Наташа молча щелкнула кофеваркой.
— Ты как? — Клинт, проходя мимо, хлопнул Баки по плечу, отчего тот хмуро на него взглянул, но и только.
— Как перед техобслуживанием, — тем не менее, ответил он.
— Я раз в полгода обследуюсь в госпитале, со слухом проблемы, так что сочувствую.
Баки молча кивнул и продолжил смотреть, как Стив ест.
— Слушай, робокоп, — Лэнг уселся рядом с Баки, поставив в центр стола большое блюдо с бутербродами, — я при Кэпе тебе говорю — все будет нормально.
— Похоже, что я нервничаю?
— Ну, не знаю, как на меня, так все твои выражения лица похожи одно на другое и описываются словосочетанием «хмурая рожа» и наречиями, передающими разную степень хмурости — очень хмурая рожа, убийственно хмурая рожа, мегахмурая…
— Лэнг, — обронил Баки, — заткнись.
— Он мне нравится, — сказал Клинт, занимая место за столом и принимаясь жевать бутерброд.
— А мне нет, — ответил Баки.
— Тебе вообще никто, кроме Кэпа, не нравится, — справедливо заметил Клинт.
— Спасибо, очень вкусно, — Стив, наконец, справился со своей порцией и поднялся, чтобы вымыть тарелку. — Ты мне тоже нравишься, — с улыбкой сказал он Баки и наклонился, чтобы поцеловать его в затылок. Баки едва заметно дернулся, но тут же прикрыл глаза, наслаждаясь лаской, а все присутствующие замерли на половине движения: Наташа — не донеся до рта стакан с соком, Лэнг и Клинт — с бутербродами.
— Смертельный номер? — первой очнулась Наташа.
— А это — причина, по которой я против совместного проживания, — заметил Стив. — Отсутствие личной жизни. Только общественная.
— В свете увиденного моя фраза про «никто, кроме Кэпа, не нравится», заиграла новыми красками, — подал голос Клинт.
— Что в словосочетании «личная жизнь» тебе не понятно? — спросил Баки, поднимаясь.
— Все понятно. Мне вообще многое только что стало понятно, — Клинт успокаивающе поднял ладони. — Успокойся, чувак. Я охренетительски толерантен.
— Да мне пох… наплевать на твое отношение.
— Бак, — позвал Стив. — Завари еще чаю, будь другом.
Баки, кинув на Клинта и благоразумно помалкивающего Лэнга убийственный взгляд, направился к чайнику.
— Другом, — едва слышно повторил Лэнг. — Я физически ощущаю, как у меня в мозгу рушатся стереотипы.
— Стереотипное мышление — смерть для ученого, — появление Брюса, похоже, все пропустили. — Доброе утро, — поздоровался он, проходя на кухню. — Стив, Джеймс, мы начинаем в девять, то есть, — он взглянул на часы, — через полчаса. Скотт, у меня ночью возникла интересная идея насчет блокировки импульсов, идущих к центральной нервной системе от механизмов приведения в движение. Можно отключить обратку, не задев управления самой рукой. Бери свой кофе, у нас полчаса, чтобы все рассчитать, Тони уже в лаборатории.
— Маньяки, — сказал им вслед Клинт, наблюдая, как Баки возится с чайником. — Эй, Барнс, как насчет партии в дартс? Спорим…
Баки молча подхватил со столешницы нож и большое яблоко и, не глядя ни на Клинта, ни на доску, висевшую на противоположной стене, совершил молниеносный бросок. Через мгновение нож воткнулся четко в десятку, пришпилив к доске яблоко.
— Вопрос снят. С тобой я больше не спорю.
Баки поставил на стол чай, мимоходом коснулся плеча Стива и вышел.
Стив убрал вымытую и вытертую тарелку и тяжело опустился на стул под внимательными взглядами Наташи и Клинта.
— Да, я нервничаю, — ответил он на незаданный вопрос.
— Старк — гений… — начала Наташа.
— Не мне тебе говорить, насколько часто «гениальность» — не синоним слову «человеколюбие».
— Ну, любить — твоя работа, — ухмыльнулся Клинт. — Что? У всех свои обязанности. Я, например, не лезу в то, в чем не разбираюсь. Делаю только то, что умею.
Стив молча кивнул, пригубил чай и вышел за Баки. Если его работа — любить, то сегодня он из рук вон плохой работник, но он готов исправиться.
========== Часть 17 ==========
Лаборатория Старка была не просто большой, она была огромной, светлой, со множеством ярких деталей, обилием прозрачных мониторов, блестящих инструментов, роботов-помощников и, если уж начистоту, сильно напоминала мастерскую, но без обычных запахов масла и озона.
Кресло, конечно, тут тоже было, но оно почти не напоминало того монстра, которого Стив видел в разрушенной лаборатории. Взять хотя бы рисунок щита Капитана Америки в натуральную величину на сидении. Над креслом висел большой монитор-телевизор, а рядом стоял крутящийся стул для Стива и столик с графином сока и какими-то мелкими печеньками.
— Прошу, — ухмыльнулся Тони. — Барнс в большое кресло, Роджерс справа. Джарвис, ты подготовил список душещипательных фильмов? Господа, все готовы? Мистер Лэнг? Джарвис, параметры жизнедеятельности Барнса на экран. Доктор — вы у монитора с параметрами. Профессор Ксавьер? Вы уже закончили диагностику моих благих намерений? Сообщите нашему пациенту, что я не собираюсь его пытать с особой жестокостью? А, да, и Роджерсу тоже скажите, не хочется вешать на нашего очаровательного доктора еще и заботы о сотрясении моего гениального мозга, если Кэпу вдруг покажется, что я покушаюсь на его «Баки». Беннер? Готов? Поехали, дамы и господа! Давайте припадем к богомерзкому источнику мудрости, оставленному нам идейными врагами.
Баки молча устроился в кресле, Стив, вздохнув, опустился на стул, на мониторе для «пациента» появился список фильмов, Чарльз Ксавьер, подмигнув Баки, спокойно устроился в углу с каким-то журналом, не забыв ободряюще улыбнуться Стиву, как бы говоря «все будет в полном порядке», красавица-доктор ощупала стык плоти и металла, что-то сказала по-французски, и Джарвис перевел:
— Доктор Ларингейм говорит, что здесь нужен датчик мышечных сокращений. Так как нервные окончания, судя по всему, купированы, то не помешает отслеживать состояние по мышечному тонусу.
Тони молча протянул доктору небольшой круглый пластырь и сказал:
— Джарвис, показания этого датчика на основной и диагностический мониторы. Хорошо. Барнс, ты как?
— Нормально.
— Отлично. Если что, говори, хотя у тебя с этим не очень, мы и так увидим.
— Ты собираешься… фиксировать меня? — спросил Баки.
Тони сделал страшное лицо, но ответил:
— Нет. Во-первых, сегодня мы займемся только осмотром, общей диагностикой подвижности, сканированием и некоторыми анализами. Это не больно. А по меркам суперсолдат, так вообще почти приятно. Вы же любите работать кулаками, верно? Боже, двусмысленно звучит, согласен, Джарвис, не вноси этот вопрос в протокол.
Стив только хмыкнул и обхватил живое запястье Баки.
— Вот! — прокомментировал его жест Тони. — А на случай, если больно все-таки будет — по не зависящим от меня причинам — у нас остается Капитан Америка, который спасет мою многомиллионную лабораторию от разрушения. Идет?
— Идет, — ответил Баки.
— Кэп? — Тони, одновременно что-то настраивая на мониторе, обратился к Стиву. — Я могу тебе доверить сохранность своего имущества?
— Можешь.
— Окей, тогда первый тест. Барнс, повторяй движения, показанные на экране. Одной рукой, естественно.
В течение следующего получаса Баки послушно отводил руку в сторону, сгибал в локте, вращал запястьем, играл пальцами, замирая, когда Тони или Беннер просили его об этом.
— Отлично, — наконец, решил Тони. — Джарвис, протокол №2, график динамики на экран. Лэнг, у тебя есть данные по твердости и вибростойкости этой роборуки?
— Ты думаешь, меня пускали дальше технологических лючков? — подал голос Скотт, внимательно следя одновременно за жизненными показателями и за манипуляциями, производимыми Тони.
— Жаль. Тогда… Ботти, алмазный конус, определение твердости по Виккерсу. Ого! Кэп, не помнишь, сколько у твоего щита?
— Порядка трехсот единиц.
— Тут триста двадцать. У адамантия порядка трехсот пятидесяти. Вывод? Роборука выполнена из сплава вибраниума с каким-то пока неизвестным металлом. Неплохо. Это объясняет и замечательное сживление с плотью, по последним данным вибраниум и адамантий рекордсмены в этой сфере. Будущее медицины. Никаких хирургических сталей.
