- Разведкой же занимались переоснащенные каботажники, - добавил Фарланд. - И я умолчу о том, чем были в прошлой жизни 'авианосцы'. Не стану позорить Республику.

- Суровые времена требуют суровых решений, - пожал я плечами. Ах да, Травер не мог этого увидеть. Или мог? Мог! Как он видит в такой темноте?

- Да. И Республика победила Империю ситов, - гордо сказал Фарланд. - И бывший скотовоз 'Ретивый' протаранил их флагман у Теты.

- А затем рассчитывалась по кредитам с верфями Кореллии и Альдераана две сотни лет, - злорадно сказал капитан. - И с владельцами переоборудованных судов тоже.

- Не проще было иметь хороший флот на всякий случай заранее? Если корабли служат сотни лет, я думаю это не так сложно, - спросил я.

- Республика - мирное государство. Да и никто не ждал войны, - ответил кок.

- А как сейчас у Республики с флотом? - Интересно, ждут ли они следующую? Или собираются превозмогать, как у них принято? Я уже начинаю верить во все эти безумные истории. Хотя нет, конечно, - вера моя давно улетучилась в хладный вакуум бескрайней пустоты непознанного и непознаваемого.

- Он огромен. Но в основном это музейные экспонаты для парадов. И немного новостроя с Великой Ситской. После последней войны флотские всё никак не могут выбить деньги из Сената на полное перевооружение, - объяснил капитан. - Лоббисты кораблестроителей также безуспешно бьются за крошки с сенатского стола.

- Ивендо рассказывал, что половина транспортов до сих пор строится с дополнительными посадочными местами под пушки, щиты и реакторы[1], - вставила Нейла. - Если надо будет, этот трюк можно и повторить.

- Флот клянчит у сенаторов деньги на линейные суда[2], авианосцы и прочие масштабные компенсаторы, а им подсовывают патрульные суда с корветами[3], и ничтожное число фрегатов[4], будто бы серьезной войны не предвидеться и даже в конвойном эскорте нет нужды, - Травер хмыкнул. - Сенат имеет собственное мнение о задаче флота - это борьба с пиратством и контрабандой. Использовать тяжёлые суда для этого слишком накладно.

Я включил свет, щёлкнув весьма тугой тумблер - он не должен срабатывать сам даже при пятидесятикратной перегрузке, таковы корабельные требования. Ради этого его подвижные части сделаны из предельно лёгких материалов. В ответ на укоряющие сощуренные от яркого света взгляды и немой вопрос, застывший на недовольных лицах я сказал:

- Досмотровое судно закончило осмотр. Расслабьтесь.

Пришлось вновь дожидаться того, как наша секция, полная груза, пойдёт на снижение. Мы с Травером заняли кресла в рубке. Датчики сходили с ума от обилия информации, я даже не пытался воспринять её разом - голова лопнет. Капитан вывел голопроекцию карты, на которой были отмечены маркерами разгрузочная площадка, док, готовый принять нас вместе с грузом и маршруты от первого ко второму. Основной и четыре запасных. Отметили на карте и все возможные трудности на маршруте. Над этой схемой мы корпели всей командой три вечера. Оракул-любитель (я), и специалист по системам наблюдения (Фарланд) были основными консультантами.

В момент, перед установкой секции с контейнерами, в которой затаилась 'Счастливая шлюха', мы выскочили из ниши. Приближающиеся посадочные зажимы грозили расколоть наш корабль, как скорлупу ореха.

Генератор поля невидимости был включен, а держали нас в воздухе репульсоры. Корабль взмыл вверх, огибая портовое и крановое оборудование. Мы устремились вниз, на дно рукотворного каньона к транспортным воздушным линиям, по которым ручьем тёк поток грузовых судов, челноков и репульсорных грузовиков. Плотная, нездоровая атмосфера, скапливающаяся на дне, снижала видимость. Словно в дыму или тумане мы летели мимо плохо освещённых обшарпанных циклопических сооружений, служивших уже многим поколениям разумным всех видов. Через пару минут мы нырнули в тёмный провал в стене массивного склада.

Травер открыл аппарель, впуская нашего Вергилия на борт. Им оказался среднего роста худощавый человек. Радужка левого глаза была ярко голубого цвета, сплошная, без намёка на зрачок. Под короткой стрижкой в левом же виске мелькнула металлическая пластина. За спиной у него была чехол с тяжёлой габаритной кибернетической декой - более мощным, нежели датапад планшетом, приспособленным для соединения напрямую с мозгом. И потому бывшей весьма ценной вещью, даже в некотором смысле интимной из-за глубоко персонифицированной настройки; заменить быстро такую деку весьма сложно.

- Я Фольт, - солгал он. - И Сольвин просил меня вас встретить.

Насчёт последнего он не врал, и только это было важно. Он достал из кармана небольшое устройство с несколькими разъемами.

- А я barbarus, - я в отличие от него не солгал, в греческом смысле слова, перейдя на алсаканский: - И у нас груз Сольвина. И изрек я истины меры столь же, сколь и 'Фольт' (высш. галакт.).

Он заметил мой изучающий взгляд. Его это раздражало. Да, я не очень тактичен.

- Я не говорю на алсаканском, быть может, ты соизволишь изъясняться на основном? Ты что, раньше не видел имплантов? - он говорил немного высокомерно. - Такую реакцию я встречал лишь однажды на дикой нецивилизованной планете.

- Именно такова моя родная планета. Дикая и нецивилизованная, не приучила меня ни к каким правилам, слишком уж часто их переписывают. А в Республике я недавно. И ты прав, у нас нет имплантов... а сейчас ты не прав, не настолько мы отсталые, - спокойно говорил я, снова опьянённый волнами Силы, омывающими буквально всё, что могло бы прийти в голову, зудящими в каждом восприятии и суждении.

Его мысли текли и пульсировали, как тёмные, сложной формы фигуры из аморфного материала, испещрённые нечитаемыми надписями. Никакой ассоциации с листанием пожелтевших страниц справочника или ламинированных листов журнала, занятых в основном красочными картинками. Ничего подобного. Но в сумраке абстрактного восприятия, в хаосе форм ничего не мешало мне воспринимать их изменчивые очертания. Образы и намерения, но не слова и фразы.

- Ты читаешь мысли, как джедай? - он был обеспокоен.

- Нет, не как джедай. Как говорится, у тебя всё на лице написано, - я улыбнулся. К сожалению, моя улыбка не вызывает доверие и не настраивает на дружеское отношение. 'Фольт' отшатнулся на едва заметный миллиметр, но мысли вновь его выдавали. Мда...

- Не слушай его, он любит сбивать разумных с толку, - вмешался Травер. - Регистрационный номер у тебя?

- Да, здесь, - он показал капитану блок. Затем бросил на меня ещё один встревоженный взгляд.

- О... Барберус, отведи его в штурманскую, пусть подключит к передатчикам, - велел мне Травер.

- Пока я твой проводник, Проводник, - сказал я иронично.

- Веди, Чужеземец.

Я провёл его в мою каморку.

- Какой кабель тебе нужен?

Я смотрел на блок с регистрационным номером в его руках. Самая слабая часть нашего плана заключалась в том, что корабль не имел Корусантской регистрации, даже временной и, двигаясь в общем транспортном потоке и не предоставляя контрольным приборам своего номера, мог быть задержан дорожной полицией. Но человек Сольвина принёс транспондер, зарегистрированный на небольшой грузовой челнок, похожий на наш корабль.

- DK-202, - после секундной заминки ответил тот.

Два десятка штырей из сверхпроводящего ртутно блестящего ультрахрома и массивная накидная гайка со стопором. На кораблях соединения, которые можно выдернуть простым мышечным усилием, не ценились. Я нашёл подходящий и подцепил устройство к штурманскому пульту, затем зафиксировал его на рейке для внешних приборов.

- Я соединюсь с кораблем интерфейсом? - спросил он.

Под интерфейсом он имел в виду устройство в своём черепе. Это, по сути, был сканер нейронной активности с разветвлённой сетью зондов в неокортексе. Возможно даже и с обратной связью. При их прокладке дохнет порядка процента, а то и более нейронов, но это, как ни странно, мало кого волнует. Он служит для прямого мысленного контакта с электроникой. После недельной калибровки, интерфейс позволяет свободно вводить текстовую и прочую информацию в цифровые устройства напрямую. А через несколько лет ношения можно срастись с каким-нибудь цифровым устройством, буквально мыслительно воспринимая его состояние также как и положение собственных рук и ног в пространстве. Кибернетическая дека вполне тянет на дополнительный набор рук и глаз для хакера. А наличие нейроядра в черепе вообще могло расширить мыслительные возможности, превращая человека в нечто отличное от первоначального замысла Зевса и последствия работы шаловливых рук Прометея.