— Вы имеете в виду, можно ли с помощью него «вызывать все виды духов Хаоса»? — цитируя надпись на титульном листе, уточнила Нази. — Это вряд ли, зато проделать дыру прямиком на изнанку — запросто. А уж что оттуда в мир просочится, это как повезет. Хорошо, если мелочь какая-нибудь, вроде младших демонов, которые в реальности и пары минут без носителя не протянут. Хуже, если и правда «дух Хаоса».

— А они и впрямь существуют? — поинтересовался граф.

— Да кто их, демонов, разберет, — Дарэм нетерпеливо пожала плечами. — Думаете, они представляются? Выжрет силу с ритуального круга вместе с душой «заклинателя» и уберется восвояси. В лучшем случае. А в худшем — займет освободившееся тело и, полный энтузиазма, пойдет питаться дальше, пока на наших не наткнется. А что, вы желаете поэкспериментировать?

— Ни в коем случае, — отказался от столь щедрого предложения граф. — Во-первых, конкуренты мне ни к чему, а во-вторых, не думаешь ли ты, что вышло бы крайне глупо — на триста восемнадцатом году существования быть «выжранным» неким демоном, который даже имени своего назвать не удосужился?

— Все еще триста восемнадцатом? — безуспешно попытавшись замаскировать приступ смеха кашлем, вскинув голову, осведомилась Дарэм. — И когда же нам ждать триста девятнадцатого?

— Хм… — граф на секунду задумался, — если мне не изменяет память, а такое за давностью лет тоже возможно — в сентябре. И прежде, чем ты задашь следующий вопрос — я не праздную. При жизни это можно было приравнивать к официальной обязанности светского человека, однако довольно-таки бессмысленно устраивать праздник в честь рождения, будучи мертвым. И потом, более трех сотен именинных свечей — изрядное расточительство ресурсов.

— Не говоря уж о том, что вместо торта втыкать их пришлось бы в «именинную девственницу», — язвительно хмыкнула Дарэм, однако смутить графа подобными замечаниями было не под силу, похоже, ни живым, ни немертвым.

— Весьма тонко подмечено, — бестрепетно согласился он, и Нази, признав всю тщетность попыток хоть на секунду вывести Их Сиятельство из состояния душевного равновесия, снова обратилась к лежащей перед ней книге.

— Вы хотя бы сознаете, что это отвратительно? — спросила она.

— Разумеется, — окинув ссутулившуюся над своими записями Дарэм почти снисходительным взглядом, подтвердил Кролок. — Реальность, Нази, увы, довольно отвратительна в целом. Однако «припудривание» правды тактичным умолчанием или никуда не ведущими сожалениями лишь придает этой отвратительности дополнительный налет лицемерия.

— Как же у вас все просто, — Нази выдернула из раскинувшегося вокруг нее бумажного моря еще один лист и, положив его поверх раскрытого «Империкума», принялась внимательно сличать два «чертежа» — книжный и нарисованный ею самой. — У вас, вижу, на все моральные дилеммы уже заготовлены ответы.

— К величайшему сожалению, пока еще не на все, — откликнулся граф. — Но на большинство. Думаю, это не должно тебя удивлять. В конечном счете, у меня было довольно много времени на размышления.

— И на какие же вопросы, если не секрет, вы за триста лет так себе и не ответили? — временами Дарэм начинало казаться, что брешей в нравственной позиции ее собеседника не существует вовсе, так что признание Кролока ее в некоторой степени заинтриговало.

— Я обязательно расскажу тебе об этом, любезная моя Нази, — возвращаясь к своей части бумаг, пообещал граф, и по тону его голоса Дарэм поняла, что он улыбается. — В свое время. Полагаю, ты даже сможешь внести в их решение свою лепту, однако сейчас тебе лучше сосредоточиться на поисках ответов, которые я для себя уже нашел.

На это замечание Нази предпочла откликнуться молчанием, поскольку ее старый — даже по вампирским меркам — собеседник был абсолютно прав. Некоторое время в библиотеке царило молчание, во время которого Дарэм успела трижды перелистать злосчастный «Империкум» и дважды подавить в себе настойчивое желание от души выматериться. Общая картина никак не желала складываться в ее сознании во что-то связное. Что было хуже всего — попадающиеся в книгах ритуалы и впрямь очень походили на те, участником и даже оператором которых ей доводилось бывать — те же фигуры, те же руны в том же значении — но постановка и расположение элементов в каждом из них сводили на «нет» всю действенность предложенных схем. Если учесть, что представление о «магии» этого мира Дарэм пока приходилось строить на основе обрядов, посвященных вовсе не так нужному ей энергетическому обмену и даже не зарядке артефактов, а призывам с изнанки всяческой нечисти, задача, стоящая перед ней, а заодно и перед Кролоком, превращалась в фактически нерешаемую.

— Боюсь, я не могу понять назначение этой схемы, — выдернул Нази из ее злобных размышлений задумчивый голос Их Сиятельства. Вот уж кто ухитрялся сохранять неколебимое спокойствие в любой ситуации.

— По старшей руне смотрите, — посоветовала она. — Что у вас там в краеугольном значении стоит?

— Полагаю, если бы я мог определить, какое из значений здесь краеугольное, я бы не спрашивал, — вполне резонно заметил граф. Обреченно вздохнув, Дарэм поднялась на ноги и, аккуратно переступив через свои заметки, обошла стол так, чтобы видеть чертеж. — Если мне не изменяет память, ты говорила, что краеугольное значение должно располагаться наверху, так сказать, в зените. Однако здесь… хм, это абсолютно точно младшая Хагл.

— Да они издеваются! — всмотревшись в рисунок, воскликнула Нази и, застонав не то от раздражения, не то от осознания собственного бессилия, прижалась лбом к графскому плечу и глухо добавила: — Да, Ваше Сиятельство, вы определили правильно, это действительно младшая Хагл… С чем я вас и поздравляю.

— Благодарю, — фон Кролок аккуратно выдернул из прически Дарэм уткнувшийся ему в щеку карандаш и задумчиво постучал им по чертежу. — Однако, что-то мне подсказывает, что не все столь гладко. Должно быть, это моя интуиция.

— Да потому что здесь стоит чертов старший Уруз! — с силой выдохнув, Нази улеглась животом на стол и, выхватив у графа карандаш, несколько раз жирно обвела вышеупомянутую старшую руну. — И этот чертов старший Уруз здесь загнан в противофазу!

— Вот теперь мне, наконец-то, все стало кристально ясно, — фон Кролок изящно подпер подбородок ладонью, глядя на кипящую от негодования Дарэм снизу вверх. — Нази, осмелюсь напомнить, что я, в отличие от тебя, не некромант и не ритуалист. Я всего лишь вампир, а посему твой «старший Уруз в противофазе» по-прежнему говорит мне лишь о том, что, с твоей точки зрения, его там быть не должно.

— Если коротко, то такой порядок рун означает, что, попытайся вы на практике воплотить этот ритуал, вас отправит в долгое и безынтересное путешествие за грань, причем далеко не сразу, потому что вам сначала придется, грубо выражаясь, изнутри выбивать тараном ворота, защищающие вашу же крепость, — проговорила Нази и, совершая вопиющий акт вандализма, поверх размещенной в книге схемы нарисовала еще и стрелку, протянувшуюся от старшей руны к «открывающей» младшей. — Уруз — это воплощенная энергия земли, созидания и регенерации, когда стоит в фазе, и поток чистой пробивающей силы стихии льда — в противофазе. Хагл же — одна из защитных рун, которая в этой позиции «запирает» выход энергии из пределов схемы, лишает ее вектора. То есть, при удачном стечении обстоятельств, ничего не сработает.

— А при неудачном? — уточнил Кролок, с интересом наблюдая за движением тонкого пальца Дарэм по ритуальной фигуре.

— Попробуйте взорвать бомбу в наглухо задраенной комнате и увидите, — посоветовала Нази и, грустно ткнув в злосчастную страницу карандашом, спросила, обращаясь, кажется, к мирозданию в целом: — Из какой задницы росли руки того, кто до этого вообще додумался?

— Додумываются, обыкновенно, головой, а вовсе не тем местом, на которое ты ссылаешься, — заметил граф и, хмыкнув, добавил: — И я в сотый раз должен тебе напомнить, что женщине не пристало выражаться подобным образом.

— Я не женщина, Ваше Сиятельство, я… — Дарэм на секунду запнулась, мрачно усмехнувшись, и решительно добавила: — Это я. И, если руки у кого-то растут из задницы, которой он заодно и думает, «припудривание» истины тактичным умолчанием лишь придает этой истине дополнительный налет лицемерия. Все. Зарисуйте, пожалуйста, это безобразие на отдельный лист, а мне нужен перерыв.