Литмир - Электронная Библиотека

– Мне это не нужно, – Фрей сидела и смотрела на меня, держа свою кружку на середине ладони, – я уже доделала задание.

Я перевернул свою чашку верх дном и поставил её на блюдце.

– И что мы тогда здесь делаем?

– Знакомимся, – ответила Фрей, – по-твоему.

– По-моему?

– Разве не в этом заключается твоя работа, твои экспертизы? Собрать о человеке информацию, а потом в контролируемых условиях выложить всё, где ты и твои ребята могут раскопать наши тайны, узнать слабости и болевые точки? Я просто хотела начать с тебя.

– Господи, – простонал я и стукнул костяшками пальцев о дно своей кружки, рассмеявшись про себя, – может ты и права, – помедлив, сказал я и поднялся из-за стола, чтобы уйти. – Впрочем, знаешь что? Ты, конечно, просто в горло мне впилась. – Я поднял пакет с документами и откланялся. – Обвела меня в моей же игре. Адьё.

Я быстро зашагал по шахматной плитке, а потом резко развернулся, пошёл обратно и снова сел.

– Хотя, что уж там, давай доведём игру до конца, – я откинулся на спинку стула. – Так что ты хочешь знать, Фрей? Говори прямо.

– Я хочу знать, что ты скрываешь и о чём лжёшь, – спокойно ответила она, всё ещё держа кружку на середине ладони. Затем резким жестом поставила ее обратно на стол, – прежде чем сама расскажу тебе о своих тайнах.

– Хорошо. С чего мне начать?

– С чего сам хочешь.

– Моя мама была детским психологом, пока не заболела. Сейчас она живёт в доме престарелых в Аскере. У неё Альцгеймер, уже почти как десять лет. Я давно с ней не виделся. Не знаю почему.

– Расскажи об Исландии.

– Когда я был маленьким, мы катались от одного алюминиевого завода к другому, ездили на электростанции и плавильные цеха. Я, мама и сестра Лиз. Мы приезжали туда, чтобы посмотреть, как отец и его команда защитников природы намертво привязывают себя к экскаваторам и трубным муфтам, к подъёмным кранам и самосвалам, восторженно крича и мочась в штаны, чтобы мир увидел, что человечество вышло из-под контроля.

– Идеалист.

Я кивнул.

– Почему ты уехал в Америку?

– После бракоразводного процесса мы с моей бывшей женой оказались в ситуации абсолютного противоречия друг с другом, в каждой детали, в каждом нюансе. Так что как только я увидел заметку о наборе на курс, я сразу же поехал.

– Чтобы допрашивать преступников-полицейских в чужой стране?

– Именно.

– Зачем?

– Чтобы лучше делать своё дело, чтобы…

– Их понять?

– Да.

Внезапно Фрей широко улыбнулась:

– Ты мстишь полицейским за своего отца?

– Может быть, – устало ответил я. Дождь отчаянно барабанил в окна. Падавшая с неба вода собиралась в ручейки, которые стекали к дороге по обе стороны кафе.

Фрей залилась смехом.

– Это самое настоящее клише, Торкильд Аске, – сказала она и схватилась за голову, – неужели ты не понимаешь?

– Понимаю. Если у меня когда-нибудь будет личный психолог, я обязательно передам ему, что ты первой это подметила.

Я уже принял решение продолжить игру, на какой бы вопрос мне ни пришлось отвечать и какими откровенностями ни пришлось бы пожертвовать. Развод с Анн-Мари и время, проведенное на американском юго-восточном побережье с мужчинами и женщинами, которых мы с доктором Оленборгом допрашивали за непробиваемым стеклом, обошлись мне дорого. Слишком дорого. Сидя с ней в этом кафе, я почувствовал, как моя грубая внешняя оболочка даёт трещину. Как где-то внутри начинает пульсировать что-то новое и живое. Что-то, чего я никогда раньше не испытывал.

Фрей выждала паузу, еле сдерживая улыбку, и сказала:

– Вы поэтому развелись? Ты узнал о ней всё и понял, что раскапывать там больше нечего? Исходил всеми дорогами – работа закончена и пора приниматься за что-нибудь другое? За новое дело?

– Дело? Что-то вроде… тебя?

– Нет, – ответила Фрей, – обо мне ты все еще не знаешь ничего. Мы друг для друга незнакомцы.

– Ты права. Ну что, моя очередь?

– Твоя очередь.

– Итак, – сказал я и наклонился над столом, – расскажи мне о себе.

Фрей сидела и молча смотрела на меня, обводя меня глазами, слово парой сверкающих солнечных дисков, всматриваясь в каждую клеточку моего лица.

– Я танцую, – произнесла она и схватила с блюдца кусочек сахара.

Суббота

Глава 14

– Эй?! Эй, угадай, что это: красное и говорит буль-буль.

– Ч…что?

– Что это: красное и говорит буль-буль?

– Господи, понятия не имею, – завываю я в ответ и пытаюсь увернуться от маленького создания, задающего мне эти дурацкие вопросы.

– Ха-ха! Это красный буль-буль, разумеется!

Я открываю глаза и понимаю, что лежу посередине кухни, частично под столом, за которым мы с Харви сидели и распивали спиртное прошлым вечером. Маленький мальчик, которого я видел вчера, сидит рядом со мной и улыбается. Я вижу стоящие у плиты ноги Харви и чувствую запах свежезаваренного кофе.

Харви наклоняется и заглядывает под стол.

– М-м-м, – мычу я и делаю попытку встать.

– Почему ты спишь на полу? – спрашивает мальчик.

– Не знаю, – отвечаю я и утыкаюсь головой в пол, пытаясь подняться.

– Для частного сыщика ты плоховато переносишь газировку для взрослых, – Харви хихикает над чашкой горячего кофе и ставит её на стол над моей головой.

– Настанет день, – усмехаюсь я и хватаюсь за стул, чтобы наконец встать, – ты только дай мне время.

– Папа, он что, вчера напился? – мальчик смотрит на меня, а затем на отца.

Харви подходит ко мне и помогает подняться.

– Ну, что-то такое явно было, – с улыбкой произносит он.

– Который час? – спрашиваю я и обжигаю губы горячим кофе.

– Скоро полшестого, петух уже пропел, – отвечает Харви, – мы выходим через десять минут.

В голове стучит, носовые пазухи будто залило цементом, щека болит дьявольски.

– Сегодня на улице сыро, – говорит Харви, отхлебывая кофе. Он выглядит на удивление свежим и расторопным, несмотря на вчерашний вечер. – Я отложил для тебя комплект термобелья, можешь надеть его, а еще ботинки и шапку. – Он снова улыбается: – От холода.

– Спасибо.

Меня трясёт от вида из окна. На улице всё ещё темно, разве что тусклый утренний свет над вершинами самых высоких гор напоминает, что скоро наступит день.

– No problem, man[9].

Харви поднимает кружку с кофе за моё здоровье. Я выпиваю ещё пару глотков, но боль в диафрагме и всеобъемлющая тревога, которые появляются перед приёмом утренних таблеток, заставляют меня подняться и направиться в ванную.

Тот, кого я вижу в зеркале, с легкостью вынудил бы любое чудище из преисподней с криками вернуться обратно. Я достаю утреннюю дозу таблеток и запиваю её водой из-под крана. После этого я выдавливаю полоску детской зубной пасты на указательный палец и искренне пытаюсь почистить зубы. Остальное обойдётся. Какой смысл зацикливаться на недостижимом?

На пути к прихожей я встречаю мальчишку снова.

– Эй, ты! – подражая отцу, он скрестил руки на груди, опираясь телом на своё бедро. – Что это: красное и говорит буль-буль?

Я в отчаянии гляжу на него, надеясь, что тот поймет, что душевно болен и должен немедленно исчезнуть с моего пути, но, кажется, никакого эффекта это не даёт. Так что я сдаюсь, улыбаюсь и отвечаю:

– Хм, есть, кажется, такой буль-буль, он ещё красного цвета?

– Дурак! Это брусника на лодке с подвесным мотором! Ха-ха-ха-ха-ха!

Всё вокруг посерело. Даже дома в жилом квартале как будто выцвели. В саду на крыше кормушки сидит сорока и смотрит на нас, наклонив головку. Она улетает прочь, как только Харви запирает автоматически замок своего пикапа. Он заводит машину, и мы выезжаем на извилистую дорогу, минуя центр и направляясь к лодочным сараям у залива.

Вчерашний ветер улёгся, но на улице стало холоднее. Воздух сырой, трудно дышать, не откашливаясь. Боль в щеке пульсирует и, разумеется, не проходит. Кроме того, пора признать, что моя пищеварительная система находится в состоянии коллапса, и боли в животе, которыми я страдал в последнее время, не пройдут сами по себе.

вернуться

9

Без проблем, мужик (англ.).

12
{"b":"604894","o":1}