– А как же тебе удалось оборотню бочину порвать?
Топольский уточнил:
– Или себе подобными, детьми ночи.
Шли до самого вечера, пока на исходе дня не нашлось подходящее перелесье для стоянки. Нео и Жека отправились собирать дрова для костра, Миххик раскладывал вещи, Олег привалился спиной к стволу раскидистого ясеня. Вампир заметно исхудал, щеки втянулись, глаза ввались.
Когда запылал огонь, друзья, наконец, принялись за ужин. На лес опустилась ночь. Нео ел острый козий сыр с хлебом и поглядывал на Топольского, все так же сидевшего под деревом.
– Кровосос вообще завял, – сказал Черкашин хмуро.
Миххик вытер рукавом маслянистые губы после сала, обратив внимание как часто, точно в лихорадке, вздымалась грудь вампира.
– Плохи дела, – заметил Жека, откладывая горбушку хлеба. Он поднялся, подошел к Олегу. – Ты как? – спросил маг, сам понимая, что вопрос глупый. Топольского била дрожь. Он сцепил ладони, пряча пальцы, но было видно, как обострились их кончики. Из приоткрытого рта, торчали клыки.
– Голод, – сказал Миххик, подойдя. Топольский, словно в подтверждение его слов, дернулся, и выбросил руку, точно норовя схватить кого-то из друзей.
– Ломка типа. – Черкашин встал поодаль.
Олег сжался, сложив длинные, худые руки на груди, и повалился на бок. Он тихо упал на траву, точно был пуст изнутри. Из его рта вырвалось шипение, он ошалело, по-звериному, смотрел голодными глазами на товарищей.
– А я говорил, что он нас сожрет, – сказал Нео.
Миххик закатал рукав рубахи, протянул руку Топольскому.
– Пей, – сказал он. В глазах вампира, блеснул разум, еще не до конца подавленный сущностью персонажа.
– Жри, давай, а то Жека тебя в белку превратит, – пригрозил Нео. – В белку-вампира.
Олег трясущимися руками обхватил Миххика за локоть и впился в плоть.
Вскоре Савельев почувствовал легкое головокружение и положил Топольскому руку на плечо. Вампир изменился в лице: порозовел, посвежел. Лихорадочный огонь в глазах померк, но еще не погас.
Жека протянул свою руку.
– Приятного аппетита, – сказал волшебник. Олег облизнул окровавленные губы, вожделенно сглотнул, нерешительно глядя на манящие дорожки синих вен. – Смелей, – сказал маг. – И Олег не отказался.
Когда Жендальф ощутил навалившуюся ватную слабость в теле – отнял руку и, покачиваясь, пошел к костру, сел.
– Максим? – с нажимом сказал Миххик. – Тебе надо особое приглашение?
Нео нервно взглянул на похорошевшего Топольского, но до прежнего, естественного вида он еще не дотягивал.
Черкашин вытер со лба испарину, дрожащей рукой подкатил рукав.
– Я надеюсь, у тебя там все стерильно? – строго спросил плут.
Топольский уверительно кивнул, ухмыльнувшись.
– Жесть, тремор как у алкаша... – сказал Нео, глядя, как Топольский протягивает к нему дрожащие руки. Черкашин отвернулся, закусив губу. – Ай, мамочки!.. – вскрикнул он, ощутив, как клыки легко пробили кожу, и место укуса онемело.
Когда Олег закончил пить, у Черкашина подгибались коленки. Но, судя по всему, не от потери крови, а от аффекта.
– Вкусняшка, – протянул окрепшим голосом Топольский, облизываясь и нехотя выпуская запястье Черкашина. – Мы с тобой будем хорошими друзьями, – хитро сказал он поспешно уковылявшему прочь Черкашину.
– Тамбовский волк тебе друзья! – брезгливо сказал ему Нео, растирая место укуса.
Олег подошел к костру, сел на бревно рядом с Нео.
– Спасибо, – серьезно сказал вампир всем. – Виноват, перестарался вчера.
– Нормально, – отозвался Миххик, лежа на подстилке. – Для того друзья и нужны. Да, Максим?
– Угу, – кивнул Нео. – А как же. Вернусь домой, чеснока развешу по всей квартире, священника позову, пусть освятит, и кол заготовлю.
– Да перестань, – по-дружески похлопал его по спине Олег. – Между прочим, твоя кровь самая вкусная. В меру соленая, с мягкой кислинкой и слегка острая. Как я люблю.
– Со вкусом дрянного пива и чипсов, – сказал Жека, тоже ложась на кусок полотнища, которое дала им бабушка.
– Нормальное пиво... – буркнул Нео.
– Вы отдыхайте, я покараулю, – сказал Олег. – Уснуть сегодня точно не смогу – прилив сил после трапезы.
Жека и Миххик не возражали, и вскоре тихо засопели. Нео спать не собирался, он достал трубку и табак, закурил, глядя на пляшущий огонь. Темный лес отовсюду нашептывал свою колыбельную: перепевались сверчки, ухала сова, мерно дышал ветер в кронах деревьев. Живое пламя костра согревало, умиротворяло.
– Ты знаешь, – заговорил Максим. Топольский отвел взгляд от костра. – Я ведь тот сундук вскрыл. – Он помолчал, задумчиво пыхнул трубкой.
– И что там было? – спросил вампир.
Нео поджал губы.
– Ничего особенного: старый гребень для волос с отломленными зубьями, кружевной платок, скатерть, пара монет, мелочевка разная...
– Что украл? – поинтересовался Олег.
Нео хмыкнул, глядя на дрожащие хвостики пламени.
– В том и дело, что ничего. Не смог. Как открыл, монеты увидал – сердце екнуло, а потом вдруг такая тоска накатила, противно стало... Опустил крышку, замок навесил, закрыл. Не смог...
Топольский улыбнулся.
– Повезло, – очень серьезно сказал он. – Значит, персонаж еще не победил. Ты устоял, не поддался навязанной роли.
– Н-да... – протянул Нео, посипев люлькой. – Ладно. Пойду и я баиньки. От потери крови в сон клонит.
– Иди, – согласился Олег.
Черкашин отыскал среди вещей какую-то простынку, подложил под голову свою сумку, и лег.
Топольский сидел на бревне и слушал ночь. Он глубоко вдохнул шелковистый воздух, мерно выдохнул, и привычно взглянул в небо. Бездна над ним приветливо искрилась. Олег вспомнил, как в детстве любил засиживаться с отцом на крыльце их уютного дома за чертой города, и смотреть на звезды. Говорить о предстоящей рыбалке украдкой от мамы, мечтать... А потом отца не стало. Внезапно. И Топольскому больше не было с кем делить бездонное небо по ночам. Он жалел только об одном: что так редко навещал отчий дом, когда вырос. Променял звезды и отцовское плечо на шум вечеринок и пьяные компании.
Ладонь Олега дернулась, сжалась в кулак.
Память, боль и молчаливые звезды – вот и все, что у него осталось.