Падение продолжается, и теперь я падаю не в одиночестве, но вместе с тысячами людей. Они появляются новорожденными, растут, взрослеют и дряхлеют прямо на глазах, а внизу в конечной точке полета я вижу ощерившуюся зубами невообразимых чудовищ бездну. А со стороны смотрит ещё кто-то, чей взор не давит на меня, но видит абсолютно всё, заглядывая в каждый закоулок моей души. Злой и требовательный, но не пытающийся давать мне указы. Я собираю весь внутренний огонь, всю тлеющую ярость в одну точку - в руках у меня раскалённый клинок. Я падаю и встречаю чудовищ ударом и проваливаюсь в какую-то тьму. Я чувствую, как клыки раздирают моё тело на множество кусков.

Там, в темноте, жар сменяет холод, и я слышу голос. Неукоснительный и мощный: 'Твой страх смерти - он сметёт тебя с пути воли, растопчет, как нечто ничтожное, как дикий зверь, вооружённый не одними лишь клыками, но всё ещё остающийся зверем. Твоя воля не в тех потребностях, что являются частью тебя, как животного. Если подчинишь её им - она растает заменённая волей твоего вида. Станешь подвластен стае, чья воля лишь в одном - жрать и размножаться. И не подчиняйся идолам и книгам, червяк, боящийся смерти! Ты сам творец своих стремлений и никто другой. Ах, да - да прибудет с тобой Воля, всегда!'

- Как, как получить это? Где мне достать такую волю?

И мне ответили.

- Подчинить себе свои страсти, преодолеть низменную глупость. Ощутить, как жар энергий стремится по твоим жилам, и познать удовлетворение безо всякого сожаления.

И я падаю дальше.

* * *

Я проснулся.

Всё ещё стояли созданные моим воображением, а возможно и не только им... или же им интерпретированные картины этих клыков и пастей. Воплощение голода и конца всего. Брр... А ощущения в теле от того, будто бы меня пережевали и выплюнули вовсе не были приятными.

Одно радовало - я лежал в мягкой кровати. Воздух был свеж и прохладен. Открывать глаза не хотелось, но сны мне надоели - кошмары вообще не мой профиль. Шахматы, призраки, пустыня, теперь ещё и пасти с клыками. Не хотелось вставать, открывать глаза - я всё ещё опасался увидеть, что ничего ещё не закончилось.

Наконец, медленно открыл глаза и увидел незнакомый серый потолок.

Ко мне были подключены какие-то медицинские датчики, и только пара из них имела тонкие провода, тянущиеся к устройству рядом с кроватью. Рядом стояла капельница, но сейчас я не был к ней подключен. Голова была перевязана. Первой мыслью было то, что я попал в больницу, с чем и были связанны все эти навязчивые видения. Но я всё так же идеально чётко видел мир, а надписи на пакете, закреплённом на капельнице, были выполнены тем чудным шрифтом, который я видел на купюрах.

Я ещё раз бросил взгляд на потолок. Гладкий. Непривычная конструкция. Тонкие металлические балки плавно изменяли свои сечения во имя равнопрочности, но подобная оптимизация несвойственна строениям и любым конструкциям, если только они не подымаются в воздух. Это окончательно убедило меня в том, что я вовсе не на Земле.

Я громко и отчаянно застонал. Ничего из произошедшего мне не приснилось, всё было абсолютно реально, разве что за шахматную доску я бы ещё поспорил. Или дело в том, что я просто не способен был осознать происходящее и видел всё в известных мне образах и ассоциациях.

Так же сказал недавно 'Йорик'?

В палату вошёл человек. Это был медик с аккуратно подстриженной седой бородой. Глаза неопределенного цвета затерялись среди сетки морщин. Левую щеку пересекал длинный и глубокий шрам, начинавшийся у виска и терявшийся в бороде. Человек был очень стар. Почему я решил, что он медик? То, что на нём было одето, можно было назвать только медицинским халатом, идеально белым и отглаженным.

Он что-то участливо спросил на том языке, похожем на 'English', что однажды использовал твилек.

- Спасибо, но со мной всё в порядке, (русск.) - постарался успокоить его я. Я и в правду чувствовал себя много лучше.

Медик присел рядом со мной, посмотрел показания подключённых ко мне приборов, быстро осмотрел меня. После чего поднёс к лицу браслет, который носил на левой руке, как часы, и сказал несколько слов. Зажглась синеватая голограмма. Через пару секунд ему ответили; он говорил со своим собеседником, используя браслет, как телефон. Закончив разговор, он вновь обратился ко мне ещё на одном, неизвестном мне, языке, не заметив в моих глазах искры понимания, он успокаивающе кивнул мне и вышел.

Я попал в очень глупую ситуацию. Ни я никого не понимал, ни меня понять окружающие не могли. Не то чтобы это нечто для меня новое, но донести свои мысли до собеседника никогда не было так трудно. Возможно, мог помочь ускоренный языковой курс, прописанный мне призраком. Но я чуял одним местом, что это вызовет лишь ненужные вопросы, дать рациональные ответы на которые я был не в силах.

Пока я сочинял легенду поубедительней, в комнату ко мне зашло сразу несколько человек. В 'человеки' я уже стал записывать всех гуманоидов, чьи лица имели вполне человеческий вид. Вслед за ними, медленно и нелепо переваливаясь с ноги на ногу, проследовал протокольный дроид, дальний родственник C3PO. Всегда казались нелепыми эти роботы из звездных войн. Ладно, военные дроиды грубо нарушали все три закона робототехники, но они и это делали неэффективно. Протокольного дроида я установил бы на гусеничное шасси - так бы я поступил с большинством роботов. Вызывал симпатию только неунывающий астромех-ведроид R2D2, развивавший тревожащую для робота самостоятельность.

Вошедшие сели. Стоять остался только дроид. С него уже облупилась половина краски, матовой и вовсе не золотой, оголяя металл корпуса. Похоже, его внешний вид никого не беспокоил.

Среди вошедших был знакомый уже мне доктор, тот твилек, что затаскивал меня в машину, и презентабельно одетый человек, лет сорока на вид. Лицо его было абсолютно непримечательно, он смотрел на меня, как на пойманного в песках скорпиона. На нём, помимо наряда синего цвета, был бронежилет. Единственный здесь он носил оружие. Из кобуры торчала рукоять пистолета, но он также носил и длинный меч, или же шпагу, но сквозь ножны я видеть не умел. В руках у него была трость, увенчанная матовой костяной фигуркой вставшего на задние лапы чудища, напоминающего гориллу.

Первым ко мне обратился дроид, он начал говорить мне различные фразы на разных языках, иногда он сопровождал их сложными жестами. Даже приседал. Судя по всему, в антропоморфности дроида, запрограммированного на культурное общение и поддержку переговоров, был некий смысл. Я решил не тянуть кота за хвост и обратился к нему сам.

- Тебе известен этот язык? (русск.) - медленно и как можно чётче спросил я его. - Если тебе понятно то, что я говорю, скажи мне об этом. (русск.)

Дроид замер и выдал фразу, ни слова из которой я не понял.

Безрезультатно: русского языка он не знал. Остался один туз в рукаве, но пиковый. Впрочем, не распнут же меня за знания ситского, вдруг я археолог или историк? Отмечу, что первые археологи вышли из грабителей могил, развивших это дело до промышленных масштабов.

- Может, мы сможем говорить на этом языке? - перешёл я на единственный язык Галактики, который был мне известен, стараясь не сломать язык на дифтонгах. - Ты знаешь язык ситов? Тебе ясно, что я тебе говорю?

- Да, мне известен этот язык, моя программа обеспечивает прекрасное понимание этого языка. - Произношение дроида было идеальным. Он продолжил с радостной интонацией: - Моя модель N2-PD, серийный номер 2387-45. Я рад, что смогу оказаться полезен для ведения переговоров.

Было обидно, что дроид говорил намного чище и грамотнее, нежели я. Крайне продвинутый говорящий словарь, видимо именно в него эволюционирует 'Google translate'. Протокольный дроид уже заговорил с делегацией, сдав меня с потрохами.

Полученная информация вызвала бурную реакцию, словно весть о приближающейся войне или налоговой инспекции. Затем через него мне стали задавать вопросы поочередно все представители делегации.