нового времени означало казацкие земли на берегах Днепра и созданное там казаками государство. Романтикам XIX века казачество представлялось квинтэссенцией украинства. Чтобы не утратить связи между былой Русью и нарождавшейся Украиной, Грушевский назвал свой десятитомный труд “Историей Украины-Руси”. Тот, кто пишет в наши дни о минувшем этой страны, едва ли сможет обозначить предков современных этнических украинцев только одним словом.

В этой книге слова “русь”, “россы”, а иногда “русины” употребляются для обозначения подданных Рюриковичей. Это разнообразие имеет свои причины. В современном русском языке отсутствует общепринятая терминология, которая позволяла бы отличать восточнославянское население Киевской Руси от современных русских (и те и другие, как правило, называются “русскими”), что значительно усложнило работу переводчика. Особенно трудным оказался казус средневековой “Русской земли” в ее узком смысле – территории Киевского, Черниговского и Переяславского княжеств. В книге употреблется именно этот термин, хотя и с пояснением его значения и территориального распространения. Это же касается термина “Русская правда”. Украинцев в начале эпохи Нового времени я называю преимущественно “русинами”, современных – “украинцами”. Обретение Украиной независимости в 1991 году привело к тому, что так стали называть ее граждан, к какому бы этносу они ни принадлежали. Эта сложная модель отражает принятые в западной академической историографии стандарты. Надеюсь, большой путаницы из-за нее не возникнет.

“Приди и виждь!” – призывает читателя анонимный автор “Истории русов”, один из предтеч украинских гуманитариев наших дней, в предисловии к своему труду. Едва ли можно найти лучшее окончание и для моего предисловия.

Открывает историографию Украины Геродот – “отец истории” собственной персоной. Такой чести удостоились, за редким исключением, лишь народы Средиземноморья. Обширные степи, горы и леса на территории современной Украины, к северу от Понта Эвксинского (“гостеприимного моря” античной цивилизации, нынешнего Черного моря), занимали в средиземноморском мире особое место. Центром Ойкумены во времена Геродота служили города-государства Древней Греции, южной окраиной – Египет и Эфиопия, а северной – Таврида (Крым) и Понтийские степи. Но если философской и прочим традициям Юга греки стремились подражать, Север был для них краем света, где цивилизованный человек сталкивался лицом к лицу с варваром – своим альтер эго. Именно там западный мир впервые узнал, что такое фронтир – граница освоенных в политическом и культурном смысле земель. Там Запад начал определять себя, отделяясь от Иного.