Упав лицом в постель, он едва не подскочил, когда обнаружил, что не один.
— Спи, — сонно сказал Стив, забрасывая руку ему на живот. — Завтра я из тебя душу вытрясу, но сегодня — спи.
И Баки уснул. Провалился глубоко, быстро и впервые за полтора года спал без сновидений.
***
Утром, конечно, никто ничего из Баки не тряс, во всяком случае, следующим утром. Потому что Баки спал и собирался отсыпаться еще как минимум до вечера. Когда Стив попытался разбудить его в обед, чтобы накормить, то был послан такой хитрой многоэтажной конструкцией, что даже нескромного запаса русских слов, хранящихся в суперсолдатской памяти, оказалось недостаточно, чтобы четко разобраться, кто, куда, кого и что будет, если.
Стив отступил. Это было правильное тактическое отступление в гостиную, к телевизору — оттуда через приоткрытую дверь отлично просматривалась кровать с Баки. Но тот не проснулся и вечером. Не считать же пробуждением справленную на ощупь нужду и утоление жажды из-под крана.
Стив ждал. Ему было, что сказать Баки и по поводу их подковерной возни с Фьюри, и по поводу потраченных нервов самого Стива (хоть сыворотка, наверное, опровергала известный факт «нервные клетки не восстанавливаются») и по поводу всего того, что между ними происходило. Вернее, не происходило.
Чтобы не пропустить пробуждение Баки (и только поэтому), Стив снова устроился на его кровати, благо, ее размеры позволяли. Некоторое время он смотрел, как отсветы уличных фонарей играют на коже Баки, прислушивался к его глубокому сонному дыханию, а потом незаметно для себя отключился.
Чтобы проснуться от едва ощутимого прикосновения к плечам, шее, лопаткам. Стив заставил себя лежать смирно, боясь спугнуть Баки, хотя очень хотелось задергаться от щекотки.
— Я знаю, что ты не спишь, — сказал Баки тихо. — И раз уж ты осмелел настолько, что добровольно забрался ко мне в постель, зная, чем это может закончиться…
Стив выдохнул с облегчением. С Баки все было в порядке, он шутил (или нет?) он, наконец, перешагнул ту невидимую черту, которую же сам и провел, и теперь… А вот что теперь — еще предстояло выяснить.
Стив повернулся на другой бок, чтобы видеть Баки.
— Привет, — хриплым со сна голосом сказал он, и тут же спохватился: — Нужно здороваться, если мы спали в одной постели?
— Как хочешь, — Баки пожал плечом и снова коснулся Стива живой ладонью. — Я просил тебя не вмешиваться?
— Бак.
— А ты пошел к Фьюри, надел на себя ярмо, взвалил кучу грязной работы. Что ты за идиот такой, Стив Роджерс?
— Я не собираюсь снова потерять тебя, — ответил Стив и притянул Баки ближе.
— Не лезь в мои дела.
— Ты лезешь в мои, сколько я себя помню.
— Стив.
— Потом, ладно? Мне кажется, или ты собирался… что бы ты там ни собирался.
Глаза Баки потемнели, как и всегда в те моменты, о которых Стиву потом было вспоминать немного стыдно.
— Помнишь, что я сказал тебе тогда, на кухне, когда ты вместо: «Привет, Бак», залез ко мне в штаны?
— Я не лез… то есть я хотел, но…
— Ты хочешь? Этого?
— Да, — как можно правдивее сказал Стив.
— Я сейчас имею в виду не борьбу с мировым злом плечом к плечу.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Слухи, которые распускает Старк о моей наивности, слегка преувеличены.
— Разве что слегка, — согласился Баки и склонился над ним. — Ты еще можешь передумать, Стиви.
— Нет. Я не… Почему бы нам просто не… без этого всего? Бак?
Стив знал, что Баки мог бы ответить. Например: «Я слишком ценю нашу дружбу и хочу быть уверен, что не оттолкну тебя» или «Ты должен быть уверен, что не совершаешь ошибку» и все в таком же роде. Это же Баки, он всегда переживал за Стива. Но также он знал, что Стив не из тех, кто отступает.
— Тебе проще дать, чем объяснять, почему это плохая идея, — усмехнулся Баки. Он действительно хорошо знал Стива.
— Дать? Эм…
— Ты слишком много думаешь.
Следующие несколько суток Стив не думал вообще, даже не пытался. То, что было между ним и Баки, ничуть не напоминало всю ту грязь, которой он успел угоститься в интернете. У Баки были горячие, жадные губы, и эти губы были везде: на покрасневшей от дурацкого смущения шее, на чувствительной (как оказалось) груди, около пупка и — Стив чуть не умер от стыда, а еще суперсолдат, называется — ниже.
Когда Баки коснулся его члена прохладными пальцами прямо через ткань, Стива продрало от затылка до копчика, выломило под неправильным углом, и он едва сдержал даже не стон — крик. Все морально-этические нормы выдуло из головы жарким ветром, как в пустыне. Он ухватился за изголовье кровати, зажмурился и постарался просто отдаться ощущениям. И не думать-не думать-не думать ни о чем.
О том, что Пегги никогда бы не сжала его яйца так, не сдернула бы с него штаны, легко приподняв за бедра одной рукой (гул приводов не давал забыть, чья это рука), не лизнула бы широко, мокро от бедра к животу, не обхватила бы головку так жадно, голодно, тесно, горячо, стыдно… идеально.
Стив заскулил. Он не знал, что он так умеет, что его горло может издавать такие просящие, почти унизительные звуки.
— Ч-ш-ш, — выдохнул Баки ему в живот.— Стиви, смотри на меня.
Стив с трудом разлепил глаза, опустил голову и увидел.
Баки сидел между его бесстыдно раскинутых, напряженных ног и улыбался этими чертовыми губами, которые снились Стиву. Он легко касался неживой рукой внутренней поверхности бедра, и эти прикосновения нагретого металла к голой коже были до чертиков возбуждающими.
— Я хочу, чтобы ты понимал, с кем ты, — хрипло сказал Баки и вобрал член Стива в рот. Сразу весь, жадно огладив языком снизу доверху, постанывая горлом, отчего Стива окатило горячей волной, сжало в тисках, он почти встал на мостик и еле удержался от того, чтобы вцепиться Баки в волосы, натягивая на себя эту влажную тесноту.
— Я… понимаю, — простонал Стив. — Черт! О, боже мой… о… — он снова зажмурился, но заставил себя открыть глаза.
Баки посасывал его член, жмурясь от удовольствия, растягивая влажные красные губы.
Это было слишком. Все это — слишком. Баки всегда был хорош в том, что ему нравилось. Стив давно это понял, и теперь, когда он, резко подтянувшись на руках, оказался сверху, весь, тяжелый, горячий, когда обхватил оба члена правой рукой, чуть задевая чувствительную кожу мозолями, когда ласкал их обоих, жадно глядя безумными глазами, понял — насколько.
Тело сошло с ума. Стив будто обезумел от того, что ему не нужно сдерживать свою чертову силу, беречь партнершу, стараться не навредить. Руки сами легли Баки на плечи, сжали до синяков, пытаясь прижать еще ближе, перед глазами поплыли цветные круги. В ушах зашумело, как при падении с джета, и мир просто рухнул, погребая его под осколками.
Первым ощущением, которое получилось идентифицировать, было «как же хорошо» — и три-четыре непечатных слова, которые в силу воспитания Стив бы никогда не произнес. Вторым — все еще оскорбительно твердый член Баки упирается ему в бедро. Третьим — сам Баки смотрит на Стива, и в его светлых глазах — все та же жадная нежность пополам с безнадежностью.
Стив притянул Баки к себе и поцеловал.
— Хэй, — не с первой попытки произнес он и провел ладонью от затылка до копчика.
Баки вздрогнул и прикрыл глаза. А потом перевернулся на спину и закрыл локтем лицо.
Стив не стал долго раздумывать — супергерой он или кто? — и опустился сверху. Член (ни одного сбоя, да, слава Эрскину) тут же затвердел снова. А Стив в который раз порадовался, что Баки — тоже с приставкой «супер», потому что вместо «о, боже, снова» он произнес «круто» а потом «охренеть», когда Стив повторил его движения, обхватив оба члена.
Баки был шумным, сильным, гибким и — что существенно — прочным. На него можно было навалиться всем весом, яростно двигая бедрами, можно было прикусить соленую шею и наслаждаться мертвой хваткой ладоней на ягодицах, можно было упасть на него, в который раз потеряв связь с реальностью, а потом начать сначала.
