За минувшие четыре раза молодой человек лишь единожды сопровождал новообращенную вампиршу во время ее трапезы и, пожалуй, не желал бы повторять этого опыта вновь, предоставив сие почетное право отцу. Дело было даже не в том, что в местах, в которых вела свою охоту Дарэм, Герберт категорически не желал бывать ни при жизни, ни после смерти, а в том, как ее охота выглядела со стороны. Было для младшего фон Кролока что-то неправдоподобное, странное и откровенно жутковатое в низкорослой, из-за мраморной бледности кажущейся еще более миниатюрной женщине, с легкостью удерживающей тело мужчины вдвое крупнее себя, в точности, с которой она делала один-единственный укус, в узких ладонях, одним неуловимо быстрым рывком ломающих шейные позвонки жертвы, устраняя необходимость дожидаться смерти от кровопотери, и в том, насколько уместно и естественно смотрелся в руках Дарэм топор. Но больше всего, пожалуй, смущало и пугало Герберта сосредоточенно-отстраненное выражение ее лица и все тот же, ставший виконту знакомым, взгляд, обращенный «внутрь».

Один раз увидев все это собственными глазами, младший фон Кролок никак не мог отделаться от уверенности, что с точно такой же отточенной до скупого минимализма сноровкой Нази Дарэм на протяжении десяти с лишним лет сокращала поголовье вампиров в своем мире. А заодно и от весьма неприятной мысли о том, что именно с этим выражением на лице она вполне способна продолжить сокращать это поголовье в его собственной реальности. Вполне возможно, начав с него самого.

*

— Увы, неверно, Нази. Придется тебе начинать связку с самого начала.

Дарэм скрипнула зубами и, выдохнув, молча принялась повторять оборонительную комбинацию. За минувшие несколько недель она успела более или менее привыкнуть к весу и длине одноручного клинка, рукоять которого ложилась в ладонь легко и уже почти естественно, а притерпеться к преподавательской манере графа оказалось и того проще, поскольку с подобной тактикой обучения она была знакома даже слишком хорошо. Безапелляционность, настойчивость и полное отсутствие снисхождения — так можно было бы охарактеризовать преподавательскую манеру как фон Кролока, так и Винсента Дарэма.

— Ты понимаешь, где именно на этот раз совершила ошибку? — поинтересовался граф, медленно, позволяя Нази следить за каждым его движением, воспроизводя круговую атаку. Взгляд фрау Дарэм, словно намагниченный, потянулся следом за его клинком, и граф, совершив выпад вперед, обхватил пальцами запястье своей противницы, сбивая рисунок защиты. — Сейчас, например, я мог бы сломать тебе руку или нанести удар в бок. Не смотри на оружие. Чтобы отслеживать его, довольно периферийного зрения. Смотри на противника. Заново.

С трудом подавив желание выругаться, Дарэм коротко кивнула и, отступив на шаг, заняла исходную стойку.

— Так что же ты сделала неправильно — теперь уже в позапрошлый раз? — светски осведомился фон Кролок, лишь подливая масла в огонь разбирающего Нази искушения ткнуть в него мечом, наплевав на все блоки, контратаки и фехтовальные фигуры. Удерживало от этого поступка Дарэм лишь доподлинное знание — граф увернется.

— При расцеплении оставила не прикрытым низкий квадрант? — припомнив недавние свои действия, предположила она.

— Нет, с расцеплением все было верно, — возразил фон Кролок, легко стукнув самым острием меча по нижней трети «вражеского» клинка, отчего рука Дарэм судорожно дернулась, однако женщина тут же выправила позицию, на этот раз не дав графу сбить себя с толку. — Ты опять пыталась блокировать гранью. Позволь напомнить, что защита в позиции «лезвие в лезвие» недопустима. Удар, милая моя фрау, всегда должен приходиться на плоскость, и никак иначе, — граф с интересом посмотрел на костяшки тонких, судорожно стиснувших меч пальцев и заметил: — А еще ты рискуешь погнуть рукоять. Уверяю, Нази, оружие не убежит в тот же миг, как ты перестанешь столь крепко за него цепляться. Мягче, плавнее, более расслабленно. И не торопись. Заново, будь любезна.

— Можно, я швырну в вас мечом? — мрачно спросила Дарэм, встряхивая рукой, чтобы расслабить запястье.

— Это поможет тебе выполнить упражнение как следует? — граф чуть приподнял брови и, не получив ответа, констатировал: — Тогда, прости, я вынужден отказать.

А еще, кроме уже упомянутых выше качеств, у фон Кролока были воистину поражающие воображение запасы терпения, которые, кажется, не иссякали в принципе. В отличие от запасов терпения самой Нази, которая подобными талантами похвастаться не могла. И, если граф, не меняя своего размеренного, почти благодушного тона, способен был бессчетное количество раз объяснять одно и то же, до тех пор, пока Дарэм не проникнется сутью его требований, то Нази, вынужденная после любой, даже малозначительной ошибки начинать упражнение по новой, со временем злилась лишь сильнее — не то на «наставника» за дотошность, не то на себя за неспособность сделать все, как надо.

— Это же абсолютно бессмысленно, — сказала она, приступая к уже двенадцатой за сегодняшний вечер попытке. — Зачем учиться клинковому бою в век огнестрельного оружия? Зачем вообще оружие нежити, способной убивать голыми руками?

— И ты, стало быть, желаешь окончательно превратиться в столь презираемую тобой нежить? — осведомился граф, позволив клинкам скреститься с металлическим скрежетом. — Разумеется, в таком случае твое обучение бессмысленно. Однако, в моем представлении, позволить себе сражаться так, как чаще всего делают это упыри и, увы, некоторые высшие вампиры — зубами и когтями — означает уподобиться им, признать перед собой, что в тебе больше не осталось ничего человеческого. Лишь инстинкты, низводящие цивилизованную личность до скотского уровня, не способного вызывать ничего, кроме брезгливой жалости.

Подавляющее большинство встреченных Дарэм носферату оружием в бою не пользовалось, прекрасно «низводясь до скотского уровня» и ничуть по этому поводу не волнуясь. Однако, возможно, именно из-за довольно сложной системы представлений старшего фон Кролока о «вампирской этике» — как он сам, так и воспитанный его усилиями Герберт даже спустя века ухитрились в своих повадках остаться более похожими на людей, нежели на порожденных изнанкой тварей. Граф слишком долго и слишком хорошо справлялся с собственным посмертием, чтобы Нази могла оспаривать его мнение.

— Кроме того, почему бы и нет, фрау Дарэм? — непринужденно заметил ее оппонент, которого подобные «детские» упражнения не заставляли прикладывать и сотой доли его навыков. Очевидно, уловив, что Нази не слишком поняла смысл его комментария, фон Кролок пояснил: — Почему бы и не старинное, благородное искусство сражения на мечах, я имею в виду? Оно, с моей точки зрения, пускай и было вытеснено завоеваниями прогресса, является идеальным занятием, формирующим тактическое и стратегическое мышление, обучающим точно рассчитывать силы, развивающим ловкость, гибкость и подвижность, что полностью соответствует целям наших тренировок. К тому же пистолет — оружие, эффективное лишь против людей.

— А вы, надо полагать, учите меня воевать с вампирами? — хмыкнув, поинтересовалась Дарэм, выполняя двойное расцепление и плавно делая шаг в сторону.

— Я учу тебя не для того, чтобы ты воевала. Ты посвятила борьбе десять лет и, насколько я знаю, вела ее вполне успешно. Однако это больше не твоя война, Нази, оставь ее другим. Я же учу тебя исключительно для того, чтобы, в случае опасности, ты смогла себя защитить, — без тени прежней насмешки пояснил фон Кролок. — В том числе и от других вампиров, популяция которых в этом мире отнюдь не ограничена замковыми окрестностями. Ты получила в свое распоряжение огромные силы, но они не спасут тебя, если ты не обучишься правильно их использовать. Тебе ли не знать, что мы бессмертны, но отнюдь не неуязвимы. Уходя влево, следует начинать шаг с левой ноги, фрау, а вовсе не с правой. Сначала, пожалуйста.

Тактично сделав вид, что не услышал того, совершенно не достойного уст женщины ругательства, которое Дарэм все же прошептала себе под нос, фон Кролок занял исходную атакующую стойку, дожидаясь, пока «ученица» возьмет себя в руки и последует его примеру. Закалка Нази в вопросах обучения, пожалуй, впечатляла — очевидно, сказывалась не то орденская школа, не то — что вернее — школа ее супруга, учившего Дарэм с теми же целями, с которыми делал это и принявший у него своеобразную «эстафету» граф. Женщина умела быть упорной и последовательной, она была не капризна и неплохо держала под контролем собственное раздражение, непрерывную пульсацию которого фон Кролок ощущал каждую секунду, даже не обращаясь к их ментальной связи.