— Не понимаю, кого может интересовать моя рука, если тут вокруг полно такого.

— Твоя рука даже для этого времени — шедевр робототехники.

— Поверю на слово. Идем? Мэм, разрешите откланяться, — Баки шутливо поклонился молча наблюдавшей за ними Наташе и устремился за Стивом, снова уткнувшимся в телефон.

***

В конференц-зале ждал Тони и, судя по всему, занимался этим уже давно.

— Ну, наконец-то, — выпалил он, когда Стив и Баки зашли. — Классная футболка, Барнс, хотя сомневаюсь, что она тебе подходит.

— Снять? — с ухмылкой спросил Баки.

— Боюсь, моей психике такого не выдержать. Итак…

— Мистер Старк, мы не спали больше суток, если не считать того времени, что я был в отключке, — перебил его Баки. — Так что, если можно, поделитесь только результатами своих размышлений. Все равно мы сейчас думаем только о матрасе в спальне на полу.

— Мы? Вот это единодушие. Хотя, учитывая то, во что превратилась спальня, это не удивительно.

— Зависть — ужасное чувство, — доверительно наклонившись к Тони, заметил Баки. — Но мы здесь не для этого, да? ГИДРА контролирует меня? Руку? Я могу задушить Стива во сне?

— Нет, — твердо ответил Тони, — по информации, которую я все-таки успел снять через разъем, никаких управляющих механизмов, кроме тех, что встроены Барнсу в мозг, в руке нет. Меня больше беспокоит источник энергии этой бионики. Тессеракт не изучен полностью и, наверное, никогда не будет изучен. А потому никто не сможет дать гарантий, что Барнс не исчезнет однажды, как те ребята из кинохроники, в которых попадали пули, наполненные той же субстанцией, что сервоприводы и управляющие магистрали руки. Один пробой, крошечная утечка - и последствия могут быть непредсказуемы.

Стив смотрел, не отрываясь, будто хотел убедиться, что Тони говорит правду. Видимо, что-то для себя решив, он спросил:

— Что можно сделать?

— Многое, — без заминки ответил тот. — Оптимальным вариантом будет заменить энергетику на более изученную. Например, на запатентованную СтаркИндастриз технологию холодного ядерного синтеза. Как в моем реакторе, как в двигателях хэлликэриэров. Я произвел расчеты… изготовление всего необходимого и монтаж займет не больше двух недель.

— Цена вопроса? — спросил Баки.

— Расходы я беру на себя, — ответил Тони.

— Нет, — отрезал Баки, не дав Стиву открыть рот. — Либо меняй это все на то, что мне по карману, либо оставляй, как есть, либо демонтируй, если есть угроза жизни Стива.

— Угроза есть, но…

— Я понятия не имею, чем сейчас занимаюсь и сколько в звонкой монете мне приносит профессия спасителя мира… — Тони фыркнул, и Баки добавил: — формулировка не моя. Я ничего не помню, а потому использую разведданные. Так вот, я понятия не имею, могу ли себе позволить твою технологию, но если нет…

— У меня есть сбережения, — сказал Стив. — Компенсация за те годы, что я проспал во льдах, спасши перед этим Нью-Йорк, рента за награды, жалование за семьдесят лет…

— Господи, — Тони закатил глаза и потер лоб, — два упрямых идиота. Да есть у Барнса деньги. Во всяком случае, половину исследований и так оплачивал он, как и работу специалистов.

— Ничего себе! — Баки заложил обе руки за голову и крутанулся в кресле. — Стив, у меня есть мотоцикл?

— Есть, — улыбнулся тот.

— А, ну тогда ладно. Хорошее будущее, почти все мечты сбылись. Лучше поздно, чем никогда. А что касается руки, то придется подождать, пока я все не вспомню.

— То есть… — начал Тони.

— То есть ты мне чем-то неуловимо не нравишься, мистер Старк, и я пока понять не могу, это первое впечатление или обоснованная жизненная позиция. И пока я это не выясню, никакие суперразработки СтаркИндастриз я себе в руку пихать не дам. Тем более за мои же собственные деньги.

— Технология ГИДРЫ — опасна.

— Разве? — поднял брови Баки. — Ну, тогда она опасна уже лет… семьдесят-семьдесят пять? Думаю, ничего глобального за пару недель не произойдет. Не хочу принимать решение, будучи частично недееспособным или как там называются всякие сумасшедшие, которые по закону не могут отвечать за себя и свои поступки?

— Баки, ты не сумасшедший, — вмешался Стив.

— Стиви, я тебя назначаю собственным опекуном, душеприказчиком, да хоть чертом лысым, можешь попытаться меня убедить лечь на стол прямо сейчас, но подумай — вдруг у меня есть причины не делать этого, но я о них забыл? И тебе не рассказал. Черт его знает, что было у меня в голове, когда я подпустил Старка к себе с молотком и зубилом и позволил ему закоротить меня настолько, что память отшибло. И если доводить до этого снова, я хочу трезво, со всем знанием дела взвесить все «за» и «против». А сейчас я этого сделать не могу. Прости.

— Я и не собирался тебя уговаривать.

— Если эта штука рванет, — подал голос Тони, — то я отказываюсь…

— И тут мы переходим ко второму номеру нашей программы, — перебил его Баки. — Мы едем домой, я и Стив, прямо сейчас, и твоя неплохая для пятидесяти лет задница будет в безопасности, идет?

— Ну и хамло, — Тони, казалось, был так удивлен тем, что Барнс вообще мог обратить внимание на его задницу, что начал возражать с опозданием: — Вам лучше остаться.

— Нет.

— Теперь я понимаю, кто из вас сверху, — задумчиво сказал Тони, понимая, что Стив не собирается спорить с Баки.

— О, только давай без шуточек про подкаблучников и прочую ересь, — поморщился Баки. — Господи, в веке, где телефон умещается на ладони, всех все равно не перестает волновать вопрос, кто кому подставляется.

— Мне все равно, кто кого в ваших отношениях, пока это не влияет на общую безопасность.

— Тони, — веско обронил Стив, нахмурившись. — Разговор сворачивает не туда. Мы едем домой, а потом к Ксавьеру, и пока Баки все не вспомнит, не будем ничего делать с его рукой

— Пришли мне счет за мебель, Старк, — сказал Баки, поднимаясь, — если я осилил покупку мотоцикла, на починку кровати как-нибудь наскребу.

— Все-таки происхождение ничем не вытравить, — с досадой сказал Тони.

— Бруклин, — ухмыльнулся Баки от дверей, — неискореним.

========== Часть 21 ==========

В гараже Баки только спросил, не относится ли Большой Бу к семейству танков, и, получив ответ, что нет, забрался на пассажирское сидение. Ехали молча — Баки рассматривал сильно изменившийся город, а Стив пытался отогнать смутное чувство тревоги. Ему вспоминались слова Баки: «…вдруг у меня есть причины не делать этого, но я о них забыл? И тебе не рассказал», и он думал, сколько же между ними этого несказанного.

Стив любил Баки. Тогда, в юности, как друга, нет, больше — как брата, которого у него никогда не было; сейчас — так, как вообще можно любить, и братская, человеческая составляющая этого чувства никуда не делась. Несмотря на легкость, с которой Баки сходился с людьми, на самом деле хорошо его знали немногие. Его считали шумным, болтливым, недалеким даже, но никто и понятия не имел, что в по-настоящему сложные, почти страшные моменты это все слетало с него, как шелуха.

Стив знал Баки так долго и хорошо, что ему с ним было легко. Он видел его грани — когда тот рисуется, стараясь казаться веселым и легким на подъем, когда специально старается казаться глупее, чем есть, а когда — просто, искренне валяет дурака. Стив именно поэтому никогда не верил ужимкам Старка, не принимал их за чистую монету и не относился всерьез к белоснежным улыбкам, не доходившим до глаз, напускной веселости и сарказму, потому что видел, как Баки за такой маскировкой прячет себя настоящего. Он мог часами нести чушь, чтобы окружающие не замечали его усталости и страха. Так было в голодные времена юности, когда они оба работали почти круглыми сутками. Баки тогда еле дышал от усталости и напряжения, но все равно, стоило поблизости оказаться кому-то третьему, как он включал режим «у меня все ОК», только чтобы избежать пристальных взглядов.

После плена Баки подолгу смотрел в одну точку, как сейчас смотрел в окно на огромные экраны и рекламные щиты, но стоило кому-то из ребят спросить: «Как дела, Бак?» как тот тут же начинал что-то рассказывать и зубоскалить, словно отгораживаясь пестрой ширмой ото всех. Первое время он включил в этот список и Стива, на все расспросы отвечая «все хорошо, мелкий», а потом часами сидел в карауле, почти не шевелясь. И тогда начинал говорить Стив.