Лидия притягивает его ближе, позволяя с первого же движения проникнуть так глубоко, что у Холлоуэя самого стон вырывается изо рта. Парень зажмуривает глаза, призывая все свое самообладание, чтобы не испортить все и не сорваться первым. А это тяжело сделать, когда девушка, о которой ты мечтал с девяти лет, лежит перед тобой с разметавшимися по кровати волосами, припухшими губами и абсолютно обнаженная.
Лидия сама заставляет его сделать еще один толчок, прежде чем он мысленно возвращает себе контроль над ситуацией и продолжает движения. Кровать под ними все больше прогибается, похрустывая пружинами. Нолан выпускает воздух сквозь сжатые зубы, наращивая темп, вколачиваясь в стройное девичье тело под ним и ощущая, как Лидия скользит стопами по его бедрам.
Его губы накрывают его рот, заглушая стоны. Лидия ведет вниз по его спине, и под ее пальцами на его коже проступают длинные полосы. Нолан помогает ей рукой, так что она достигает разрядки за считанные секунды до того, как он сам выскальзывает из нее, пачкая горячей спермой покрывало. Нолан Холлоуэй не из тех парней, что кончают на партнершу. Он считает это мерзким как минимум.
Лидия целует его в скулу, после чего носом утыкается в его плечо, давая время, чтобы прийти в себя, за что Нолан ей безумно благодарен. Ее пальцы перебирают его короткие волосы, и парень сам не помнит, как натягивает на них одеяло и перекатывается на бок, начиная проваливаться в сон.
Ему все еще нужно сказать ей так много, но для этого еще будет время, а пока он лишь прижимает к себе девушку своей мечты и мысленно говорит спасибо своим друзьям, что решили вытащить его в клуб…
Нолану до сих пор девятнадцать, когда он просыпается в одной кровати с Лидией Мартин. И еще несколько минут боится пошевелиться, чтобы ненароком не разбудить ее, хотя тело изрядно затекло за ночь.
Но ему все-таки приходится выбраться из-под одеяла, когда телефон в кармане брошенных на пол джоггеров начинает вибрировать.
Первым делом Холлоуэй проверяет входящие, попутно натягивая на себя штаны. Один пропущенный от мамы и три новых сообщения от Аарона, в которых его друг спрашивает, где Нолан сейчас.
Быстро набрав ответ, что он объяснит все позже, парень откладывает телефон на тумбочку и пытается найти свою футболку. Нет, он не из тех, кто сваливает под утро после секса, не попрощавшись, просто разгуливать по дому Мартин полуголым как-то не хочется.
Погода за окном портится. Нолан выглядывает на подъездную дорожку, чтобы убедиться, что там не стоит машины старшей мисс Мартин, но видит лишь мокрый асфальт да отражающееся в лужах гноящееся небо, нависшее над Бейкон Хиллс.
Свою футболку он находит в углу у двери, равно как и кожанку самой Лидии. Натянув ткань на горячее после тело, Нолан поднимает с пола куртку, не принадлежащую ему, и лишь потом замечает на ковре вывалившуюся из кармана коробочку.
Она обита черным и украшена ленточкой сверху, так что у Нолана в желудке расползается кошмарное предчувствие. И стоит ему открыть коробку, как это предчувствие подтверждается, вымораживая из-под ребер все, что там осталось живого.
Розовое золото имеет форму кольца и носит на себе гравировку «Навсегда и навечно».
– Питер сделал мне предложение пару дней назад, – доносится до него со стороны кровати. Нолан стоит спиной и не видит, как Лидия нервно кусает губы, натягивая одеяло до подмышек. – Я еще не дала свой ответ, – виновато она добавляет, и Нолану почему-то становится смешно и тошно одновременно.
Неужели он и правда позволил себе думать, что бывшая королева школы выберет его?
– Так что же ты тянешь? – выплевывает Холлоуэй, разворачиваясь к девушке своей мечты, сидящей перед ним на кровати, где они трахались всего несколько часов назад, и его губы растягиваются в язвительной ухмылке. – Такие парни, как Питер Хейл, на дороге не валяются, – он этими словами себе дымящиеся окурки о внутренности тушит, но задетое самолюбие не позволяет вовремя заткнуться, заставляя поставить коробочку на тумбочку, забрать оттуда свой телефон и демонстративно покинуть комнату, оставив Лидию Мартин в одиночестве.
По дороге к выходу он поднимает с пола свою джинсовку и быстро влезает в кроссовки, прежде чем выйти на улицу. Он мог бы вернуться. Мог бы уговорить Лидию не выходить за гребаного Хейла с его отстойными треками. Вот только у этого уебка есть деньги, в то время как ему самому ей и предложить-то нечего, кроме отдельной кровати в квартире, которую он снимает с другом.
Нолану паршиво, он хочет стереть из головы воспоминания о прошедшей ночи, поэтому пачка дешевых Лаки Страйк покупается в ближайшем супермаркете и выкуривается на половину по дороге до дома.
К слову, становится только хуже, и по возвращению домой из желудка Нолана Холлоуэя, не привыкшего к табаку, вперемешку со вчерашними не до конца переваренными закусками в унитаз выхаркиваются остатки детства.
Нолан уезжает обратно в Нью-Йорк на следующий же день, даже не догадываясь, что Лидия Мартин делает то же самое сразу после его ухода…
Нолану двадцать, когда игнорируя попытки Лиама Данбара пойти с ним и его девушкой на Рождественскую вечеринку к Тео Рейкену, он листает новости в телефоне и случайно натыкается на запись об аварии, унесшей жизни популярного диджея – Питера Хейла – и его невесты – Лидии Мартин…
И вечером того же дня, когда Нолан надирается в хлам в провонявшем дешевой выпивкой баре, куда его пускают лишь потому, что местный вышибала – его знакомый, ему все еще двадцать.
Его зовут Нолан. Нолан Холлоуэй. Он учится на втором курсе Колумбийского и снимает крохотную студию со своим лучшим другом – Лиамом Данбаром, который забирает его из бара после того, как Нолан сам нарывается на драку с каким-то чуваком, и тот расквашивает ему всю правую сторону лица.
– О чем ты вообще думал?! – возмущается Лиам, мечась по кухне в поисках льда и полотенец, пока Холлоуэй спиной сползает по стене в прихожей. То ли от количества выпитого, то ли от абсурда происходящего, ему смешно. Ему охуеть, как смешно, поэтому он смеется в голос, выплевывая изо рта брызги крови.
– Я мог к ней подойти, – улыбается Нолан, когда его друг сует ему в руки пакет со льдом и пытается поднять на ноги. – Если бы я только к ней подошел…
Нолану двадцать, когда он лежит в своей кровати с холодным пакетом на виске и вспоминает все те разы, когда он мог что-то сделать, но не сделал.
/если бы он к ней подошел…/
/если бы не был таким жалким трусом…/
/если бы хоть раз сделал то, что так часто представлял в своей голове…/
/возможно, сейчас она была бы жива…/
