Настроение мастера Шандар испортилось в один момент, его как будто окатили ледяной водой, а то и помоями.

– Жаль, мастер Атиноу, очень жаль, – из голоса мастера Шандар напрочь исчезли сладкие нотки, зато громче пушечных выстрелов загрохотал холодный металл. – Раз вам так хочется работать в сыскной полиции, то пусть так оно и будет. Только смотрите – я вас предупредил. Не пожалейте потом. Можете идти.

Деловой разговор оборвался на полуслове. Раз вышестоящий по должности разрешает идти, значит лучше по доброму убраться вон.

– Благодарю вас за оказанную честь, – Туран поднялся с кресла.

– Идите, идите, – мастер Шандар едва ли не в прямом смысле тычет кулаком в спину. – Завтра утром подойдёте к мастеру Лугану. Пусть он занимается вами.

Едва Туран ухватился за дверную ручку, как мастер Шандар неожиданно заговорил вновь:

– Подумайте над моим предложением, мастер Атиноу. Очень хорошо подумайте. Через пару месяцев вы сполна нахлебаетесь грязи. Да так, что ни в одной бане не отмоетесь.

Стоять к высокому начальству спиной значит проявлять неуважение, Туран поспешно развернулся.

– Да, к слову, рекомендую: посетите баню «Лёгкий пар». Обязательно запишитесь к Саргине, – на лице мастера Шандар расцвела блудливая улыбка. – Она, знаете ли, так ловко спинку тереть умеет…

Туран торопливо покинул кабинет губернатора.

На Адмиральской площади холодный ветер с Витаки словно плёткой обдувает лицо. На углу Губернаторского дворца Туран треснул сам себя кулаком по лбу. Да так сильно, что аж искры из глаз посыпались. Господи! Это надо же было так свалять дурака. Это надо же было так облажаться. Да ещё перед кем, перед самим губернатором. Он же в Снорской губернии господь бог. Под его дудку исполнительная, законодательная и судебная власти танцуют польку-бабочку. Танцуют, да ещё стараются перещеголять друг друга.

Это надо же было так тонко опустить губернатора ниже плинтуса. Туран протёр глаза кулаками. Мастер Шандар предложил ему должность личного секретаря. Нужно было бы сослаться на данное мастеру Ерпанову обещание, для чего собственно ректор Раконского университета и взял его. Не гоже дворянину, пусть даже персональному, разбрасываться словами. А вместо этого он вежливо намекнул губернатору, что мог бы быть личным секретарём куда более важных особ. И не в далёкой северной дыре с медведями и беглыми каторжниками, а в блистательной столице.

В Раконском университете преподавали этикет. Но, лучше всех книжных наставлений, запомнилось изречение утуса Нувана, когда однажды утром он явился на урок с дикого похмелья: «Фильтруйте базар, мальчики».

Бюрократия не заняла много времени. На следующий день после знакомства с губернатором мастер Луган, полицмейстер Снорка, определил Турана к самому опытному следователю утусу Ивину Бизину.

– Он только с виду грозный, а на деле душа-человек, – напутствовал на прощанье мастер Луган.

Душа или нет, это скоро выяснится. Туран робко постучал в дубовую дверь с тёмной от времени табличкой «Старший следователь И. Р. Бизин». А волнения, волнения, Туран провёл пальцами по мокрому лбу, словно перед первым свиданием с девушкой.

– Войдите! – донеслось изнутри.

Кабинет утуса Бизина являет прекрасный образец казённого стиля. Скрипучая дверь и отбитый порог. Серые стены, покрытый белой известкой потолок, пол под ногами стонет от натуги. Скромные столы и стулья без возраста и срока годности.

Старший следователь восседает за письменным столом. Туран покосился на столешницу. Почему-то думалось, будто рабочее место следователя обязательно должно быть завалено очень важными бумагами. Но нет: столешница перед утусом Бизиным сверкает пустотой и немного пылью. Лишь на краю возвышается позеленевший от времени письменный набор и пара заляпанных воском подсвечников.

– Доброе утро, уважаемый, – Туран вежливо склонил голову.

– Для кого доброе, а для кого и нет, – вместо приветствия буркнул утус Бизин.

Наверняка в молодости утус Бизин был крепким парнем с сильными руками и мужественным лицом. Девки, поди, табунами за ним бегали. С годами возраст взял своё. Старший следователь погрузнел и обзавёлся круглым животиком. Зато седые усы по-прежнему грозно топорщатся в разные стороны. А вот взгляд утуса Бизина очень даже хорошо знаком. Как и мастер Ерпанов, ректор Раконского университета, утус Бизин смотрит прямо в душу. Перед ним лучше сразу расколоться и рассказать, сколько именно яблок стащил из огорода соседа, а сколько сосед в тайне от жены унёс сам, продал на рынке и пропил. Елозить, изворачиваться и лгать бесполезно, как против ветра дуть.

– Опять прислали на мою голову недоросля, – недовольно забухтел утус Бизин. – Как в Управлении молодой, так обязательно ко мне. Других учителей, что ли, нету?

Внешне утус Бизин выказывает жуткое недовольство, седые усы грозно шевелятся, а рот ещё более грозно кривится. Ещё только матом не ругается. Но-о-о внутри, Туран сразу почувствовал преогромное облегчение, старший следователь сияет от гордости. На самом деле утус Бизин жутко рад новому «недорослю». Не каждый день под начало мужика попадет дворян, пусть даже персональный и в недалёком прошлом такой же мужик, зато в недалёком будущем ба-а-альшой начальник.

Туран едва не поперхнулся. Напоминание о том, что он, всё таки, эмпат, едва не сорвалось с губ. Простые люди не зря называют эмпатов правдовидами. Вчерашний прокол с губернатором лучше не повторять, людям дороги их иллюзии и заблуждения. Не стоит без особой нужды рушить их.

– Ладно, бог с тобой, – утус Бизин соизволил сменить гнев на милость. – Слушай меня внимательно. Учить будут строго, без жалости. В нашем деле от жалости вред один. Проявишь жалость хоть на вершок – воровской люд тебе тут же на шею сядет и ножки свесит. На эту братию авторитетом давить нужно, и силой. Последнее самое верное. Тогда бояться будут, уважать. Иначе не поймут. Понял?

– Так точно! – по-военному гаркнул Туран.

Утус Бизин самодовольно улыбнулся. Эмоциональный фон старшего следователя заиграл нотками удовлетворения.

– Перво-наперво забудь всё, чему тебя пичкали в гимназии, – назидательно произнёс утус Бизин. – Практика, практика и ещё раз практика. Теорию оставь профессорам с деканами, которые жизни не нюхали.

Вон там, – короткий толстый палец старшего следователя небрежно ткнулся в чёрный шкаф на лево от входа, – куча всяких нормативных книжек. Хлам, конечно же, но знать их назубок ты обязан. Изучишь в свободное от работы время.

Утус Бизин поднялся из-за стола. Ножки древнего стула противно шаркнули по доскам пола.

– Прямо сейчас на дело пойдём, склад купца Хонгара вынесли. Приказчик, как там его, Гунар Инхор, кажись, полчаса назад прибежал, крыльями размахался. Я на место городовых отправил. Дело нетрудное, как раз для тебя будет. Уж больно у Инхора глаза скользкие.

Утус Бизин ступает с грацией учёного медведя. Удивительное дело – ни одна половица так и не скрипнула под его ногами.

– Да, – у порога утус Бизин неожиданно развернулся, – как мне сказали, ты правдовид?

– Эмпат, – машинально поправил Туран.

– Один хрен правду зришь, – утус Бизин недовольно поморщился.

– Не совсем так…

– Неважно, – утус Бизин недовольно отмахнулся. – Через неделю в Северном остроге тебя каждая собака в лицо знать будет. А пока не трепись о своих возможностях.

– Так ведь всё равно узнают, – Туран вслед за старшим следователем вышел из кабинета.

– Узнают, – утус Бизин кивнул на ходу, – как пить дать узнают. Воровской люд темен, но страсть какой хитрый. А тебе всё лишняя фора будет. Усёк?

– Да, утус.

– Топай за мной. Собрались все. Тебя тока ждём.

Со спины утус Бизин похож на университетского садовника Испара Шныла. Тот спуску воспитанникам никогда не давал: орал, ругался матом почём зря. Но добрый… Однако залётчиков, нарушителей дисциплины, эксплуатировал нещадно. Если навоз грузить, то большую телегу; если грядки копать, то не меньше гектара за раз. День работы под руководством Испара Шныла считался более тяжёлым наказанием, чем трое суток карцера.