— Идите прочь, — ответила она, — у нас тут свободная страна, а не полицейское государство! Вы не имеете права вторгаться в пределы частной собственности.
— Очень жаль, — агент убрал ногу, и дверь захлопнулась прямо перед его носом.
Он не спеша повернулся и пошел к припаркованной рядом машине.
— Ну что? — спросил его второй мужчина, сидящий на пассажирском сидении. Внешне он выглядел словно брат — близнец, такое же незапоминающееся лицо, те же редкие светлые волосы, зачесанные назад, и точно такой же, как у Смита, черный костюм.
— Не хочет, — пожал плечами тот. — Все как обычно. Поехали.
— Знаешь, — произнес второй мужчина, пока тот заводил мотор, — я жалею, что нам не дают рации. Такие портативные, с маленьким белым наушником в ухе. Представляешь, как бы круто это смотрелось?
— Ничего, обойдемся телефоном-автоматом, — ответил Смит, оглядываясь. — Так, из этого тупика только один выезд. Я тебя высажу на перекрестке, там должна быть будка. Звони судье, а я покараулю около дома. Интересно, сколько времени ей понадобится?
Петуния проследила, как отъезжает машина агента Смита и бросилась набирать номер мужа.
— Вернон, у нас проблема.
Спустя полчаса к дому подкатило вызванное такси и она выскочила из дверей, волоча за собой пошатывающегося Гарри.
— Давай, пошевеливайся, — она открыла дверцу и затолкала мальчика внутрь, не обращая внимания на его болезненный вскрик. — Бродвик стрит, в Сохо, и поскорее, пожалуйста.
— Да, мэм, — водитель отъехал было от обочины, но тут же резко затормозил, так как стоящая у соседнего дома машина вдруг рванула вперед и, встав по диагонали, перегородила ему проезд. — Эй, ты что творишь?
— Прошу прощения, — произнес агент Смит, выходя из автомобиля и показывая таксисту удостоверение. — Миссис Дурсль, с вашей стороны было очень любезно покинуть пределы частной собственности. Получение ордера у судьи — такая морока, особенно в пятницу... Хорошо, что на улице посмотреть на ребенка можно и без него.
— Не открывайте дверь! — в панике закричала Петуния, — Это грабители!
— Корочка-то вроде настоящая, — таксист обернулся и посмотрел на Гарри. — А что, с пацаном проблемы какие?
— А то вы сами не видите, — ответил полицейский.
Водитель внимательно оглядел изукрашенное ссадинами лицо мальчика и висящую на перевязи руку, и мрачно кивнул.
— Ага, вижу. Только это... Я, значит, вас в машину-то не пущу. Лучше я сам до полиции доеду, а вы вслед за мной. А то вы без формы и машина у вас без мигалки. Мало ли что...
— Приятно встретить разумного человека, — Смит кивнул и посмотрел на Петунию. — Миссис Дурсль, я вам очень советую не пытаться бежать и не прикасаться к ребенку даже пальцем. Иначе ваше пребывание в участке... слегка затянется.
— Трещина лучевой кости предплечья, трещина в шестом ребре справа, многочисленные гематомы по всему телу, и молитесь богу, чтобы у мальчика не были повреждены внутренние органы, — агент Смит отложил медицинское заключение и посмотрел на Вернона. — Это очень серьезно, мистер Дурсль.
— Мой клиент его и пальцем не трогал! — заявил сидящий рядом с Верноном адвокат.
— Его счастье, что не трогал, — холодно ответил агент, — иначе бы он сидел передо мной в наручниках. Но неоказание помощи пострадавшему ребенку — это тоже серьезное правонарушение, вы не можете об этом не знать. У нас есть рапорт из школы о том, что произошло три дня назад, и подписанный вашим клиентом отчет медсестры, в соответствии с которым он был предупрежден, что ребенка следует отправить в больницу. Я не поленился и обзвонил все больницы в радиусе пятидесяти миль, и ни в одной из них не был зарегистрирован пациент по имени Гарри Поттер. Более того, за эти три дня ребенку даже повязки сменить не удосужились! Почему?
Дядя Вернон угрюмо молчал.
— Плюс к этому, — продолжал Смит, — мальчика последние три дня морили голодом, да и вообще, у него налицо явные проблемы с весом из-за недостаточного питания. Плюс необеспечение надлежащей одеждой... У него вообще есть хоть какая-то вещь, которая ему по размеру? Плюс нарушение права на образование, плюс содержание в чулане...
— Не доказано! — вскинулся адвокат.
— Будет доказано, как только мы получим ордер. А мы его получим, не сомневайтесь, и упаси вас боже, мистер Дурсль, за это время попытаться скрыть следы преступления.
Агент Смит тяжело вздохнул. Иногда ему казалось, что ловить обычных преступников, бегая за ними по крышам и подвалам, было бы намного проще, чем каждый день смотреть, как обращаются с детьми некоторые индивидуумы. Причем если причины жестокого обращения в семьях алкоголиков и наркоманов он хотя бы понимал, то наблюдать подобную картину во внешне благополучной семье было особенно отвратительно. Эту жестокость нельзя было списать на бедность или дурное окружение, да и своего родного сына этот толстяк явно любил. Отчего же он так ненавидел племянника?
— В общем, так, — наконец, сказал он, — решение о возбуждении уголовного дела примет прокуратура, они с вами сами свяжутся. Слушание по делу об опеке будет назначено в ближайшее время, о точной дате вас известят. Поскольку у ребенка обнаружены следы побоев, то до суда он будет находиться в приюте. Вы можете с ним видеться, если захотите, но только в присутствии сотрудников департамента. Вам все ясно? Распишитесь тут и тут.
Он протянул Вернону бумаги, и тот быстро их подписал, не обращая внимания на попытки адвоката привлечь его внимание.
Агент Смит дождался, пока Вернон с адвокатом покинут кабинет, и аккуратно сложил подписанные бумаги в папку.
— Удивляюсь, как окружающие столько лет не замечали, как он обращается с ребенком, — произнес он в пустоту. Такое впечатление, что всех его соседей кто-то околдовал.
Май — июль 1987 года
Суд по делу об изъятии Гарри Джеймса Поттера из семьи Дурслей состоялся 11 мая 1987 года и прошел очень быстро, так как в обмен на отказ прокурора от уголовного преследования Вернон и Петуния не стали настаивать на своих опекунских правах. Агенту Смиту, конечно, хотелось их наказать, но ничего не поделаешь, обвинения были довольно шаткими. Они ведь действительно никогда не били Гарри, а остальные пункты ловкий адвокат мог бы попробовать оспорить.
Тем не менее, в таком маленьком и сонном городке, как Литтл Уингинг, где редко происходило что-то интересное, дело получило довольно широкую огласку. Все друзья Дурслей, которые раньше Гарри в упор не замечали, теперь в один голос твердили, что на самом-то деле они давно обо всем догадывались. Некоторые из них по большому секрету даже сообщали всем желающим, что именно они и донесли в полицию о судьбе «бедного сиротки». Правда, о том, чтобы взять этого самого «сиротку» к себе в семью, никто из них даже не помышлял.
Издевательство над ребенком считались крайне нереспектабельным поведением, и Дурсли, не выдержав всеобщего осуждения, продали дом и переехали на другой конец страны. Больше о них в Литтл Уингинге никто не слышал.
26 мая тот же самый ювенальный суд рассмотрел ходатайство супругов Олсен о предоставлении им права опеки над Гарри. Никаких сложностей с этим не возникло, заключение комиссии о материальном состоянии семьи было сугубо положительным, а отзывы из школы и полиции — выше всяческих похвал. Сам мальчик в ответ на вопрос о том, хочет ли он попасть в эту семью, ответил «да», судья с чистой совестью стукнул молотком по кафедре, и в тот же день Гарри покинул приют и переехал в свой новый дом.
А спустя еще год, на свой восьмой день рождения, он получил самый драгоценный подарок в жизни — сертификат, подтверждающий, что отныне и навсегда он является законным сыном Эрика и Линды Олсен. У него наконец-то была семья.
Миссис Фигг отложила перо, посыпала песком пергамент и потянулась было за конвертом, но на полпути ее рука замерла. Некоторое время она так и сидела с протянутой рукой, не замечая ничего вокруг, а потом, очнувшись, тяжело поднялась из кресла, бросила исписанный пергамент в камин и чиркнула спичкой.
