Впервые я подцепил ее на Тау Кита-2. По крайней мере, я почти уверен, что первый раз было именно тогда. Все зависит от того, как на это посмотреть.

Она стояла последней в обычной очереди звездных хичхайкеров, ну, знаете, тех, кто пробираются всюду автостопом и стоят, выставляя большой палец вверх возле въезда на Космостраду, там, где выезжают на трассу Эпсилона Эридана. Высокая, с короткими темными волосами, она стояла в серебристом костюме из Всеклима, предназначенном для суровых условий. Костюм пытался спрятать ее фигуру, но совершенно и полностью потерпел в этом неудачу. Она скромно держала свой зонтик от ультрафиолетовых лучей против слепящего солнца Тау, а палец ее торчал кверху знакомым с незапамятных времен жестом. Она улыбалась непреодолимо, уверенно, чертовски здорово зная, что ее сгребет в охапку первый же водитель мужского пола, чья эндокринная система в этот день подключена к организму. Моя-то работала полным ходом, и она это знала.

– Как ты думаешь? – спросил я Сэма. Он обычно имел четкое мнение по таким вопросам. – Что, звездная девочка-прилипала?

Он рассматривал ее какую-то микросекунду.

– Не-а. Слишком хорошенькая.

– У тебя какие-то допотопные представления. Но чему тут удивляться, они у тебя всегда были.

– Собираешься ее подобрать?

Я затормозил и стал отвечать, но, когда мы проехали чуть мимо нее, улыбка ее чуть потускнела, а брови вопросительно поднялись, словно ей показалось, что она меня узнала. Выражение ее лица только наполовину успело измениться, прежде чем мы пролетели мимо. Это и решило дело. Я как следует затормозил, направил грузовик к обочине, довел до полной остановки и подождал, глядя в параболическое зеркало заднего обзора, когда она побежала к нам.

– Что-то необычное? – спросил Сэм.

– Э-э-э… даже не знаю. Ты ее узнаешь?

– Не-а.

Я потер щетину на подбородке. Ей-богу, никогда у меня не получается быть гладко выбритым, когда это имеет значение.

– Ты считаешь, что с ней будут проблемы и хлопоты?

– Женщина с такой внешностью – всегда проблема. А если ты считаешь, что это старомодное представление, то вытри с губ молоко и поумней.

Я глубоко вздохнул, уравновесил давление в кабине с наружным, потом открыл пассажирский шлюз. Там, в пустыне, было потише, но ее шаги заглушал разреженный воздух. Она все еще бежала к нам, я ее обогнал на хорошее расстояние, потому что я всегда с ревом проношусь мимо хичхайкеров, чтобы их немножко поприструнить, сбить с них спесь, так сказать. Кое-кто из них, бывает, ведет себя довольно настырно, выходит на дорогу прямо перед тобой и пытается таким манером остановить тебя во что бы то ни стало. Чуть раньше я размазал одного такого на полклика дороги, был такой развеселый парень, что выскочил прямо перед носом. Колониальные менты составили протокол, сказали, что, дескать, как мне не ай-яй-яй, и не велели больше так поступать, по крайней мере, во время их дежурства.

Я услышал, как она, запыхавшись, влезает по тяжеловозу и карабкается по лестнице, вделанной в бок. Голова ее показалась над сиденьем, и, право слово, это была очень хорошенькая головка. Темно-синие глаза, чистая светлая кожа, высокие скулы, словом, симметрична, как манекенщица. Такую мордашку не каждый день увидишь, мне как-то всегда казалось, что таких вообще не существует, вот только разве в фантазиях фотографов модных журналов, которые свои модели создают на компьютере. Макияж у нее был совсем легкий, но очень эффектный, бил он прямо в десятку. Я был уверен, что раньше никогда ее не видел, но когда она сказала: «Так я и подумала, что это ты!», я усомнился.

Она сняла свою пластиковую прозрачную дыхательную маску и с удивлением покачала головой.

– Господи, вот уж не ожидала… – она не окончила фразу и пожала плечами. – Ну, если хорошенько подумать, то такая встреча была неизбежна, пока я оставалась на Космостраде.

Она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ.

– Тебе нравится эта атмосфера?

– А? О, извини, пожалуйста, – она протянула руку и захлопнула люк. – Воздух тут разреженный и попахивает озоном.

Она окончательно сложила зонтик, вывернулась из своего комбинированного рюкзака-респиратора и поставила его между колен на пол, потом открыла его и засунула внутрь зонтик.

– Попробуй постоять там пару часиков с непокрытой головой! Вся беда в том, что, – тут она натянула на себя капюшон костюма, – если ты надеваешь на себя эту штуку, никто не понимает, как ты выглядишь.

Что правда, то правда. Я включил мотор и выехал обратно на трассу. Мы ехали молча, пока я не выехал под выездную арку на Космостраду. Я приладил поток плазмы, и скоро мой тяжеловоз порол пространство со скоростью 100 метров в секунду, а может, и больше. Впереди Космострада простиралась черной лентой среди ядовито-желтых песков по прямой, уходя до линии горизонта, где и терялась. Примерно час езды до следующих постов дорожной службы, где взимают налог за проезд. Небо было чистым, фиолетовым, как это обычно на Тау Кита-2 и бывает. У меня в кабине сидела хорошенькая женщина, которая ехала на халяву, и мне было хорошо от всего на свете, пусть даже Сэм и я ждали неприятностей на этом маршруте. Если не считать мучительной загадки, почему она себя вела так, словно мы знали друг друга, в то время как я был уверен, что никогда в глаза ее не видел, все складывалось просто тип-топ. То, как она на меня смотрела, немного вгоняло меня в краску, но я все же хотел, чтобы она первая заговорила и подсказала бы мне, как себя вести. Я готов был играть эту музыку на слух и с импровизацией.

Наконец она сказала:

– Я ожидала, что ты можешь отреагировать на меня по-разному, но что ты будешь молчать… никак не думала.

Я проверил информацию носовых сканеров, потом дал сведения Сэму. Он принял управление на себя и подтвердил это.

Она повернулась к глазу Сэма на панели управления и помахала ему рукой.

– Привет, Сэм, – сказала она. – Сколько лет, сколько зим, и все такое.

– Как жизнь? – ответил он. – Приятно снова встретиться.

Сэм знал, как надо врать по нотам.

Я отклонил спинку капитанского кресла назад и повернулся на сиденье боком.

– А что ты ждала? – спросил я.

– Ну, сперва, может быть, приятной беседы, потом немного сожаления и досады в голосе. С твоей стороны, разумеется.

– Досада? С моей стороны? – нахмурился я. – Почему?

Она была озадачена.

– Ну… не знаю, мне так показалось.

Она медленно повернула голову и выглянула из иллюминатора, глядя на то, как катится мимо пустыня. Я внимательно изучал ее затылок. Наконец, не оглядываясь назад, она сказала:

– А разве… ты не растерялся, когда я взяла да и исчезла от тебя просто так, за здорово живешь?

Мне показалось, что я подметил нотку разочарования в ее голосе. Я проехал метров с тыщу, прежде чем ответить, и осторожно сказал:

– Так оно и было, но я это пережил. Я же знал, что ты – вольная птица.

Я надеялся, что это прозвучало хорошо и правильно.

Под нами пролетел еще один добрый кусок Космострады, и я от нее услышал следующее:

– Мне тебя не хватало. Правда. Но у меня были свои причины, чтобы просто так ускользнуть и оставить тебя. Прости, если тогда это показалось тебе бесчувственным поступком.

Она прикусила губу и неуверенно посмотрела на меня, пытаясь понять, что же я думаю. Она не смогла прочитать по моему лицу почти ничего и сдалась.

– Извини, – сказала она со смущенным смехом. – По-моему, даже слово «бесчувственный» не вполне тут соответствует положению. Грубость и жестокость – вот как бы я это назвала.

– Ну, жестокой ты мне никогда не казалась, – импровизировал я дальше. – Я уверен, что у тебя были веские причины так поступить.

Я сказал это более лукаво, чем сам намеревался.

– Все же, наверное, надо было тебе написать, – она быстро повернулась ко мне и хихикнула. – Вот только адреса у тебя нет.

– В конце концов, всегда есть адрес конторы Гильдии.