— Какой? Тебе что-то не нравится? — мой вконец оборзевший Бес закидывает одну бесконечно длинную ногу на другую такую же, скрещивает руки на своей татуированной груди и поигрывает прокачанными бицепсами, загоняя мои эротические фантазии в душный полумрак подземелья. Нет, ты точно меня подначиваешь!

— Мне все нравится! — пытаюсь вырваться из гравитации твоих феромонов и своих видений обнаженного тебя в гремящих цепях. — Кроме твоих замашек самодурских.

— Какой есть! — нарывается на комплимент мой Рыцарь и констатирует факт. — Мои замашки и делают меня Верхом. Ты знал, с кем связываешь свою судьбу. Или ты хочешь меня изменить? — взгляд сканирует все мои напряженные струны.

— Ни разу, — убеждаю тебя в том, что другим тебя и не представляю. — Но и ты на меня не дави! — себя, любимого, тоже не забываю. Кулак еще раз взлетает в твою сторону. С языка летит очередная угроза. — А то узнаешь, где раки зимуют. Я из тебя всю дурь вышибу, если ты по-хорошему не понимаешь! — мелкий бес, закусив удила, несется во весь опор. Грозить так грозить. Бойся! — И твой завышенный болевой порог не поможет. Свяжу и отхуярю так, что три дня на животе спать будешь.

— Ал, я тебе еще в начале наших отношений сказал, что можем и в это поиграть, — твоему спокойствию и упорству может позавидовать танк. — Только не считай мое желание дурью. Мы все равно поедем. Я уже решил. Точка. — расплетаешь конечности и весь подаешься вперед. Меня просто кипятком окатывает. Решил он! Игрок! Прямо сейчас тоже играешь? Так я как-то не готов. И плеть на седьмом небе осталась, в столе заныканная. Надо сбавить обороты.

— Я с тобой поиграю, — пячусь лицом к реальной опасности, спиной к двери. Только не сейчас. Мне пока не до игр. И, кстати… — останавливаюсь на относительно безопасном расстоянии и выдерживаю театральную паузу. — Любимый, у меня для тебя сюрприз. — Ты радостно расплываешься в очаровательной улыбке. — Я уезжаю! — среди ясного неба сверкнула молния и прогремел гром, или теперь твои челюсть и настроение так об пол грохнулись.

— Не понял. Куда это ты собрался? — встречаю твой ахуевший взгляд. Сюрприз удался. Теперь бы еще живым остаться.

— На Кудыкину гору, — сразу признаюсь, что далеко, чтоб ты никаких иллюзий не строил. — Домой!

— Ахуел?! — злобное рычание посылает в мозг недобрые предчувствия, а по коже здоровенные мурашки. По мере того как ты медленно поднимаешься с кровати, сверля меня взглядом, наливающимся кровью, у меня начинает зашкаливать борзометр.

— Да, совсем! — подтверждаю твои догадки, что у нас один диагноз. — Еще когда согласился на все эти покатушки. Ал, собирайся в Питер! Ал, собирайся в Крым! Ал, мы едем в Данию… — машу руками то на север, то на юг, то на запад, показывая, как ты меня замотал. Видимо, у меня серьезное обострение. — Да на хуй тебя с твоей Данией! — рука чешет сгиб локтя. Нет, этого делать точно не стоит. Обойдемся словарным запасом без опасных для жизни жестов. — Я и так возле тебя болонкой на подушке. Ты не слишком много на себя берешь?

— Беру только то, что принадлежит мне, — рычишь, скалясь уже не по-доброму. Твое напряженное тело накатывает на меня как паровоз, сокращая безопасную дистанцию. — На хуй? Только на твой, мой милый, — неотрывный взгляд вызывает на поединок. От тебя так и сквозит опасностью. — Я знаю, что для нас хорошо.

Зажмуриваю глаза, понимая, что с рельсов мне не сойти, и ты тоже не собираешься сворачивать. Пячусь, группируюсь, готовлюсь к лобовому столкновению. Одним прищуренным глазом ищу, что бы могло послужить защитой от озверевшего тебя, и не нахожу. Хозяйский дом разносить жалко. С нас еще за косяк спросят. Как за соломинку хватаюсь за причину моей скоропостижной попытки к бегству.

— А я знаю, что у меня к ебеням бизнес горит! – ору, сорвав стоп-краны. Чувствую задницей, что отступать дальше некуда, упираюсь ею в стену. А реальная опасность, стоя прямо передо мной, заключает меня в клетку рук.

— Что у тебя случилось, что невозможно исправить? — вдруг совершенно спокойно спрашиваешь, останавливая ход локомотива в такой опасной близости.

То ли от переизбытка чувств, то ли оттого, что ты вдавливаешь меня в стену, вжимаясь всем телом, перехватывает дыхание. Жарко. Это я горю или погода сошла с ума, сразу подняв температуру до адского пекла?

— У меня счет на палке блокирнули, — подстать тебе почти спокойно отвечаю, как будто весь пар выпустил. Ну, еще бы! Когда на тебя 90 кэгэ навалятся. — Если сейчас не разрулю ситуацию, все звездой накроется! — придушенным голосом выдавливаю из себя слова на доступном пониманию языке о сложности экономической ситуации в сложившейся политической обстановке.

— Блокирнули — отлично! На хер тебе все это сдалось? Я смогу сам нас обеспечить, — слышу твои тонкие намеки на спонсорскую поддержку и совершенно отчетливо чувствую, как во мне просыпается вулкан. — А после поездки в Данию… — магма подкатывает к жерлу. — Так вообще все легально станет.

Пиздец!!! У меня срывает крышу.

— Любимый, — меня начинает потряхивать. Замогильным голосом, постепенно наращивая звуковой диапазон, пытаюсь донести до твоего влюбленного мозга, что я не девочка в розовых бантиках. — У тебя солнечный удар? Чтоб я, да от кого-то зависел?! — схлестываемся взглядами. — Я с четырнадцати лет сам себя обеспечивал, чем и собираюсь дальше заниматься. Мне нужно уехать. Все, отпуск закончен! — упираюсь руками в грудь и сметаю в сторону преграду.

Пока в спортивную сумку летят паспорт, мелкие шмотки (два с половиной часа – не двое суток. Много не нужно), любимая «преграда» подпирает задницей стену, заняв мое место.

— Алекс, я же не ухожу от тебя, — разговариваю с вещами. Не смотрю на тебя, просто не могу. Если сейчас гляну, мне пипец. В душе все переворачивается, но дело есть дело. — Я не могу бросить бизнес, который выстраивал годами, — единственное, что пытаюсь делать, так это убедить тебя и самого себя в правильности выбранного решения. — Ты закончишь дела здесь. Я разберусь там, и все — мы вместе. В чем проблема-то? Обещаю, каждое утро буду докладывать тебе, что почистил все сто зубов, — безнадежная попытка перевести конфликт в шутку.

— Очень смешно, — не смеешься ты, и мне не смешно. — Ал, давай не будем пороть горячку. Я не могу сейчас уехать, и ты тоже. — На секунду останавливаю свои сборы. Интересный ход мыслей.

— Любимый, пойми, мне нужно! — возмущаюсь эгоизму некоторых личностей.

— А мне нужно, чтобы ты был рядом, — упрямо твердишь, скрестив руки на груди. — Я постараюсь закончить пораньше, и мы вернемся вместе, а заодно спокойно подумаем, как разгрести твои траблы.

— Я сам все разгребу. Тебе своих проблем, что ли, не хватает? — почти вежливо предлагаю тебе не совать свой нос в чужой вопрос.

— Твои проблемы — это мои проблемы! — получаю очередной отказ от невмешательства во внутренние дела суверенного государства.

— Мои проблемы, — делаю акцент на «мои», — не ждут отлагательств. Я уезжаю домой! — отсылаю ультиматум, вспомнив детский стишок про «повстречались утром рано на тропинке два барана».

— Блокировка счета не повод уезжать. Всего несколько дней, — мягкость в голосе заставляет напрячься. Лучше бы ты орал.

— Я уже все решил, — передразниваю тебя, направляясь в сторону выхода.

— Я тоже! — с этими словами на драконистую задницу было произведено несанкционированное зверское нападение.

— Пусти, Гад!!! — ору этому драконовладельцу, пытаясь выбраться из мертвой хватки.

— Я оправдаю каждую букву этого слова! — сорванная с плеча сумка летит на Марс, я лечу в околоземном пространстве. Сумка со звоном бьющегося хрусталя падает на пол. Я, как куль со всякой всячиной, приземляюсь на пружинистую поверхность кровати.

— Какие еще буквы?! – ору, преодолев секундное замешательство. Пытаюсь отползти от летящего на обескураженного меня Рыцаря и понимаю, что не успеваю.

— Главный Адский Драконовладелец! — прилетевший владелец седлает дракона. Изображая заправского Дракбоя, сковываешь мертвой хваткой запястья.