Из тёмных туч вместо дождя сыпался лёгкий снег, и снежинки поблескивали на её волосах и ресницах - в честь праздника посредине Моста горел фонарь.
Снег искрился вокруг юноши и девушки неожиданной зимней сказкой, и она вдруг улыбнулась ему радостно, увидев, как он приблизился.
- Здравствуй... - тихо произнесла девушка.
- Здравствуй, - улыбнулся в ответ юноша. - Как настроение твоё в этом худшем из миров?
- Сегодня он лучший, - загадочно ответила она.
Повинуясь охватившему его порыву, студент крепко обнял девушку и прижал к себе. Так стояли они, пока часы на берегу не стали бить двенадцать, и тогда она отстранилась. Для того, чтобы быстро поцеловать его прямо в губы.
- Люблю тебя, - выдохнул юноша.
- И я тебя...
Они полюбили друг друга. И ни с кем доселе парень не был счастлив, как с этой грустной и совсем ещё юной девушкой.
Быстро текли месяцы, и счастье чередовалось затем со странными ссорами этих странных двоих, и ему казалось, что преодолевая их вместе, они лишь укрепляют Любовь.
Девушка за два года, прошедшие с их знакомства, удивительно похорошела, превратившись в юную красавицу с роскошными чёрными волосами и осиной талией. Свой старый плащ она сменила на элегантные платья тёмных оттенков. И юноша не мог ею налюбоваться.
Вот только такая особа, ставшая роковой красавицей, не могла не привлекать к себе внимания мужчин постарше и побогаче студента, которому светила скромная карьера лекаря. И однажды девушка, странно холодная и отстранённая на свидании, сказала парню, что больше не любит его. Студент молчал несколько минут, поражённый этими словами, затем тихо проронил:
- Пусть так... Но я всё равно буду любить тебя до самой смерти.
И медленно побрёл домой. В ту ночь он забрался в винный погреб отца, откупорил две старые бутылки и, выпив вино почти залпом, ушёл в хмельное небытие, не в силах выносить боль терзающих его мыслей.
Неделю он ходил в академию мрачный, как все тучи над городом, почти не общаясь с друзьями, а подруги были ему и вовсе неприятны. Единственное, в чём он принимал участие - в походах в бары, выпивая эля больше всех. А когда никто из друзей пить не шёл, юноша прощался со всеми и шёл домой, медленно и с трудом, словно призрак себя самого, и, дождавшись, когда родители уснут, опустошал новую бутылку вина.
Улыбка матери, доброта отца - ничто больше его не радовало. Смысл жизни исчез, осталось лишь существовать в ожидании события в будущем, давая себе шанс на то, что это событие даст жизни новый смысл, пусть уже и не в любви.
И событие случилось. Через неделю, прогуливаясь с другом из академии в бар за элем, юноша увидел свою возлюбленную, шедшую под руку с каким-то мужчиной по бульвару, освещённому высокими фонарями на литых узорчатых столбах. Девушка не обратила внимания на студентов, на её лице играла счастливая улыбка. В мужчине студент узнал сына богатого владельца оружейной фабрики, изготавливающей мушкеты для всего королевства. Он был на пять лет старше юноши.
Напившись в баре с лучшим другом, юноша на прощание вместо рукопожатия неожиданно обнял друга, чем удивил студента. Когда друг скрылся за поворотом дороги, юноша направился прямо на Мост Судьбы, постоял немного на середине, подставляя лицо ливню. А затем, шатаясь, принялся взбираться на перила, чтобы покончить с опостылевшей жизнью в тёмной, как глаза возлюбленной, речной воде прежде чем хмель, придающий сил на этот поступок, не выветрился из головы.
И в этот момент с восточного берега реки донёсся оглушительный раскат, почти одновременный треск, разрывающий небеса. Юноша схватился за перила покрепче и опустил ногу на мостовую. Уж не гром ли он слышал? Об этом чуде природы студент читал и слышал от отца. Слабая улыбка озарила его мокрое не от дождя лицо. Словно он почувствовал чудо, решившее хоть немного продлить его никчемную жизнь.
Однако с западного берега донёсся такой же раскат. И тут юноша вспомнил прочитанное разок лектором в академии на предмете полевого врачевательства. Тройной залп над двумя казармами города - начало войны.
И уже ожидаемый, с востока пришёл треск сотни мушкетов, и затем с востока запоздалым эхом такой же по силе гром.
- Сто лет не было... И быть уже не может. Двойные залпы - учебная тревога, - пробормотал юноша.
А с восточной части города донёсся роковой третий залп орудий, и ему с запада вторила сотня мушкетов.
Студент с удивлением обнаружил, что дождь прекратился. Поглядел ввысь и ещё больше изумился - небо стало почти чистым, а клочки туч таяли среди звезд. Юноша, кажется, никогда не видел эти далёкие светила - они мерцали на него причудливыми узорами, которые странное воображение складывало вовсе не в тех животных и предметы, встреченные в астрономических атласах.
Вечные тучи развеяла война, а юноша стоял и любовался звёздами.
Во внезапно наступившей тишине послышались шаги с восточного края Моста - в этой части города жила его любимая. Он жадно вглядывался в приближающийся силуэт, и воображение почти нарисовало ему дорогие сердцу черты. И в который раз принесло лишь боль. За силуэтом появилось ещё два. То были мушкетёры из восточных казарм, объявляющие горожанам о военном положении. Солдаты остановились, неприязненно глядя на юношу.
- Возвращайся домой. Комендантский час.
- Мне нет дела до войны, - ровным голосом произнёс уже почти отрезвевший студент.
- Возвращайся сам или будешь арестован, - процедил сквозь зубы мушкетёр.
Юноша оценил расстояние до солдат, понял, что прыгнуть в воду не успеет, и кивнул. Затем поплёлся по Мосту в сторону дома. Трое мушкетёров проводили его недоверчивыми взглядами.
А двадцать четыре года спустя мужчина на том же мосту взглянул на небо, моргая от попадавшего в глаза дождя. Ему захотелось вновь посмотреть на звёзды. Сунув руку в нагрудный карман своего гвардейского плаща, он добыл початую бутылку вина и вытащив сосновую щепку из горлышка, сделал три долгих глотка.
По телу медленно разлилось приятное тепло, согревающее и мысли. Начавший было дрожать в промокшем насквозь плаще мужчина и думать забыл о холоде. Приложивший вновь к вину, он смотрел в небо и вместо туч пытался представить звёзды, маленькие небесные искорки, и такие же узоры их видимые лишь ему одному в тот далёкий день, когда началась война.
Когда вино было допито, он бросил бутылку вниз. Она исчезла в кажущейся бездонной пучине ночной реки бесшумно, ибо плеск слился с неумолчным шумом дождя.
Улыбаясь почти счастливо, мужчина отправился домой. Уже почти все окна погасли, царила полночь и его двухэтажный особняк ничем не отличался от других, где засыпали счастливые и безмятежные семейства.
Уже почти год, как закончилась война, и мужчина был одним из тех, кто защищал тогда сон и жизнь всех этих людей.
С третьего раза он попал ключом в замочную скважину, вошёл в холодную гостиную. С кушетки в углу поднялся, кряхтя, старик лет восьмидесяти в ливрее, пожелтевшей от старости. С трудом поклонившись хозяину, слуга поинтересовался:
- Изволите отужинать, сударь?
- Что на ужин? - без интереса спросил хозяин особняка.
- Брюквенная каша и поджаренный хлеб, - почти виновато вздохнул старик, хотя не его вина была в том, что мужчина в последние месяцы выделял слуге на питание жалкие гроши.
- Нет, благодарю... Доброй ночи.
Мужчина отправился наверх, в свою спальню, закрыл дверь, лёг в одежде прямо на кровать. Перед тем, как уснуть, он долго смотрел, как дождь заливает треснувшее окно спальни.
До Нового Года оставалось пять дней, а перерывши вчера весь винный погреб до дальних закоулков и крысиных нор, мужчина нашёл всего шесть бутылок старого вина. Маленькая радость, ибо месяц до этого он допивал остатки дешёвой кислятины, которую и трогать не хотел.
Пять бутылок на пять дней.
А в Новый Год всё будет кончено и последний старый слуга его отца, уже полгода живший здесь без жалованья и не уходивший лишь потому, что досматривал ещё деда нынешнего хозяина, сможет унаследовать особняк, пусть и ненадолго. А впрочем, старик мог продать его и купить дом и немного земли на юге, выращивать зелень и дышать чистым воздухом лугов. Пусть лишь несколькими годами, но хотя бы так хозяин вознаградит последнего и самого родного слугу его семьи - за то, что тот не ушёл полгода назад, когда хозяин объявил, что денег на жалованье у него больше нет.
