— Мамочка говорила мне не садиться на коленки к незнакомым дядям, — дернув плечом, отозвался Баки. Послышался скрежет, и по предплечью прокатилась неровная металлическая волна. — Я не послушался и видишь, что вышло, Железный Дровосек.

— То есть ты хочешь сказать, что у меня нет сердца? — Тони театрально схватился за дуговой реактор. — Это наглая ложь! Я…

— Чур, я Гингема, — без улыбки произнесла Наташа. — Гудвин, готовь воздушный шар, пора убираться отсюда.

Клинт, хмыкнув, запустил двигатели.

========== Часть 3 ==========

В общей гостиной Башни Тони снова подошел к Баки, постучал стаканом с виски по его металлическому плечу и деланно-небрежно предложил:

— Я все-таки могу посмотреть. В качестве личного одолжения Кэпу.

Баки на пробу сжал пальцы, и в предплечье что-то заискрило.

— Не стоит.

— Барнс, закончится тем, что ты угробишься сам и потянешь за собой Кэпа, а тот — всех нас.

— Слушай, Старк, я ценю твою заботу, — Баки ухмыльнулся, давая понять, что ни на грамм не верит в добросердечие и бескорыстие Тони, — но, если я захочу нашпиговать свою руку непонятной херней, я позвоню тебе сам. А пока я в состоянии заплатить высококлассному спецу в области робототехники, который возьмет свои несколько десятков тысяч, сделает как было и — главное — будет при этом молчать.

Тони поиграл желваками, видимо, раздумывая, уйти или нет, но в конце концов опустился в соседнее кресло.

— Вот что, Снежная Королева, хочешь или нет, а теперь ты — командный игрок. Поверь, я тоже тебя терпеть не могу, но, если эту штуковину, — он указал глазами на руку Баки, — заклинит в ходе операции, Кэп, одержимый страстью и чувством вины, из первоклассного бойца превратится в кудахчущую наседку, будет прыгать вокруг тебя, как папуас вокруг ритуального костра, и все полетит к чертовой матери. И все из-за того, что ты…

— Из-за того, что я не доверяю тебе? Или потому, что я не хочу в один далеко не прекрасный момент обнаружить, что ты следишь за каждым моим шагом? Или, что встроил в мою руку, — даже не знаю, — электрошокер? Капсулу с транквилизатором? Какую-то хитрую хрень, чтобы отключить ее?

На лице Тони причудливо смешались ужас, удивление и то самое выражение «ты только что подал мне отличную идею».

— Я рад, что ты такого высокого мнения о моем коварстве… Черт, да я был бы польщен, если бы мысль о том, откуда у тебя в голове столько мусора, не сверлила мне висок.

— Богатый жизненный опыт, Старк, — нейтрально отозвался Баки и отсалютовал ему бокалом, давая понять, что разговор закончен, и нашел глазами широкую спину Стива.

Все, кто брал на себя труд понаблюдать за этими двумя (Тони брал, он был наблюдателен, и это не раз давало ему возможность собрать компромат, а иногда спасало жизнь и остатки репутации), рано или поздно замечали, что Барнс и Роджерс всегда располагались так, чтобы видеть друг друга. Они обменивались короткими взглядами, и, если один перемещался, другой тоже менял диспозицию. Тони счел бы это странным, если бы точно так же не реагировал на присутствие Пеппер — ему нужно было видеть ее, знать, что она рядом, даже если ведет переговоры по телефону или развлекает кого-нибудь из гостей Башни.

Вот и сейчас, стоило Роджерсу закончить отчет и, поднявшись, размять шею, как Барнс тут же выполз из своего угла, где точил один из многочисленных ножей с выражением лица «Если бы не Кэп, я бы вас всех поубивал, так вы меня бесите».

Тони не нравился Барнс. Тони вообще мало кто нравился, тот же Роджерс, у которого даже одежда, казалось, пахнет патриотизмом, а воспитание бьет из всех, даже самых неожиданных мест, раздражал, как пятно на любимом галстуке за тысячу долларов. Но с Барнсом было по-другому. Если у Роджерса были какие-то принципы, например, Тони был уверен, что тот никогда не опустится до личной мести за оскорбление и не ударит исподтишка (с порядочными людьми так просто быть сволочью!), то Барнс был совершенно другим. Этот мог перерезать Тони глотку в его собственной постели за своего обожаемого Стиви, и Тони никогда не узнает, что в этот раз сделал не так. Никаких взглядов Капитан-Америка-осуждает-тебя и скорбной складочки между бровей. Чик — и все.

— Баки, идем, — Роджерс, разгладив свою дурацкую клетчатую рубашку, поднялся, и Барнс мгновенно перетек ему за левое плечо.

Тони очень хотелось пройтись насчет: «Баки, ко мне, сидеть, дай лапу, хороший мальчик!», но остатки и так слабого инстинкта самосохранения удержали его от опрометчивого поступка.

— До завтра, Тони, — если бы Тони не был такой сволочью, сам по себе он бы давно устыдился того, как относится к Стиву Роджерсу, только лишь взглянув в эти честные глаза. Но Тони сволочью был, а потому, ухмыльнувшись, ответил:

— Не пускай за руль этого R2-D2, Королева Амидала, он неисправен и отказался от сервисного обслуживания в лучших имперских мастерских.

Стив непонимающе взглянул на Барнса, но тот сделал вид, что сказанное его не касается.

— Понятия не имею, о чем он. Пойдем, Стиви, прихватим по пути пиццу, а то в этом Тадж-Махале можно запросто сдохнуть с голоду.

Они ушли, а Тони, оглядев заваленные коробками из-под пиццы столы, задался вопросом, сколько раз скромный Капитан Америка уходил от него голодным, не признаваясь, что даже целой пиццы, которую он обычно съедал, ему явно недостаточно.

— Дерутся, как армия, и едят столько же, — проворчал себе под нос Тони и, найдя глазами Пеппер, мысленно усмехнулся. — Все мы рабы своих привычек, даже безупречный Кэп.

***

— Ты отказался от помощи Тони, потому что…— с вопросительной интонацией произнес Стив.

— Ты бы дал Старку разрезать себя, даже если б он был первоклассным хирургом?

— Не знаю, Бак, — после красноречивой паузы ответил Стив.

— Знаешь, — Баки устроился позади него на мотоцикле и обхватил руками, — слишком долго у меня была только… если это так можно выразиться, работа. Страшная и грязная, она занимала сто процентов времени. Теперь я хочу научиться отделять ее от остальной жизни. И в остальную жизнь я не готов пускать такого говнюка, как Тони Старк, прости, если обидел твоего друга.

— Мы не особо ладим, но с ним можно работать, — отозвался Стив, заводя мотор. — Если ты не доверяешь ему, я мог бы… присутствовать, пока он чинит твою руку.

— Ты не отличишь резистор от конденсатора, Стив. Так что нет.

— Я знаю неплохое место в пяти кварталах отсюда, — не стал настаивать тот и плавно тронулся с места, — там и перекусим.

На этом разговор о Тони закончился.

***

— Думаю, завтра мы можем выбраться на танцы, — вечером пятницы сказал Стив, садясь рядом с Баки на диван.

Баки молча отложил очередной пистолет, нуждающийся, по его мнению, в немедленной чистке, и внимательно на него посмотрел.

— Ты хочешь на танцы? — странным голосом спросил он. — Не припоминаю за тобой любви к толпе и страсти к ритму. Тем более, то, как сейчас танцуют, слишком напоминает конвульсии эпилептика.

— Мои попытки танцевать и раньше можно было сравнить с приступом эпилепсии, — рассмеялся Стив. — Помнишь ту девушку, которую ты уговорил станцевать со мной перед войной, в Парк Марин? Как же ее звали?

— Джессика, подруга Мэри, — улыбнулся Баки. — Ты оттоптал ей все ноги, за что, не переставая, извинялся. «Простите, мисс, эм, мне так неловко, мисс», — писклявым голоском передразнил Баки.

— Мой голос звучал не так, — возмутился Стив.— Голос, пожалуй, единственное, что во мне не изменилось после сыворотки.

— Глупости, — Баки подвернул под себя ногу и развернулся к Стиву лицом. — В тебе, на самом деле, почти ничего не изменилось. Ты остался глупо наивным, честным, задиристым малым, Стиви. И те, кому понадобилась сыворотка, чтобы осознать это, — дураки.

Стив долго смотрел ему в глаза, и никак не мог поверить, что есть на свете кто-то, кто помнит его тощим и нескладным, кто знает его безо всей этой мишуры в виде гладких мышц и нечеловеческой силы.

— Я так рад, что ты со мной, — почти не дрогнувшим голосом произнес он и сгреб Баки в объятия. — Наконец-то я дома.