– А как же тебе удалось оборотню бочину порвать?

Топольский уточнил:

– Или себе подобными, детьми ночи.

Шли до самого вечера, пока на исходе дня не нашлось подходящее перелесье для стоянки. Нео и Жека отправились собирать дрова для костра, Миххик раскладывал вещи, Олег привалился спиной к стволу раскидистого ясеня. Вампир заметно исхудал, щеки втянулись, глаза ввались.

Когда запылал огонь, друзья, наконец, принялись за ужин. На лес опустилась ночь. Нео ел острый козий сыр с хлебом и поглядывал на Топольского, все так же сидевшего под деревом.

– Кровосос вообще завял, – сказал Черкашин хмуро.

Миххик вытер рукавом маслянистые губы после сала, обратив внимание как часто, точно в лихорадке, вздымалась грудь вампира.

– Плохи дела, – заметил Жека, откладывая горбушку хлеба. Он поднялся, подошел к Олегу. – Ты как? – спросил маг, сам понимая, что вопрос глупый. Топольского била дрожь. Он сцепил ладони, пряча пальцы, но было видно, как обострились их кончики. Из приоткрытого рта, торчали клыки.

– Голод, – сказал Миххик, подойдя. Топольский, словно в подтверждение его слов, дернулся, и выбросил руку, точно норовя схватить кого-то из друзей.

– Ломка типа. – Черкашин встал поодаль.

Олег сжался, сложив длинные, худые руки на груди, и повалился на бок. Он тихо упал на траву, точно был пуст изнутри. Из его рта вырвалось шипение, он ошалело, по-звериному, смотрел голодными глазами на товарищей.

– А я говорил, что он нас сожрет, – сказал Нео.

Миххик закатал рукав рубахи, протянул руку Топольскому.

– Пей, – сказал он. В глазах вампира, блеснул разум, еще не до конца подавленный сущностью персонажа.

– Жри, давай, а то Жека тебя в белку превратит,  – пригрозил Нео. – В белку-вампира.

Олег трясущимися руками обхватил Миххика за локоть и впился в плоть.

Вскоре Савельев почувствовал легкое головокружение и положил Топольскому руку на плечо. Вампир изменился в лице: порозовел, посвежел. Лихорадочный огонь в глазах померк, но еще не погас.

Жека протянул свою руку.

– Приятного аппетита, – сказал волшебник. Олег облизнул окровавленные губы, вожделенно сглотнул, нерешительно глядя на манящие дорожки синих вен. – Смелей, – сказал маг. – И Олег не отказался.

Когда Жендальф ощутил навалившуюся ватную слабость в теле – отнял руку и, покачиваясь, пошел к костру, сел.

– Максим? – с нажимом сказал Миххик. – Тебе надо особое приглашение?

Нео нервно взглянул на похорошевшего Топольского, но до прежнего, естественного вида он еще не дотягивал.

Черкашин вытер со лба испарину, дрожащей рукой подкатил рукав.

– Я надеюсь, у тебя там все стерильно? – строго спросил плут.

Топольский уверительно кивнул, ухмыльнувшись.

– Жесть, тремор как у алкаша... – сказал Нео, глядя, как Топольский протягивает к нему дрожащие руки.  Черкашин отвернулся, закусив губу. – Ай, мамочки!.. – вскрикнул он, ощутив, как клыки легко пробили кожу, и место укуса онемело.

Когда Олег закончил пить, у Черкашина подгибались коленки. Но, судя по всему, не от потери крови, а от аффекта.

– Вкусняшка, – протянул окрепшим голосом Топольский, облизываясь и нехотя выпуская запястье Черкашина. – Мы с тобой будем хорошими друзьями, – хитро сказал он поспешно уковылявшему прочь Черкашину.

– Тамбовский волк тебе друзья! – брезгливо сказал ему Нео, растирая место укуса.

Олег подошел к костру, сел на бревно рядом с Нео.

– Спасибо, – серьезно сказал вампир всем. – Виноват, перестарался вчера.

– Нормально, – отозвался Миххик, лежа на подстилке. – Для того друзья и нужны. Да, Максим?

– Угу, – кивнул Нео. – А как же. Вернусь домой, чеснока развешу по всей квартире, священника позову, пусть освятит, и кол заготовлю.

– Да перестань, – по-дружески похлопал его по спине Олег. – Между прочим, твоя кровь самая вкусная. В меру соленая, с мягкой кислинкой и слегка острая. Как я люблю.

– Со вкусом дрянного пива и чипсов, – сказал Жека, тоже ложась на кусок полотнища, которое дала им бабушка.

– Нормальное пиво... – буркнул Нео.

– Вы отдыхайте, я покараулю, – сказал Олег. – Уснуть сегодня точно не смогу – прилив сил после трапезы.

Жека и Миххик не возражали, и вскоре тихо засопели. Нео спать не собирался, он достал трубку и табак, закурил, глядя на пляшущий огонь. Темный лес отовсюду нашептывал свою колыбельную: перепевались сверчки, ухала сова, мерно дышал ветер в кронах деревьев. Живое пламя костра согревало, умиротворяло.

– Ты знаешь, – заговорил Максим. Топольский отвел взгляд от костра. – Я ведь тот сундук вскрыл. – Он помолчал, задумчиво пыхнул трубкой.

– И что там было? – спросил вампир.

Нео поджал губы.

– Ничего особенного: старый гребень для волос с отломленными зубьями, кружевной платок, скатерть, пара монет, мелочевка разная...

– Что украл? – поинтересовался Олег.

Нео хмыкнул, глядя на дрожащие хвостики пламени.

– В том и дело, что ничего. Не смог. Как открыл, монеты увидал – сердце екнуло, а потом вдруг такая тоска накатила, противно стало... Опустил крышку, замок навесил, закрыл. Не смог...

Топольский улыбнулся.

– Повезло, – очень серьезно сказал он. – Значит, персонаж еще не победил. Ты устоял,  не поддался навязанной роли.

– Н-да... – протянул Нео, посипев люлькой. – Ладно. Пойду и я баиньки. От потери крови в сон клонит.

– Иди, – согласился Олег.

Черкашин отыскал среди вещей какую-то простынку, подложил под голову свою сумку, и лег.

Топольский сидел на бревне и слушал ночь. Он глубоко вдохнул шелковистый воздух, мерно выдохнул, и привычно взглянул в небо. Бездна над ним приветливо искрилась. Олег  вспомнил, как в детстве любил засиживаться с отцом на крыльце их уютного дома за чертой города, и смотреть на звезды. Говорить о предстоящей рыбалке украдкой от мамы, мечтать... А потом отца не стало. Внезапно. И Топольскому больше не было с кем делить бездонное небо по ночам. Он жалел только об одном: что так редко навещал отчий дом, когда вырос. Променял звезды и отцовское плечо на шум вечеринок и пьяные компании.

Ладонь Олега дернулась, сжалась в кулак.

Память, боль и молчаливые звезды – вот и все, что у него осталось.