Стив обхватил пальцами его подбородок, не давая снова отвести взгляд.

— А ты простил меня?

— Я никогда, ни минуты, ни в чем тебя не винил. Только себя.

Баки коснулся губами его губ, улыбаясь одними глазами, как когда-то давно, в сорок третьем. Стив думал, что уже никогда не увидит такого выражения его глаз — будто Баки настраивает его на свою волну. Так было перед каждой операцией. И перед той, последней — тоже. Баки вспоминал Кони Айленд и держал взглядом крепче любых слов.

Стив коснулся его губ подушечкой большого пальца, гадая, как раньше обходился без такой вот близости, без возможности коснуться не только плеча, ободряя, но и вот так – губ, лица, волос.

— Хочешь, мы поговорим обо всем? — спросил он, боясь ответа.

— О чем? Здравствуйте, меня зовут Баки и я — киборг? Я семьдесят лет верил в то, что являюсь оружием, пока кое-кто одним своим присутствием не дал мне почувствовать, что я все еще человек? Что ты хочешь услышать, Стив? Технические подробности? Узнать количество вольт, подаваемых на контакты кресла? Расписание тренировок? Формулы всей той гадости, что кололи мне, убивая любые физиологические реакции? Количество металла, пошедшего на усиление скелета?

— Нет, — Стив смотрел ему в глаза и не мог, просто не мог задать все те вопросы, которые теснились у него в голове с тех самых пор, как он прочел то самое Дело №17. — Расскажи мне, как ты справился. Не знаю, как человек может выдержать хотя бы сотую долю того, что выпало тебе, но ты справился.

— Меня, по сути, не было, Стив. Все семьдесят лет Баки Барнс был мертв. Функционировал Солдат. Он не анализировал такие вещи, не сознавал, не чувствовал себя личностью. Была цель, и были средства ее достижения. Я до сих пор соскальзываю в это состояние в бою. Я помню все, но как-то отстраненно, как что-то давно пережитое. Но вот многие привычки изжить не могу. Не мог. Когда я после обнуления Старка забыл все, что было после Аззано, это было как… разморозка. Будто меня вытащили из криокамеры, я сделал первый вдох, но триггеры еще не прозвучали. Мгновение тишины вокруг и внутри. Покоя. Я вспомнил, как это: нести чушь, бояться, видеть в людях людей. В Наташе — женщину, в Старке — копию Говарда, только еще более раздражающую и гениальную. Не просто потенциальные цели, объекты с перечнем характеристик, а живых людей. До этого человеком был только ты. А здесь — эмоции. Желание задеть Старка, распустить хвост перед Наташей — фоном. И основное, яркое, горячее — к тебе. Я ощутил тебя своим. Это было дико, от этого ломило все тело, хотелось подмять тебя под себя, вылизать с головы до ног, наставить засосов, на лбу написать — мой. И было страшно, что это неправда. И неинтересно было ничего вокруг. Никакие чудеса не в силах были соперничать с осознанием — я смог. Я решился и не потерял тебя, не оттолкнул. И все могу теперь. Все, что мог и не мог представить себе. Редко бывает, чтобы реальность превзошла мечты, но ты, наверное, какой-то особенный. С тобой наяву было лучше, чем в самых жарких фантазиях. Но теперь я понимаю, каково это — очнуться в будущем. Как ты справился с этим?

— Увидел цель, составил план, выполнил по пунктам. И все еще выполняю. Но первое время мне казалось, что вокруг говорят на иностранном языке. Цитируют непонятно кого. Сыплют терминами и слэнгом. Не обращаются к женщинам «мэм».

— Вокруг разные странные штуки, — улыбнулся Баки. — И только ты прежний. Ну, почти. Вымахал, в плечах чуть раздался.

— А мне не за что было зацепиться. Ходил в собственный музей, на кладбище.

— На кладбище?

— У меня есть официальная могила.

Баки уперся лбом Стиву в лоб, как когда-то в детстве, и произнес:

— Я сделаю все, чтобы она не пригодилась тебе как можно дольше. Обещаю.

Стив поцеловал его, глубоко, жадно, и тут же ощутил разницу между этим Баки и тем, юным, которого у него никогда не было — напор, властная, порабощающая чувственность вместо дразнящей нежности и податливости. Захотелось сдаться сразу, без борьбы и условий, желательно — прямо тут, на горе дров посреди двора Богом забытой фермы. Сдаться быстро и с удовольствием. Так бы, наверное, Стив и поступил, если бы не звонок по экстренной связи.

— Да, — пытаясь не дышать в трубку слишком шумно, ответил Стив, приняв вызов от Тони.

— Кэп, не хочу отвлекать тебя от созерцания живописной природы и прелестей Барнса, но у нас проблемы. Серьезные. Почти восстание машин, как в Терминаторе. Кстати, о киборгах, как там Барнс? Все еще напоминает зубастого щенка, признавшего тебя любимым хозяином.

— Мы в порядке, — Стив вопросительно взглянул на Баки, и тот кивнул, подбираясь. — Высылай джет. Все подробности — мне на планшет. Конференцсвязь через час. Тор и Беннер?

— На месте.

— Хорошо. Пришли джетом наши костюмы. Оружие и щит здесь. Хранилище Базы, коды 17-04-21 и 18-06-04, запросы мы подтвердим.

— Будет сделано, Кэп. Рад, что у вас наладилось.

— У нас и не разлаживалось, Тони. До связи.

Отключившись, Стив снова взглянул на Баки. Тот едва заметно улыбался, с гордостью за Стива, и в этой почти улыбке было еще что-то, полузабытое, личное, что-то только для них двоих.

— Ты же со мной? — спросил он, убирая телефон.

— Мог бы не спрашивать. Глобальные катаклизмы, прикрытие твоей спины и спасение мира — что может быть лучше? Только ты на этой груде дров без одежды. О занозах я постараюсь не думать.

Стив усмехнулся и привлек его к себе.

— В доме два вполне приличных спальника.

— Нет. Я люблю, когда ты весь мой, а сейчас ты думаешь о Родине. Никакой патриотизм… о, черт, — Баки широко ухмыльнулся, — ты был прав. Теперь не скажешь ни одной воодушевляющей речи без того, чтобы вспомнить, какой ты на вкус.

Стив рассмеялся и отстранился.

— Надеюсь, в Башне починили нашу кровать. Потому что, во-первых, я не позволю каким-то роботам захватить землю, или что они там еще собираются сделать, а во-вторых…

— А во-вторых, окажешься на дровах, если не перестанешь говорить о кровати. И спасибо, что доверяешь мне, в отличие от Старка. Рука моя никуда не делась, верно?

— Что ты решил по поводу нее?

Баки с минуту задумчиво вращал запястьем, заставляя пластины тихо шелестеть, рекалибруясь, и ответил:

— Предпочту отечественного производителя. Свое дерьмо, говорят, воняет меньше.

— Язык, Баки.

— Куда засунуть? — Баки усмехнулся и снова посерьезнел. — И по поводу того звонка, из-за которого мы сорвались сюда. Можешь не беспокоиться, это по работе.

Стив помолчал, борясь с желанием упрекнуть Баки в скрытности, но тот вдруг разрешил:

— Спрашивай.

— Работа? — тут же выпалил Стив. — Кем?

— Что я делаю лучше всего?

Стиву очень хотелось сказать «убиваешь», потом «занимаешься любовью», но он понимал, что это неправильные ответы.

— Ну же, Кэп, даже без упоминания секса у меня есть несколько вариантов.

— Стреляешь, — выбрал более-менее безопасный вариант Стив.

— И только? — Баки насмешливо поднял брови, но сжалился: — Я сопровождаю важные грузы, охраняю. Правда, это разовые акции, когда надо прикрыть на «деловой» встрече, например. Надо поддерживать форму, ведь мир не каждый день нуждается в спасении.

Стив пообещал себе, что вытрясет из Баки все подробности, когда мир в очередной раз будет спасен, и переключился на более насущные проблемы. Допрос подождет, мир — нет.

Джет прибыл через сорок минут, за которые Стив и Баки успели упаковать вещи и загнать Большого Бу в старый гараж. Клинт, пилотировавший его, ухмылялся почти как Локи, одержимый идеей мирового господства.

— Кого я вижу, — протянул он, едва опустился загрузочный люк, и пассажиры поднялись по трапу. — Как отдых?

— Отлично, — ответил за Стива Баки. — Что там у вас?

— О, — Клинт улыбнулся еще шире. — У нас искусственный интеллект с идеей уничтожения человечества. Тони едва успел переписать протоколы на свои костюмы и изолировать от захватчика Джарвиса. Башня на осадном положении, связь только через спутник, а сам Альтрон…