Прынц
Луна подглядывала из-за тучи, как она шла с работы, волоча сумку.
Картина «голодный кот над пустой миской» заставила её прибавить шаг. Сумка принялась бить о ноги пластиковым контейнером с куском торта, которым сегодня кормила Ольга Борисовна в честь чего-то там у мужа. Она не расслышала, чего, поздравляла жующим лицом. Ольгу Борисовну славили всем отделом, её мучное изделие с кремом из «настоящей сгущенки и дорогущего сливочного масла» и всю её семью, по количеству праздников догоняющую церковный календарь ― впору вешать на стену расписание жития. Очередное жирное свидетельство цеплялось за ноги, не давая и после рабочего дня забыть счастливую жену своего производящего поводы мужа.
Она переложила сумку в другую руку, и к ноге теперь ластился мешок корма для котов «свыше семи килограмм», купленный по акции. В магазине он не казался таким тяжелым. И этот мешок ему максимум на неделю! Куда в него столько лезет?
В ритме шага в голове закрутились строчки Киплинга: «Это был пустой вопрос. Нет на свете синих роз…» Идти стало легче, и мысли стекли в привычное русло: кот столько ест, а был бы мужик в сто килограмм? Бывают же такие! Она как Ольга Борисовна отмечала бы на работе каждый его удаленный зуб или открытие в его офисе столовой? Ужас какой! Но вот когда кот сожрал колбасу, свалившуюся на него с верхнего балкона, словно манна небесная, а потом дристал, вопя и тряся лапами ― она же поделилась на работе, и все за него переживали! И это было приятно…
Просто больше ей нечего рассказывать… Кот, работа, дом ― вся её жизнь…
Она стала вспоминать, когда последний раз у нее заводился мужчина хотя бы килограмм на семьдесят… Год назад? Нет, год назад ничего не вышло… Три, кажется, или уже четыре? Сейчас какой год? А, ну да…
Но что же ей делать… Выглядит она хорошо, даже, говорят, симпатичная. Страшненькие находят свое счастье, вьют гнезда и сидят на яйцах, с превосходством на нее поглядывая… А она ― все «прынца» ждет… К ней, конечно, подходят, знакомятся. Вот недавно, тоже шла с работы с сумкой, и вдруг: «Привет! Как дела?» ― рядом зашагал смутно знакомый парень. Вроде сто лет назад помнила, как его зовут. Сто лет назад и забыла. Не понравился он ещё в момент знакомства, оно и не состоялось. Буркнула под нос: «Да вот, с работы иду, устала» и ускорила шаг. Наверное, это было не слишком вежливо… Но когда человек не интересен, она не хочет, да и не умеет церемониться, а наоборот, становится довольно резким человеком, ― вот что она заметила… Может это оттого, что в свои тридцать пять она точно знает, чего хочет?
Некоторые не отягощенные интеллектом и манерами мужчины говорят ей: «Довыбираешься, будешь одна!» Но чем с такими, лучше и правда, одной. Одной со своим котом, родней, друзьями, наедине с телевизором и библиотекой…
Она читала, что нужно визуализировать свои желания, чтобы они сбывались. Так какой он, тот, кто бы ей понравился? Симпатичный? ― Да, безусловно! Богатый? ― Нет, не в этом суть. Просто должен зарабатывать больше нее. Это же логично! Но! Обязательно её «прынц» должен быть очень образованным, начитанным и эрудированным. Он должен быть умнее! А вот тут и начинаются проблемы. Сейчас ведь парни с гордостью говорят: «Книги? Ни одной дома нет! Я их не читаю!» А ей после таких слов на общение с этим человеком просто безумно жаль тратить время… А еще он должен быть добрым. Это непременно. Добрым и великодушным. Разве она многого хочет?
Ручеек привычных мыслей иссяк и в голове снова закрутилось: «Это был пустой вопрос. Нет на свете синих роз…», когда из темноты отделилась мужская тень. Луна стыдливо надвинула на себя тучу. Тусклый фонарь осветил плечо и ухо в вихрастых зарослях.
– Эй, тетка, подрочи мне, рука устала!
От неожиданности она застыла, прижав сумку.
― Дурак что ли!
― Будешь орать ― убью. Делай, что говорят, уйдешь целая.
«Вызвать полицию? ― Телефон где-то в сумке… Кричать? ―Правда еще убьет или покалечит. Да и кто придет, поздно. Драться с ним? ― Как? Она и не умеет…» ― пронеслось в ее голове и улеглось, словно внезапный порыв ветра.
― Ну? ― мужик схватил её за руку и потянул к паху.
― Не надо, я сама…
Она поставила сумку на землю и робко взяла рукой член. Он был горячим и твердым. Под большим пальцем бугрилась вена. Она стала двигать рукой, вспоминая забытые движения и ощущения.
― Ты прям как девочка. Одна что ль? ― хмыкнул мужик и накрыл её ладонь своей, задавая темп.
― Одна… ― признался кто-то внутри нее, сбросив со счетов стыд и семикилограммового кота.
― Красивая… ― свободной рукой мужик провел по её губам, и они невольно приоткрылись.
Темп сделался быстрей, он коротко рыкнул как злой пёс, и ослабил хватку.
― Спасибо, девочка, выручила, ― глухо хохотнул он и слился с ночью.
Она стояла не в силах пошевелиться.
― Я тебя найду! ― то ли угрозой, то ли спасением прозвучало из темноты, и его глаза сверкнули в свете вылезшей из укрытия луны.
Она подняла сумку с кормом для себя и для кота и быстро зашагала к дому, до которого оставалось перейти сквер.
Ощущение от мужских пальцев держалось на губах, а от члена ― в ладони. Даже большой палец продолжал чувствовать вену.
И почему-то это было приятно…
«А я бы вообще никому про него не сказала! Кому какое дело! Хватит с них мужа Ольги Борисовны! Он был бы только мой…» ― сладко подумала она.
«Ду-ду-ду, я тебя все равно найду!» ― навязчивый речитативчик, сменивший Киплинга, конопатил ее изнутри чем-то очень теплым…
Процедуня
Серёга плеснул воды на раскаленные камни, и из облака пара крякнул:
― Ох, бля-я!!! Бабу бы ещё! А лучше двух! Прикинь, Витёк, сидишь, а они друг дружку наяривают! А потом ты их! О-о-о!
Потный Витёк несогласно мотнул головой в полотенце.
― Не, две нормуль, ты зря, ― впаривал Серёга.
― Уху. Ну их нах! ― ухнул Витёк из своего махрового дупла.
― Ты просто не знаешь, как их готовить, братан! Хочешь, организую?
― Не-е-ет! ― резче замотал головой Витёк, высунув из полотенца серпик бордового уха. ― Я пробовал раз, еле жопу унёс!
Серёга заржал. Деревянная лавка под ним заскрипела с попискиванием.
―Да че ты ржешь, дурак! ― обиделся Витёк. ― Тебе бы так, я б на тебя посмотрел!
― Да как так-то? Они, че, надругались над тобой? ― веселился друг.
Витек надулся и замолчал.
― Ну, лан, те, братан, ― Сергей ткнул друга в плечо, когда вышли из парной отдышаться. ― Давай, поведай! Всё, всё, я не смеюсь!
Витёк влил в себя банку пива, смял ее в ладони и метнул в мусорную корзину, попав точно в центр.
― Трехочковый! Красава! ―оценил Серега.
Довольный Витёк дёрнул за кольцо следующую банку и произнёс, чуть растягивая слова, словно с неохотой:
― Да у нас на районе девка одна была. Дунька. Стра-а-ашная! Толстая, волосёнки жидкие, глазки свинячьи. Но добрая. Жалостливая. Придешь к ней ― ох, Дуняша, нет счастья в этом мире, одна ты меня понимаешь ― она сразу жрачку на стол, бухло, и сама прижимается, по голове гладит и блеет: «Бе-е-едненький». Ну и присунуть ей в этот момент было как два пальца. Чуть потянешь ее к дивану, она сама на спинку брык, окорочка свои раздвинет и только лежит, охает: «Ой, мальчик мой». Имя никогда не называла. Да и понятно ― весь район у нее перебывал. Я б тоже запутался. Она уже и не считалась за трофей, все через неё прошли. Болтали так, по крайней мере. Кликуха у неё была «Процедуня», типа пойти облегчиться…
