Дверь за спиной Стефани бесшумно открылась, и появившийся на пороге Баки подпер плечом косяк. От выражения его лица Стиву захотелось провалиться сквозь все сорок надземных и еще пять подземных этажей Башни. Чтобы уж наверняка не дать своей суперживучести ни единого шанса.

— Поведение? — сладко переспросила Стефани. — Я, вроде бы, ни слова не сказала о неуставных отношениях. Проецируете свои слабости, Капитан?

— Послушайте, мисс…

Баки молча метнул нож, и он воткнулся опасно близко от ладони Стефани, свистнул, привлекая внимание, и направил на нее пистолет. Девушка не растерялась, перекатилась через столешницу и повалила Стива на пол, прикрыв собой.

Баки прыгнул сразу с места, окончательно перестав походить на человека, отшвырнул стол и стащил Стефани со Стива, как кошку — за шкирку. Тесная форменная рубашка затрещала, но выдержала, девушка извернулась, приземляясь на ноги, и попыталась вытащить оружие.

— Баки! — рявкнул Стив, но тот уже обходил жертву по дуге, играя ножом, переливавшимся в его металлических пальцах, как серебряная рыбка на мелководье. Его бросок Стефани пропустила, он легко парировал ее замах для удара в пах и уже через мгновенье она, тяжело дыша, лежала на полу, распятая под Баки. Одна ее рука за рукав была пришпилена к полу ножом, а вторую он прижимал коленом. Сидя сверху, Баки разряжал ее пистолет.

— Пять секунд, — ухмыльнулся он. — Оценка шесть.

— Что? — ошарашено спросил Стив, успевший вскочить на ноги и оказаться рядом — но и только.

— Вполне пристойно как для дамочки с такими формами, — Баки легко поднялся, выдернул нож и протянул Стефани руку, предлагая встать.

— Баки?

— Дамочка хотела характеристику? Как боец ближнего боя — шесть из десяти, если брать за десятку Вдову. Как снайпер — твердая семерка, если десять у Хоукая. Реакция слабовата, но то, как мисс бросилась защищать тебя, Кэп…— Баки похабно усмехнулся, — на что только не идут девушки, чтобы прильнуть к твоему сильному горячему телу.

Стефани поправила форму и застыла неподвижно, как статуя.

— Разрешите обратиться, сержант Барнс, — по-военному отчеканила она.

— Ну, по-хорошему, это ты у Кэпа должна спрашивать разрешение, он старше по званию. Но тут у нас все… неофициально, верно? — он окинул ее горячим взглядом с головы до ног. — Так что обращайся.

— А сколько баллов у меня по шкале, где десятка — вы, сержант? — спросила Стефани.

— Нисколько. Я мог тебя убить со спины в первую секунду, ты даже не слышала, как я вошел. Но если это утешит — стреляешь ты на троечку. Там, где десять снайперских баллов — у меня.

— Самоуверенно, — обронила Стефани.

— Ничуть. Просто я старше лет на семьдесят и все эти годы у меня была обширная практика. Сейчас уже столько не стреляют, да и из современной винтовки промажет только слепой. А ты зрячая, верно?

— Смею надеяться, — отозвалась Стефани.

— Пиши, Капитан Роджерс, дамочке характеристику. Лучше нее на моей памяти были только Вдова и агент Картер. Ну, и Красная Королева, хотя я и не имел чести быть с ней в настолько близких отношениях, как с мисс Ванвотер.

— У нас с вами… — скулы у Стефани чуть порозовели, но она быстро взяла себя в руки.

— До чего испорченная молодежь, а Кэп? Я о нашем импровизированном спарринге, — Баки перевернул и поставил на место стол и выдернул из него второй нож. — А вы о чем подумали? Какие еще НАВЫКИ мне проверить у вас? Или они только для Кэпа?

Стефани молчала, вздернув подбородок, но тут подал голос Стив:

— Идите, Стефани. Рекомендации и характеристику я пришлю почтой.

— Спасибо, сэр. До свидания, сэр!

— До свидания, Стефани.

— Всего наилучшего, мисс, — попрощался Баки с очаровательной улыбкой, не коснувшейся, правда, его глаз.

Стефани вышла, а Баки уселся прямо на стол.

— Столько лет прошло, а ты по-прежнему не умеешь обращаться с женщинами, мелкий, — с деланным сочувствием произнес он. — Ни на минуту нельзя оставить.

— Мне показалось… — Стив перевел дыхание и провел рукой по лицу. — Прости.

— Если бы я счел эту юную мисс угрозой своему личному счастью, Стиви,— Баки чуть прикрыл глаза, оценивая получившийся речевой оборот, — она бы просто пропала без вести.

— Надеюсь, ты шутишь.

— Конечно, — Баки улыбнулся. — Ревновать к женщине? Это как-то мелко. То ли дело, если появится мужчина. Вот его точно никто никогда не найдет.

— Не появится.

— Знаю, — Баки, перегнувшись через стол, быстро его поцеловал и устроился в углу в кресле. — Я тут поохраняю тебя, а то мало ли.

— Бак.

— Не обсуждается. И так на семь месяцев тебя оставил почти без прикрытия. И ужинать я хочу где-нибудь не здесь. Как насчет нашей пиццерии на углу в пяти кварталах отсюда?

— Хорошо, — Стив кивнул и снова взялся за карандаш — иногда спорить с Баки совершенно не хотелось. Ему тоже было неуютно в Башне, хоть сложная система допусков и делала жилой этаж полностью закрытым, и без приглашения на него было не попасть тем, кто там не жил. Но все-таки Стив не чувствовал себя здесь дома, у него не было тут личного времени — каждый мог прийти к нему со своими проблемами. В Башне он был на службе двадцать четыре часа в сутки, и все это чувствовали.

***

Стив наблюдал, как раздевается Баки, замечал его каждое чуть более резкое, чем обычно, движение, окаменевшую нижнюю челюсть, напряженную спину. Ужинали они молча, так же молча вернулись и проигнорировали киновечер в общей гостиной. Баки ненадолго уходил к Ксавьеру — поздороваться, вернулся очень спокойным, но чем ближе был новый день, тем больше он нервничал. Вот так, исподволь, едва заметно для тех, кто плохо его знал. Для Стива же каждое его движение кричало о том, что дело плохо.

Баки вернулся из душа в одном полотенце, быстро промокнул недавно укороченные до плеч волосы и опустился рядом со Стивом на кровать.

— Все будет хорошо, Бак, — Стив поймал его руку и сжал. — Я не допущу, чтобы тебе…

— Я знаю.

— Я буду рядом.

— Ага.

— Иди ко мне.

Баки в одно мгновенье оказался сверху, будто только и ждал приглашения.

— Что бы ни случилось, — прошептал он Стиву в губы, — помни, ладно? Вот это. Даже если я забуду, помни за двоих. Обещай.

— Обещаю.

— Пристрели меня, если во мне не останется ничего, кроме голых рефлексов и желания убивать. Обещай.

— Нет. Никогда.

— Ты не представляешь, как я могу быть опасен.

Стив прижал его к себе и прошептал на ухо:

— Если в тебе не останется ничего человеческого, хотя я в это не верю, я увезу тебя туда, где ты никому не сможешь навредить, и выращу в тебе все это заново. Я все равно буду с тобой. До конца.

— Идиот, — Баки горько усмехнулся и поцеловал его. — Страшнее всего забыть. Умереть не так страшно, как снова не помнить тебя. Кругом темнота, давящая, живая. И ты один. Ты никто.

— Ты больше никогда не будешь один. В темноте всегда буду я. А потом и тебя выведу на свет. Чего бы мне это ни стоило. Обещаю.

Баки тихо, длинно выдохнул, заскользил вниз горячей живой волной и как всегда вытеснил все, что было вокруг, собой. Горячими губами, тихим шепотом, жадными, собственническими движениями.

Этой ночью они будто сошли с ума, будто не будет больше томных неторопливых утр и темных безумных ночей, дней, наполненных взглядами и осознанием — они рядом, вместе, будто завтра уже не будет ничего, ни их двоих, ни привычного, прочного мира вокруг.

Солнце позолотило верхушки небоскребов, когда Баки, наконец, забылся, крепко сплетясь со Стивом, не оставив между ними ни единого грана свободного места. Сам Стив еще долго гладил его по спине, думая о том, что больше не сможет как раньше — один. В той самой живой, злой темноте, о которой говорил Баки. Раньше у него с трудом выходило, но теперь нет. А потому он будет помнить за двоих, стараться за двоих, жить за двоих, если понадобится, но Баки никому не отдаст, чем бы ни закончились чертовы эксперименты.