Глорфиндель устроил мне допрос с пристрастием. А я думал, что он умер. Как оказалось, да. Умер. Но решил вернуться с берегов Валинора. Уникальный случай кстати, обычно не возвращаются. Так вот, в мои полуправдивые бредни о Высшем нолдоре, поющем на человеческом языке, вроде поверили. Особенно после песни, которую уверен, эльфийская цензура петь бы запретила: Он был эльфийским королем И арфы плач ведут о нем, Гил-галад значит звездный свет И рыцаря прекрасней нет, И благородней короля Еще не видела земля. Он бился рядом с королем, Он был прославленным вождем, Ведь Элронд свой высокий род, От светлой Лютиен ведет, В нем отблеск славы давних дней, Кровь майар, эльдар и людей. А третий был король людей И среди смертных королей, Он всех могущественней был, Владыка Верных Элендил И грозный меч в его руках, Вселял в серца неверных страх. Четвертый был неустрашим, Кто мог в бою сравниться с ним. Исильдур яростный душой, В сраженьях бешеных герой, Безжалостна его рука И нет Врагу страшней врага. А пятый мудрый Корабел, Что бранной славы не хотел, Тому кто любит шум волны, Сраженья звуки не нужны, Hо долг зовет карать врагов И к бою Кирдан был готов. И бился против всех Один, Проклятый Черный Властелин, Бой впятером на Одного, Стал поединком для Hего, Он знал, что безнадежен бой, Зачем же спорил Он с судьбой? Что ж вихрем Он не улетел, Он не сумел иль не хотел И вот распятый на мечах, Он мертвый пал на мертвый прах И не спасло Кольцо Его, Бессильно было колдовство. Hо полно говорить он Hем, Он был Врагом и сдох Врагом, Мы лучше славу воздадим, Героям что сражались с ним, Тем рыцарям что впятером, С одним расправились Врагом. Единственное, что меня тогда спасло от гнева сенешаля, это то, что калек бить нельзя. Имя мое, как Темный менестрель, так и закрепилось. Просто эльфы Имладриса не посчитали должным обращаться ко мне по “благородному имени Эльдар”, которого я явно не заслуживаю, даже будь оно у меня (придется если спросят, зваться Маркаунон, вот и стану воистину недостойным). Так и звали Темным Менестелем — на человеческом. Или просто Темным, как будто я, мориквенди какой-то. Впрочем, учитывая проблемы с “освещением”, я понял их намек. Однако силы моей это не отменяло. Раны излечатся, когда выведется яд. А вот магия моя неизменна, но им об этом знать не стоит.
Обедал я в своей комнате. Процесс поглощения еды был чрезвычайно неудобным. Из дыры, коей являлась моя левая щека, все проливалось и вываливалось. После применения магии дела пошли лучше, главное не забывать жевать, только на правую щеку. Левую часть рта составляла, только чудом уцелевшая жила, иначе бы у меня была “улыбка до ушей”. На месте левого глаза было безвекое бельмо. Глаз, хотя бы синхронно со вторым двигался и то, радует. Волосы только-только начали отрастать, отчего у меня на голове появился черный пушок. Что в сочетании с острыми ушами смотрится дико. Одно ухо еще и будто кто-то погрыз. Мой венец навечно врос мне в голову. Узорчатая передняя часть, неподвижно впечаталась мне в лоб. Даже лысыми бровями было трудно двигать, отчего я теперь всегда выгляжу хмурым. С затылком и прочим не лучше — обруч накалился и там и волосы на голове теперь растут вокруг этого препятствия, не предусмотренного природой. Я увидел свою ключицу. И четыре ребра ниже грудной мышцы. И кусочек тазовой кости. Через зеркало увидел и лопатку. Рука пострадала от запястья и ниже, казалось кожи на пальцах и вовсе не было. Перчаток я тогда не носил, вот и аукнулось. Чувствительности нет и подвижность хромает. Но моему кузнечному делу, ощутимой преградой это не станет. Главное особо тонкой работой и ювелирными изделиями, ближайшее время не заниматься. При всем при этом, моя верхняя левая часть тела, была покрыта бледно розовыми и белыми разводами опаленной плоти. Раньше они были насыщено красными, но воспаление спало. В местах ожогов Свет не проявлялся, и мой “Карающий Взгляд”, отныне был зеленым и одноглазым, что по моему, только усиливало устрашающий эффект. Так, теперь “Сон”, ох и напугаю же я своих подданных... ... Ну вот, что я говорил?
Дверь в мою комнату тихонько отворилась. Мэглин-Эрестор, кто же еще? Видимо раны вызывают отвращение у эльфов, правда мне на это наплевать. А вот ему хоть бы хны. Впрочем, все нолдоры, ребята психически крепкие, а уж погорельцы Нарготронда, имевшие дело с огнем Глаурунга и подавно. Эрестор вновь окинул взглядом мое лицо: — Воспаление сошло на нет. Хорошо. Вижу, вы не хотите использовать иллюзию? — Я очень плох в их наложении, точнее поддержании. Да и не нужно мне это. Супругу я пока искать не намерен, а отталкивающее лицо мне только на пользу. Лишний раз пялится не станут, а значит меньше риск опознать во мне Владыку Эрегиона. — Не болит? Я отрицательно покачал головой: — Только онемение. Да и я, часто жегся в кузнице и научился обезболивать собственные раны. А что? Должно болеть? — Эльфы, из тех кто выжил в огне, кроме вас и короля, скончались от болевого шока. Я не целитель, но помоему дело не совсем в ожогах. Может им и повредило нервные окончания, но раны их хроа — тела, были не настолько велики как ваши или Трандуила. Думаю дело в драконьем яде, он повреждает фэа — душу. Те эльфы в большинстве своем были сильванами и молодыми синдарами. Свет их оказался слишком слаб, чтобы противостоять отравлению. — А что там с новым королем Зеленолесья? — Лицо пострадало, тоже левая часть, как и шея, да и глаза тоже. Однако не столь сильно — правый просто времено ослепило, а левому повредило роговицу — зрение в обоих глазах восстановится, со временем. Самое забавное — волосы у него лишь немного оплавились, да брови одной нет. Сказали, что он на днях придет в себя, это вы, на удивление быстро восстановились. — Семь лет, это по твоему быстро? — Скептически спросил я, отодвигая подадьше мысли о том, как я в таком состоянии справлял нужду. Хотя признаться, после заточения у магов-извергов и повторного младенчества, это не самое унизительное из того, что со мной происходило. — Учитывая, что сравнивать мне можно только с королем Зеленолесья, да его подданными? И то, что жертвы огня Глаурунга скончались все до единого? Я понимающе кивнул. Эрестор подешел к моей постели и стал заправлять ее. Я сидя на том фиолетовом диванчике, даже не пытался его отговорить это делать — бесполезно. — По моему, то что ты нянчишься со мной злит сенешаля Имладрис. Ты же советник. — Мне плевать, что его злит, а что нет. По моему этого эльфа в Залах Мандоса немного недолечили. Или он сам сбежал оттуда. Никак иначе не могу объяснить его паранойю. Стража на него постоянно жалуется, причем мне, а не Элронду. Так как я единственный кому хватает храбрости послать его в зад. — Советник презрительно фыркнул, стеля покрывало, — То что он старше почти всех в Имладрисе, еще не позволяет ему давить всех своим авторитетом, но статус Высшего делает его идолом для поклонения юных эльдар, особенно учитывая, что он вернулся из Амана. Я думаю, что его оттуда просто выгнали. — Ну надо же, нашелся тот, кто сумел вывести тебя из душевного равновесия. Впрочем, Глорфиндель и мне настроение портит, одним только своим появлением. В дверь постучали. Эрестор поспешил открывать, увидев вошедшего, он уважительно поклонился. — Владыка Элронд. — Я начал вставать с насиженного места, однако господин Ривенделла успокаивающе махнул рукой. На пальце которой я заметил знакомое мне кольцо. Вилья — кольцо воздуха, то самое, которым я научился кое-как пользоваться. Я не показал на лице признаков узнавания артефакта. Что с моей ущербной мимикой удалось довольно просто. У Трех есть носители? Я же просил уничтожить кольца. Они не смогли?.. Или не захотели? — Вижу раны Вас не беспокоят. Однако я должен убедиться. — Ну вот, режим “Мадам Помфри”, он же целитель, теперь начнет допрос по поводу моего самочувствия... Я беспрекословно позволил Владыке Имладрис начать осмотр. Нет, не болит. Да, я теперь много ем. Нет, неудобств не испытываю, кроме очевидных. И так далее. — Вот и прекрасно. Раны от драконьего огня заживают долго и Вы должны быть к этому готовы. Вы владеете искусством иллюзий? — Да, однако мне обычно не хватает концентрации на ее поддержание. Уж лучше ходить так, чем потом внезапно напугать кого-то. Лучше пусть окружающие постепенно привыкают — проблем меньше будет. Элронд кивнул и присел рядышком на диван. — Как Вас зовут? — Ну вот, теперь начался настоящий допрос. Уверен, сенешаль ему уже все рассказал. Видимо Полуэльф хочет подтверждения. Стоп. Знакомое ощущение. На веритасерум похоже, меня тогда этой сывороткой правды в Минестерстве накачали едвали не до ушей. Это его собственная способность или Вилья помогает? Ха! Я знаю как недоговаривать под сывороткой. Лгать нельзя, это да. Но вот сказать частичную правду, недоговорить или ответить на другом языке, можно! Я тогда выбесил все Министерство Магии своим змеиным шипением. — Темный менестрель. Так назвали меня гномы Мории. — Ну да, гномы и назвали. — Неужели иного имени у тебя нет? Это ведь всего лишь прозвище. Тебя ведь раньше так не звали. — Есть конечно, но я им давно не пользуюсь. — Угу, имя “Тьелперинкваро” едва-ли мною не забыто как страшный сон. — Почему же ты не используешь эльфийское имя? — Говорят, что недостоин. — Правда между прочим. Это мне эльфы в Имладрисе сказали, правда вообще, про любое эльфийское имя. — И каково же твое имя? Я сам могу для себя решить, достоин ли ты его. — Ладно, мое имя на эльфийском языке означает “Правитель”. — Родовое имя, вообще-то. Ну и не говорить же, что Высшего нолдора назвали на Синдарине, кой на Валиноре был не в почете и язык сей нам поведали прибывающие на кораблях телери? Ого. Чего это мой бывший секретарь на меня вытаращился? Да. У меня много тайн, не все же ему знать. — Ясно. А как ты предпочитаешь звать себя сам? — Это ему мое имя Рода не понравилось? Тоже мне вежливость. Просто скажи, что не хочешь обращаться ко мне как к Правителю — считай королю. Я же в твоих глазах никто. — Темный менестрель, это мне импонирует. Да и версия моего имени на синдарине, звучит не столь броско. Маркаунон, если вы не знаете более точного слова.
