Смотрю на нее украдкой. Что-то в ней изменилось или это во мне? Чувствую себя преданным. Глупо как-то. Все это время я считал ее родной матерью.... Интересно я для нее сын или подопытный "Тумсиум"?
-- Майкрус, тебя что-то беспокоит? -- слышу голос "мамы".
Оказывается, она, прервав трапезу, с "беспокойством" смотрела на меня. Это притворство или по-настоящему?
-- Со вчерашнего дня ведешь себя странно, -- встав со стула, она подошла ко мне, и присев рядом, погладила по лбу. -- С тобой все хорошо?
Смотрю ей в глаза. Она смотрела на меня так же, как и раньше -- ласково и нежно, с заботой. Может, за прошедшее время она стала относиться ко мне, как к своему ребенку? Она же все это время заботилась обо мне.... Нужно что-то сказать, но ком мешал мне что-либо сказать, потому я продолжал молчать.
Больше ничего не говоря, мама, обняв меня, просто начала напевать мою колыбельную и гладить по спине. Вибрация от ее голоса успокаивала. И почему я ищу подвоха? Пытаюсь уловить запах эмоций мамы, но почему-то сейчас это не получается. Может, мои собственные чувства мешают?
Нужно смотреть на хорошие стороны. Теперь я знаю, почему все время отличался от других (от тех же детей, которых вчера встретил).
Я счастлив? Да, потому что меня любят и заботятся. Неважно кровные мы родственники или нет, пора бы уже привыкнуть к переменам жизни.
Глава 5. ПРОБУЖДЕНИЕ
Сидим втроем в саду, где впервые встретились два года назад. Он стал нашим штабом, местом, где мы могли спрятаться и болтать или играть весь день (точнее, свободное время).
"Чем бы заняться?" -- был главным вопросом дня.
Играть с другими детьми? Неа, увольте.
Надоело быть пушечным мясом, а уговаривать их поиграть во что-нибудь другое -- гиблое дело. Нужно придумать что-то новое, во что смогут играть и трое... и я вспомнил про горы. Ведь еще ни один ребенок не покидал территорию дачи.
-- Как вы смотрите на то, чтобы немного погулять? -- оба моих товарища, проследив за моим взглядом, посмотрели на гору, что стояла ближе остальных.
-- Эмм, ты не думаешь, что нас за это отругают? -- стряхивая с ладоней клочки травы, поинтересовалась Солана.
-- Ну-уу... если не скажем об этом взрослым, то нас не за что будет ругать, -- только бы еще не ковырять пальцем ноги землю.
-- Лгать? -- ужаснулись оба.
Духи упаси! Лгать* не солидно, будут только проблемы. Тут с этим строго!
[Худший грех, который могут совершить турианцы в глазах своих, это ЛОЖЬ о собственных действиях; "Ложь" -- самое ненавистное слово, и турианцы с ранних лет не обманывают никого, какая бы правда не была]
-- Что вы, ни в коем случае! И это не будет никакой ложью, просто секретом, -- вскочив на ноги, с воодушевлением стал объяснять им свою затею. -- Можно ведь представить, что мы будем Первооткрывателями или Искателями! Типа секретное задание... новые открытия....
О! Сам даже воодушевился своей идеей. Вот что значит внушение! Для того чтобы воодушевить других, сначала сам поверь в то, что предлагаешь....
-- Я не против! -- загорелся идеей Гаррус.
Я и не сомневался в его лояльности. В нем с самого начала были зачатки Искателя Приключений. А вот согласится ли Солана? В последнее время ее безбашенность уменьшилась, она стала более... сдержанной и ответственной, что ли?
-- Ладно. Я с вами, -- как-то неуверенно сказала наша единственная леди.
-- Вот и отлично! -- как обычно делал папа, я завел руки за спину. -- Итак. Кто из вас будет командиром команды на эту миссию?
Гаррус и Солана переглянулись. Знаю, оба не прочь побыть главным...
-- А почему бы тебе не стать командиром? -- вдруг предлагает друг.
-- Я командиром? -- для меня это неожиданность!
-- Да, твоя же идея, -- соглашается Солана.
-- Не-ее... не-не-не-не-ее! Духи, не хочу! Я вообще не лидер! Лучше кто-то из вас! -- о, как поспешил, чуть ли не срываюсь с места, чтоб убежать от ответственности.
Как ни печально, но я очень трусливый турианец. Не люблю ответственность. Этим я по горло сыт с прошлых жизней! Хоть это просто детская игра, но все равно "Нет"!
Потому решил перейти на старый способ, широко известный у землян -- "Камень-ножницы-бумага"! Вроде объяснил им понятно, и они поняли, как играть. И... м-да, не думал, что будут проблемы из-за пальцев. У меня-то их пять, а у моих друзей по три. Ухитрились сгибать большой палец на "ножницах", а широко оттопыривать на "бумаге".
***
Страшно! Голова раскалывалась, словно разом вокруг меня били колокола весом в несколько тонн. Страшно! Боль мешала думать. Трудно дышать!
-- Г-га... ру... С... ан-на..., -- я что-то повторяю, но не могу понять что.
Больно! Мне нужно что-то сделать. Но что? Как же больно! Куда мне ползти? Почему так темно?! Я что-то должен сделать. Но что-что?! Трудно дышать! Где звуки??
Вдруг меня переворачивают на спину. Тело отзывается болью, словно в него воткнулись тысячи ножей одновременно. Мычу, не в силах кричать, но дышать стало легче, да и зрение вернулось. Перед глазами что-то маячит. Не могу разглядеть, все плывет.
Звон не прекращался. Чувствую тупую боль в голове. А, так это у меня в ушах звенит? Что-то капает в лицо. Немного погодя стал различать то, что маячило перед глазами. Это плачущая девочка... э нет, кажется, она упала в воду, так как вся была мокрая и некоторые капли падали на меня. И также надо мной наклонился испуганный мальчик, он был испачкан грязью. У обоих детей были голубые глаза. Кажется, я знаю их.
Больно, но уже не так сильно.
-- Солана... не дави... пожалуйста..., -- еле выдыхаю я.
Они что-то говорят, но звон мешает расслышать их. Контузия? Это где же я контузию прихватил? Пытаюсь подвигать конечностями, но вызываю лишь дополнительную боль в многострадальное тело.
Это что же случилось-то?!
Теперь пытаюсь внимательнее разглядеть своих друзей. Помятые, грязные, но целые. Переговариваются между собой. Что-то решают. Гаррус исчезает из поля зрения. Солана с беспокойством смотрит на меня, что-то говорит.
-- Я не слышу..., -- не могу понять, шепчу я или нормально говорю или вообще кричу, так как каждое слово давалась с трудом.
Снова появляется Гаррус, что-то стелил рядом со мной. Замечаю мазню крови* над его правой бровью и на одежде.
