На меня просто смотрели, изучали, не пытаясь на этот раз схватить беглеца. Или же фигуру, выброшенную с доски?

Звёзды все быстрее мелькали мимо меня, всё сливалось в трассы, свет ослеплял, в легких не хватало воздуха, я задыхался. В глазах померкло.

Я проснулся.

- Ну и приснится же! - сообщил я сам себе. Интересный сон. Хотя и неправильный.

После такого разговаривать с самим собой не показалось мне странным - странным было то, что воздух был затхлым и тяжелым, пахло чем-то ещё подвально-мерзким, неясного происхождения. И голос мой прозвучал глухо. Тревожнее всего было то, что я очнулся в кромешной темноте. Ни одного источника света, ни единого, даже случайно заблудившегося фотона оптического диапазона. Абсолютная темнота. Как в бетонированном погребе.

Я рывком попытался встать и с размаху ударился лбом обо что-то твердое. Будь проклята игра в шахматы! Я рассек лоб до крови!

Протянув руки, я наткнулся на холодную и шершавую, как неотесанный камень, поверхность. Я в каменном мешке! Интересно, как быстро закончится кислород, абсолютно отстранённо подумалось мне. Стоп, стоп! Без паники. Учащенное сердцебиение сейчас не к месту. Я, разместившись поудобнее, как тяжелоатлет уперся руками в плиту надо мной. Несмотря на все приложенные усилия, плита не сдвинулась ни на миллиметр. Ожидаемо.

- Утро в сосновом гробу, вернее в каменном, - выплюнул я в пространство вместе с пылью, попавшей в рот. Кто-то, несомненно, могущественный имел крайне злое чувство юмора, но я оценил шутку.

Я исследовал на ощупь своё пристанище - подо мной был хрупкий хлам, он трескался, ломался и больно впивался мне в голую спину. Плита, норовившая стать моей надгробной, лежала над полостью в камне, в которой мне довелось очутиться. Улегшись на бок и упершись в вертикальную стенку, что была поровнее и не грозила расцарапать мне спину, я упёрся ногами в неровности в плите и попытался сдвинуть её в сторону. Ничего не вышло, верно, поверхность была слишком шершавой и крепко сцепилась с камнем. С другой стороны плита лежала неплотно, и воздух просачивался через щели - мне грозила смерть от жажды и голода, а не от нехватки кислорода, возрадуюсь же этому!

Я продолжил изучать пока ещё не свой гроб на тему какого-нибудь твердого и длинного предмета, который мог сгодиться в качестве рычага. Я же разумное существо, в конце концов! Мне нужна палка, чтобы отличаться от обезьяны. Будет замечательно, если она будет из нержавеющей стали. Ладно-ладно, сойдет и обычная углеродистая.

Если не сработала грубая сила, воспользуемся инструментом. Как оказалось, подо мной хрустели кости моего соседа по несчастью, во всяком случае, череп Йорика, как я его окрестил, нашёлся совсем недалеко от меня. С его стороны было вежливо истлеть невообразимо давно, и потому от его останков не несло падалью. Йорик носил доспехи и был очень крепким парнем, во всяком случае его наручи я мог бы нацепить себе на голень или даже бедро. Но ничего похожего на оружие я не нашёл. Нашёлся только продолговатый металлический цилиндр с оребрённой на ощупь поверхностью.

Используя его, как рычаг, я сунул его в зазор между плитами и навалился всем весом на эту трубку, но плита все так же флегматично игнорировала мои усилия. Разозлившись и проклиная каменотёсов, шахматы и бесполезные кости Йорика, я со всей силой навалился на трубу. С шорохом плита подвинулась на пару сантиметров, посыпалась каменная крошка, пыль всё также проникала в нос. Я закашлял, почти выплёвывая вместе с ней лёгкие. Отдышавшись, решил остановиться на достигнутом и подумать. Иногда это помогает.

- Эй, Йорик, у тебя есть идеи, как отсюда выбраться? - задал я вопрос, не дожидаясь ответа.

И взял в обе руки его череп. Тяжелый. Расположил глазницами напротив своего лица.

- Знаешь, ты не молчи, может быть выберемся вместе, и я прихвачу тебя с собой, - продолжил я. - На память. Но если тебе здесь уютнее, то можешь и оставаться.

Тут на ощупь я заметил, что череп несколько отличается от человеческого, во всяком случае, у людей он гладкий, а у Йорика на скулах и подбородке, название костей которых я не знаю, были острые наросты, а клыков в верхней челюсти было на пару больше, чем предусмотрено у людей в "стандартной комплектации". Ощупывая недолгое время его нижнюю челюсть, я нашёл три клыка и место под четвертый, но там у него не хватало целой группы зубов.

- Значит, мы все-таки не одиноки во вселенной, - обрадовался я. - А протезирование в стоматологии, походу, и у вас не всем по карману.

Взяв в руки увесистую грудную пластину, а может быть и наспинную, я продолжил исследовать броню. Её поверхность была гладкой, но напротив сердца располагалась массивная панель с несколькими кнопками и тумблерами. Кнопки были заблокированы, интуитивно нащупав и перекинув рычаг, утопленный под панелью на сто восемьдесят градусов, я смог пощелкать тумблерами.

- А ты продвинутый парень, замечу, как Дарт Вейдер почти - у него тоже там целая клавиатура от калькулятора была, - похвалил я Йорика. - Может и на той штуковине кнопочка имеется, а?

Осторожно взяв в руки тот металлический продолговатый предмет, я ощупал его и нашёл в верхней трети притопленный тумблер: он сдвигался в сторону. Расположив эту штуковину параллельно груди и ухватившись за него обеими руками, я щелкнул с трудом поддавшийся переключатель.

С гудением из рукояти вырос ярко-алый столп плазмы и воткнулся в боковую стенку, вспыхнули искры, как от сварки, завоняло.

- Электрическая сила!

Я немедленно отключил меч. Перед глазами всё еще висело ослепляющее лезвие - эта штуковина светила как трехсотваттная лампа: включив в полной темноте я почти ослепил им себя. Воняло дивной смесью озона и окалины. Опалённый камень светился в гробовой тьме красным, медленно остывая.

Да, это световой меч. Я сижу в каменном гробу неизвестно в каком уголке вселенной. А рядом останки неопознанного гуманоида.

Я заржал аки конь. Надеюсь, это не истерика, а если и так - плевать! Всё равно во мне затеплился лучик надежды. Как бы ни выглядело это печально, но я находил это смешным.

- Знаешь, Йорик, мне повезло, что тот, кто положил тебе в могилу твой меч, не вытащил из него батарейки. Ты тут уже истлел, а он еще работает! Это весьма впечатляет, знаешь ли. Я бы не отказался от таких в плеер, - продолжал хохотать я.

Отсмеявшись, я, извиваясь как змея, сгрёб всё содержимое гробницы в одну сторону. Вытряхнув все мелкие кости и песок из сапог Йорика, я нацепил их на себя. Мне не улыбалось порезать ноги об острые камни - это то, что могло стать для меня фатальным, если придётся идти далеко и долго. Ноги болтались в сапогах, бывших размера на три-четыре больше, чем мой. Во всяком случае, Йорику они были без надобности. Сам я был гол, как Адам, и уже хотя бы сапогам был рад.

Я, конечно, знал, что световые мечи - неотъемлемый атрибут вселенной "Звездных войн", знал и то, что красные мечи использовали 'плохие' парни. Мечи же синего, зеленого и прочих цветов радуги - джедаи, 'хорошие' парни. Модный, выделяющийся на общем фоне фиолетовый меч был у магистра Винду. Чтобы не затеряться в толпе. Глупо, правда, найдя 'световой меч', делать столь далеко идущие выводы. Время проявит истину.

Я не знал, как работает меч, поэтому не стал включать его, непосредственно устремив в толщу каменной плиты. Активировав меч, расположив предварительно его горизонтально, я, зажмурившись, стал вырезать круглый люк в надгробной плите. Включенный меч вовсе не лежал в руке послушным бруском метала, нет - он, словно живое существо, дергался из стороны в сторону, неравномерно реагируя на прилагаемое усилие. А попытка взмахнуть мечом выявила наличие значительного гироскопического эффекта. У этого оружия имелся свой характер и весьма норовистый.

Подвигав ещё мечом в этом замкнутом пространстве, я понял что называть этот эффект гироскопическим нельзя. Меч не стремился вернуться в то самое положение, при котором он был включен - веди себя он как гироскоп. Скорее, он обладал весьма непредсказуемым моментом инерции, не похожим на таковой у выключенного меча - самой рукояти.