Её милая улыбка, которая не сходила с лица до этого момента, сменилась на удивление. Она стала осматриваться, начиная понимать, что оказалась в западне. Аспазия подошла к борту лодки, растерянно озираясь.
– Я побежал за взрослыми, а ты не двигайся! Не двигайся – хорошо?! – эмоции переполняли меня. Она закивала головой – моя нервозность передалась ей.
Я сделал рывок, думая кого бы быстрее позвать.
Пробежав несколько шагов я, словно почувствовав неладное, обернулся. То чего я больше всего боялся, я увидел воочию!.. Я увидел переворачивающуюся лодку, я побежал к берегу – ужас! Аспазия уже в воде – сейчас!!! Сейчас я подплыву к ней и спасу её!!! Но самое ужасное, что я не умею плавать!!! Я пытаюсь что-то кричать, но меня никто не слышит. Я бегу по берегу – маленький мальчик, который ничего не может сделать, именно это испугало меня больше всего.
Очень быстро тело маленькой девочки пошло ко дну. Я ещё раз кинулся в воду, но глубина пруда не позволила мне подойти близко к тому месту, где я увидел маленькие пузырьки.
Не знаю, сколько прошло времени – пузырьки на воде… перестали появляться. От безысходности я почувствовал невероятную тяжесть на душе. Мне захотелось броситься в воду и утонуть вместе с ней, но что-то тогда удержало меня. Я не плакал, но боль в душе была невыносимой… Страх и ужас охватил меня… Я будто падал в какую-то бездну в которой не было дна…
Каждую ночь после этого в те дни я видел сон… видел сны… сны о ней… и каждый раз я пытался спасти её, но не мог – и каждый раз я просыпался, переполненный эмоциями и самое сильное чувство, которое я испытывал каждый раз – это чувство безысходности.
Позднее я пытался забыть обо всём этом, а когда всё-таки память возвращала меня к этим событиям – сердце содрогалось от боли, как будто это было вчера.
Вышеописанное событие наложило неизгладимый отпечаток на моё сознание, и оно, возможно, даст вам возможность понять логику моих поступков в будущем. Конечно, я не сломался тогда, попытайтесь понять, я как бы отвердел, стал гораздо более сконцентрированным что ли, стал ярче воспринимать события, может быть, быстрее реагировать на всё.
В последующем моя жизнь была наполнена массой поступков, которые приносили мне победы, довольно много было и ошибок, не стану ничего приукрашивать. Но, возможно, так я стремился реабилитировать себя в своих собственных глазах – побеждая своих врагов, я как бы старался вытащить маленькую Аспазию из пруда. После победы на некоторое время радость заполняла мою голову и отвлекала от грустных мыслей, которые иногда возвращались в мою голову, подгоняемые Мнемозиной (греческой богиней памяти).
Глава 3: Клеомен (беспощадность подростковая и не только)
Я лечу, лечу над полями, холмами и озёрами, медленно и плавно. Мне хорошо и приятно, я безмятежен и лёгок. Небольшой ветерок прибил меня к полю. Я пытаюсь пойти, но не могу. Я напрягаю ноги сильней, но они словно приросли к земле. Что делать? Я оглядываюсь по сторонам – высоко в небе медленно плывёт несколько облаков. Почему-то они притягивают мой взгляд. Что это за облака? Облака медленно растворяются, и из них появляется силуэт. На эту тёмную фигуру постепенно падает свет. Кто это? О, это Великий Зевс! Бог всех богов, Великий Громовержец! Я в оцепенении открыл рот. Зевс выглядел огромным сильным с пышной бородой, в руке он держал копьё. Он шепчет. Но шепчет как-то громогласно, настолько, что отчётливо слышно каждое его слово:
– Александр! Ничего не бойся – я помогу тебе! Они хотят уничтожить тебя, но ты можешь верить мне…
Тут он исчез. Я услышал страшный рык собак. Я опускаю глаза и вижу, что со всех сторон на меня смотрят огненные глаза. Это глаза злобных мохнатых чёрных собак. Они со всех сторон. Они внимательно смотрят, медленно и плавно двигаются на меня. Откуда они здесь, ведь я же рядом с домом? Я всегда до этого был в безопасности – в реальной безопасности: сторожевых собак я всех знал, прислуга вся знакома мне, охранники тоже почти все состояли из родственников… А здесь… Что имел в виду Зевс? А собаки всё ближе и ближе. И вот они уже готовы сделать последний рывок… Я кричу что есть силы… Дальше темнота… Это был сон. Всего лишь сон… и я лежу в своей постели весь мокрый от страха. К чему этот сон? Может быть, кто-то мне так пытается помочь? Кто-то из умерших родственников? Может быть, сам бог богов решил покровительствовать мне? Не знаю… Но этот сон мне приснился как раз перед теми событиями, о которых пойдёт речь, поэтому я не мог не рассказать о нём. Простите за такую прелюдию…
Моя новая история необычна. Или скорее невероятна. В неё трудно поверить. Она не просто не вписывается в обычные рамки – на первый взгляд любой услышавший её сразу же скажет, что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Я даже сам по прошествии какого-то времени иногда склонялся к мысли, что всё произошедшее не может быть правдой и это было некое дурное наваждение, или может быть кто-то мне рассказал эту историю, а я так проникся в неё, что стал воспринимать её как свою, как будто она произошла со мной, хотя я её всего лишь выслушал. Я даже не хотел о ней рассказывать, полагая, что никто в неё всё равно не поверит, но гораздо позднее что-то похожее из других мест и про других людей я удосужился услышать, и это сейчас не оставляет сомнений и придаёт мне уверенности с одной стороны в том, что моя история правда, а с другой – у меня появляется надежда, что и вы отбросите свой врождённый скептицизм и сможете поверить в неё, потому что каждый из вас имеет какой-то жизненный опыт за своими плечами и может что-то похожее уже слышал. Повторюсь – здесь в ней я не придумал ничего.
Немного отвлекусь от самой истории, чтобы объяснить, кем тогда я был и что меня окружало, чтобы вы поняли, как я её воспринимал и как я вообще всё воспринимал тогда.
Время, о котором пойдёт речь – это время, когда я был всего лишь сыном царской служанки и наложницы Олимпии. Дочерью Эпирского царя Неоптолема она стала в последующих летописях, когда боги соблаговолили сделать меня царём. У меня всё произошло абсолютно по-другому, чем у стандартных царей в стандартных условиях. Было бы нормально, если являясь сыном царя, человек по смерти своего отца, тоже вступал на престол, а не наоборот. Я же изначально был сыном служанки и когда её статус рос, он рос и у меня. То есть она из служанки стала наложницей, а это уже статус выше, после этого она стала женой царя, и мой статус вырос тоже. А после вступления на царский престол я приказал переписать летописи – это было сделано для того, чтобы я явился для всех человеком благородных кровей. Только после вступления на престол для всего мира я стал представителем царского рода и по отцу и по матери. Из всего вышесказанного читатель должен понять самое главное – я не считал себя кровным сыном царя Филиппа, точнее даже не так: я всегда сомневался в том, кто мой настоящий отец, хотя им мог быть и сам царь Филипп.
Как я уже сказал ранее, на самом деле Олимпия изначально была служанкой Филиппа. Даже имя у неё было другое – Миртала. Она хоть и была обычной служанкой, вела себя неподобающе самоуверенно. Должен сказать, что, несмотря на общую дикость нравов в Македонии, в повседневной жизни к женщине здесь относились как к равной мужчине. Это общая черта той части греков, которые произошли от дорийских племён. Возможно, когда-то гораздо ранее тех времён, о которых я сейчас рассказываю из дорийских племён, появились такие женщины воительницы как амазонки. У македонцев женщины также как мужчины проходили свои физические тренировки и несколько раз в году у них проходили свои, отдельные от мужчин, соревнования на силу и выносливость. Кроме македонцев к дорийцам относились также спартанцы, коринфяне и некоторые другие мелкие народы. Они отличались от тех же афинян и некоторых других, где, несмотря на достаточно высокий уровень культуры, женщины были затворницами, им запрещалось ходить на любые общественные мероприятия и они не имели права иметь свою собственность. Правда, тут нужно отметить, что политических прав женщины не имели тогда нигде – ни в Македонии, ни, скажем, в Эпире (они не участвовали в политических голосованиях и не обсуждении государственных дел), но элементарные права в остальном у них не отличались от мужских.
