Это уже была двенадцатая по счету репетиция и последняя до самой свадьбы, которая должна была состояться через неделю, и, видимо, поэтому распорядитель лютовал особо, отобрав роль вершителя церемонии у самого жреца. Сам же слуга Пресветлой сидел рядом на скамеечке и молился, хотя Ник подозревал - по характерному похрапыванию, - что он спал. Но уличать в постыдной слабости жреца не стал, как никогда сочувствуя бедному служителю.

- Все должно быть идеально! – начал свою лекцию о «самом важном дне» распорядитель торжеств, а Ник вновь задумался о вечном, не особо вслушиваясь в звучавшие слова.

С того момента как Ирен сумела получить у брата разрешение на свадьбу прошло без малого полтора года. И маг всегда поражался тому, как хитрый молодой монарх сумел на законных основаниях растянуть сие действо на такой большой срок. Говорил, что не может отпустить сестру жить на улицу и организовал масштабную стройку – свадебный подарок от короля, - восстанавливая сгоревший замок Ленге. Надеялся, бедный, что любовь принцессы за время стройки пройдет и та откажется от бесполезной затеи, увлечется кем-то другим, разочаруется в целителе и поймет, что такая жизнь не для нее. Вот только Ирен не отказалась, не увлеклась, а наоборот, постаралась стать для Ника кем-то особенным, чтобы тот полюбил ее сильнее – была рядом с ним, стала за год с небольшим одной из любимых пациентами милсестер и заслужила искреннее одобрение Азеля. А старому главе госпиталя понравиться было сложно, уж Никериал знал это точно.

Прорабы сдали объект даже раньше срока, репетиции за полтора года приелись, гости и банкет были уже раза три переутверждены и дополнены, шкаф Ее Высочества ломился от разных фасонов подвенечного платья, а отец Ника уже перестал надеяться, что его сын когда-нибудь женится, а проходит в женихах вечно. Ариан ходил смурнее тучи, Ирен сияла, Ник уже подумывал молить Пресветлую об избавлении от этих мук, а общество устало обмусоливать «королевскую свадьбу» и нашло себе новости поинтереснее.

Свадебный ритуал был неизменен с древнейших времен и, по мнению самого магистра целительства, был больше похож на нагло сворованный у магов ритуал принятия в род, слегка адаптированный для простых обывателей. Жених и невеста сидели на подушках посередине зала, а по обе стороны от них, но чуть спереди и, повернувшись друг другу, восседали главы родов, которые и должны были скрепить клятвами их брак. Со стороны Никериала главу рода заменял его приемный отец – Азель, а со стороны Ирен – ее брат. Жених и невеста произносили клятвы своим главам рода и выказывали свое желание связать свою земную и загробную жизнь с избранником, и те принимали решение: если ответ был положителен, то глава рода брал свой ритуальный кинжал и окроплял серебряную чашу кровью своего подопечного, ежели нет – переворачивал священный сосуд верх дном. Ритуал оказывался сорванным, свадьба отменялась, и, между семьями затаивалась смертельная обида, обычно прямо в священном зале церемоний перетекая в драку.

Если рассудив, что избранники достойны их чад, пролитая кровь смешивалась с освященным вином и жрец, который номинально вел ритуал, озвучивая каждое действие и следя за тем, чтобы оно совершалось без принуждений, давал молодым выпить напиток до дна, на дне чаши которой, они и обнаруживали свои обручальные кольца. Глава рода невесты должен был забрать эти кольца и передать их главе рода жениха, а тот - надеть их на указательные пальцы молодоженов, сим закрепив их союз.

Позади жениха и невесты сидели их свидетели, трое, с каждой стороны. Они должны были произнести свои ритуальные фразы и подтвердить закрепление брака. И вот после того как все пожелания и блага были высказаны, жрец внес в свою книгу запись о браке, и прозвенел колокол о создании новой семьи, жених мог с чистой совестью украсть невесту и сбежать из этого дурдома. Обычно он сбегал недалеко – до порога храма, а потом его брали в оборот все гости и родственники, и на аркане тащили праздновать.

Ник же не был до конца уверен, что сможет пережить окончание ритуала, ибо уже сейчас он страстно желал смерти… королю, за убийство которого его бы казнили телохранители Его Величества прямо на месте, не особо беспокоясь о чистоте дорогих мраморных плит храма и рассудке жреца и Пресветлой, когда они это увидят.

- Прошу прощения, - прервал речь распорядителя Гарриус Азель, дождавшись в оной паузу. Надменный старичок скривился, но позволил кивком продолжить свою речь мужчине. – Покорнейше прощу извинить меня, но не могли бы мы устроить паузу? Конечно, сей ритуал священен и его нельзя прерывать без особой причины, хотя это и репетиция, но мне на амулет только что поступил срочный вызов и мне нужно отлучиться в госпиталь.

Глава госпиталя Парнаско достал из рукава своего парадного одеяния круглый амулет, камень в котором тревожно мигал красным.

- А это не может подождать? – недовольно поморщился распорядитель церемоний.

- О, не волнуйтесь, я обязательно передам пациенту, что своими попытками умереть, он безмерно расстроил вас и Его Величество.

Азель, не дожидаясь ответа, раскланялся и быстро ушел за дверь зала, где, судя по звукам, перешел на бег, пытаясь скорее выбраться из храма и переместиться в свой родной госпиталь. Ник шумно вдохнул, завидуя отцу и его гениальному плану побега.

Король встал с места и на удивленный взгляд зала ответил:

- Раз так, то, думаю, лучше устроить перерыв.

Перерыв был встречен с энтузиазмом. Свидетели разбежались почти сразу, стремясь как можно скорее покинуть душную комнату и ее строгого надзирателя, а жених, заговорщески улыбнувшись, наклонился к уху своей невесты.

- Как ты смотришь на то, чтобы сбежать?

Ирен вздрогнула и, обернувшись на брата, который о чем-то разговорился со своими телохранителями, шепотом произнесла:

- Насовсем?

- Я даже не надеюсь на такое счастье, - хмыкнул Ник. – Увы, но твоя наседка тогда меня точно убьет. Нет, не насовсем, а, скажем… до вечера?

- Как думаешь, они скоро заметят нашу пропажу? – тихо хихикнула принцесса и, приняв помощь мага, встала с подушки, чувствуя, как к онемевшим от непривычной позы ногам приливает кровь, пока слегка покалывая кожу.

Целитель пожал плечами и слегка прикоснулся губами к запястью невесты, отчего та смущенно замерла, чувствуя разом пробежавшую по телу теплую волну. Боль в ногах девушки вмиг унялась и заговорщики беспрепятственно, но тихо, чтобы бдительный брат принцессы не заметил, прокрались из зала прочь.

На улице было свежо и необычайно тихо. Весна в этом году не хотела приходить, уступая свое место затяжной зиме: снегопадам, гололеду от резких перепад температур, хмурой погоде без проблеска солнца. Даже сейчас в воздухе летали снежинки и медленно падали на теплый меховой плащ принцессы. Девушка сняла перчатки и подставила ладонь, пару мгновений любуясь, как снежинка падала в ее ладонь, от прикосновения превратившись в каплю. Порой, она сама чувствовала себя такой снежинкой – мерно летела вниз, кружась в полете и сверкая на свету переливчатыми гранями, и прекрасно осознавая, что ее ждало в будущем, но стоило кому-то подставить на ее пути ладонь, она растаяла, став совершенно иной – водой в жарких ладонях, постепенно согреваясь о чужого тепла.

Ирен лукаво оглянулась на задумавшегося Ника и потянула его вперед, перепрыгивая через каменные ступеньки, будто девчонка, спешащая сбежать из душного родительского замка и ненавистных уроков.

Убежали они не далеко. До сада, который раскинулся на заднем дворе храма, закутанный в снег, будто бы сама Пресветлая скинула на землю свою мерцающую вуаль, поя колыбельные природе до начала весны. Территория была небольшая, но ухоженная даже сейчас – снег был расчищен, позволяя ходить по дорожкам не утопая в нем по колено.

- Знаешь, я тут подумала, - Ирен мялась, комкала край своего шелкового платья, не зная как рассказать о том, что ее гложет и не показаться испуганной девчонкой. Но Ник смотрел так внимательно и понимающе, что она решилась. – Ты ведь маг и живешь намного дольше меня. Вот скажи, сколько тебе лет?