Кэтрин крепко закрыла глаза, чтобы попытаться стереть воспоминание о последнем телефонном разговоре с сестрой. Хотя прошло уже три недели, воспоминание это лежало на душе женщины тяжелым грузом, и она задавалась вопросом, сможет ли когда-нибудь в полной мере помириться с Фрэн.

– Кэтрин.

Она услышала голос своего мужа.

Кэтрин как раз чистила картошку к ужину, но при звуке голоса Марка сразу поднялась со стула, словно солдат, натренированный вставать в присутствии командира. За все эти годы она довела этот навык до автоматизма.

– Тебе звонит сестра.

Он коротко улыбнулся, но улыбка его исчезла в считаные секунды. Кэтрин поняла, что Марка звонок от ее сестры не радует совершенно, а еще больше он раздражен тем, что, чтобы позвать жену к телефону, ему пришлось оторваться от собственных дел.

Кэтрин кивнула и взяла трубку с посудомоечной машины.

– Алло?

Она ждала, когда Марк положит трубку у себя в кабинете, но щелчка все не было. Ну, конечно, ее муж собирается подслушать их с Франческой разговор, как обычно. А ведь они не виделись и не общались уже пару месяцев, и Кэтрин знала, что из-за подслушивающего Марка беседа опять получится неловкой и скомканной, поскольку ей придется внимательно фильтровать все, что она собирается сказать. Кэтрин знала, ее сестра заметит это и рассердится. Женщина снова чувствовала себя в ловушке и чуть не разрыдалась.

Франческа посетовала, что в последнюю их встречу Кэтрин казалась немного отстраненной, и ее сестра автоматически превратилась в идиотку, неспособную объяснить, что очень многое хочет, но не может сказать, и на то есть причины. Главная в том, что Марк все слышит и, что еще хуже, делает выводы.

– О, Кейт, я должна была позвонить…

Голос Франчески было почти не узнать, так часто он перемежался со всхлипываниями и рыданиями.

– Все хорошо, все в порядке. Господи, Франческа, не плачь! Что, черт возьми, случилось? – спросила Кэтрин.

Она слышала в трубке звук бьющих по стеклу капель дождя и шуршание шин по асфальту. Кэтрин увидела перед глазами Франческу в своей дорогой машине, с наброшенным нелепо на плечи кардиганом, призванным защитить ее от холодных ветров Северного Йоркшира.

Франческа с шумом высморкалась и продолжила:

– О, Кейт, случилось что-то ужасное!

– Что? Что-то с Люком?

Кэтрин всегда прежде всего думала о детях; самое страшное – если бы что-то случилось с ними, и поэтому она, естественно, сразу подумала о своем племяннике.

Франческа была из тех матерей, которые всячески стимулировали успехи своих детей, она всегда с большим рвением следила, чтобы ее сын Люк учился лучше всех и зарабатывал дополнительные баллы. Суммы, которые они с ее мужем платили за его обучение в престижной школе, наносили семейному бюджету большой урон, и Фрэн приходилось отказывать себе во всем – в поездках за границу, новой одежде. Что там, она даже к парикмахеру лишний раз не могла сходить.

Кэтрин восхищалась жертвами, на которые Франческа идет ради своего сына, но понимала, что та работает на результат: место в одном из хороших университетов или, по крайней мере, идеальное произношение и хорошо поставленное рукопожатие. И Люк свою мать не разочаровывал, будучи на редкость трудолюбивым и целеустремленным. Одним словом, приятный парень.

Франческу нельзя было назвать человеком завистливым, но Кэтрин знала, что ее сестра, конечно, осознает все прелести жизни жены директора одной из лучших школ Великобритании. Поэтому для Фрэн было важно чувствовать себя с Кэтрин на равных правах, ведь Люк так же хорошо учится и столь же успешен, как и его двоюродные брат и сестра.

Кэтрин рассмеялась, подумав, что ее семья считает, будто бы она ведет идеальную жизнь в своем старинном доме, с внимательным супругом и парой идеальных детишек. Ах, если бы они только знали…

– Нет… Нет, к счастью, ничего подобного, никто не пострадал. Но наш бизнес прогорел. Мы так старались, Кэти, договорились и с банком, и с поставщиками, но все рухнуло. Я так разочарована. Мы с Джерри думали, что вкладываем в будущее нашего сына, но потеряли все.

Выдав эту тираду, Франческа затихла. Кэтрин слышала, как ее сестра глотает слезы. Наконец Фрэн продолжила:

– Мы вложили в эту строительную компанию все свои сбережения. Строили планы, что, когда наступит подходящий момент, Люк займет должность своего отца, мы думали, что так обеспечим ему достойную жизнь. Но этот чертов агент оказался мошенником, сукин сын! Я все еще в шоке! Возможно, нам даже дом придется заложить…

– О, Фрэн! Это ужасно! Помню, как сильно вы радовались… – сказала Кэтрин. Она знала, что главным источником финансирования деятельности Джерри было наследство Франчески. Их с Кэтрин отец всю свою жизнь пахал как проклятый. Иногда, очень редко, он позволял себе короткие поездки к морю в Эберсок, но все время откладывал деньги, чтобы выкупить три комнаты в дуплексе в Кройдене. И вот теперь все это насмарку…

О чем тут говорить? Она хотела продолжить: «Моя бедная, бедная сестренка, какая ужасная новость. Приезжай ко мне, поживи у нас пару дней, и ты, и Джерри, и Люк, я о вас позабочусь. Мы выпьем по чашечке чая и что-нибудь да придумаем. Все не так плохо, как кажется, и, хотя спрятаться от этого сложно, я хочу, чтобы ты это сделала, хотя бы ненадолго. Люк будет проводить время с Домом и Лидией, а мы с тобой будем не спать до поздней ночи, пить вино и болтать о всякой всячине. Все будет хорошо, дорогая, я же твоя старшая сестра и умею помочь как никто другой…»

И тут Кэтрин услышала слабый вздох Марка, который уже потерял терпение, подслушивая в кабинете, и проговорила, сбиваясь, чеканя слова, словно робот:

– Ну, если тебе что-то понадобится, сообщи. Мы с Марком, конечно же, сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь.

Кэтрин использовала имя Марка, чтобы усыпить ее бдительность. Франческа на том конце провода молчала. Кэтрин могла представить себе, как та сейчас с недоверием повторила в своей голове это: «Сообщи?»

Кэтрин попыталась заполнить пустоту первым, что пришло ей на ум.

– Как там погодка в Йорке?

Фраза получилась какой-то уж совсем банальной и жалкой. По щеке Кэтрин покатилась слеза. Она хотела, чтобы младшая сестра услышала ее невысказанные извинения.

Франческа не могла сдержать своего удивления и разочарования:

– Как там погодка в Йорке? Ты что, меня не слушала, Кэтрин? Мы потеряли все! Все! А тебя интересует какая-то там чертова погода?!

– Я… я… – Кэтрин начала плакать, понимая, что не может найти слова, которые могли бы и утешить сестру, и не вызвать гнева у собственного мужа. Их просто быть не могло.

– Знаешь что, Кейт, забудь об этом, забудь, что я позвонила и что тебе сказала. Как-нибудь справимся сами. Сиди в своем большом красивом доме и наслаждайся свежим кофе и видом на лужайку для крикета, а мы уж как-нибудь выкрутимся! – заорала Фрэн в трубку.

– Франческа, я…

Кэтрин попыталась вставить слово.

– Нет, не заморачивайся. Я прекращаю наше общение и не думаю, что кто-то из нас заметит разницу. Ты перестала интересоваться мною уже много лет назад; наверное, просто не считаешь меня достойной твоего уровня. Знаешь что, Кэти? Никогда не думала, что скажу это, но ты о себе слишком много возомнила. Может, ты и живешь идеальной жизнью, но мне совершенно не нравится, в кого или, точнее, во что ты превратилась…

Закончив свою тираду, Франческа замолчала, и последняя фраза повисла в воздухе. Одно маленькое нажатие кнопки, и в трубке послышались короткие гудки.

Все еще сжимая трубку, Кэтрин наклонила голову. И прошептала сквозь слезы, зная, что никто не услышит:

– Мне тоже не нравится, милая. Тоже.

В кухню зашел Марк и положил руку ей на плечо, предупредив о своем присутствии, отчего Кэтрин тут же выпрямилась и проглотила слезы.

– Все хорошо, Кэтрин? Эта твоя сестра что, тебя огорчила?

Кэтрин посмотрела ему в лицо, выражение которого никоим образом не выдавало, что он слышал весь их разговор. Она покачала головой.