— Ух ты, Иришка что-то новенькое залила. Текс-с-с… посмотрим… — цепляюсь за возможность отвлечься от надоевшей вычитки. Лучше уж почитать, чем пописать, да еще и грамматику повспоминать. Тем более что мне без любимого пишется так же хреново, как и ему без меня. Начинаю с шапки, как завещал великий… Нехочуха. Описание: «Коснулся диск полночных вод… Плывет разводами, не тонет».

— Это ты про что? Неужели про то, что я подумал? — хохочу на всю комнату. Развалившийся рядом со мной приблудный кот поднял мохнатую башку и осуждающе посмотрел заспанными глазами. Типа: «Кончай ржать, придурок, спать мешаешь». — Ладно, молчу, молчу, — успокоил я местного усатого, и тот, полизав для приличия согнутую в кулак лапу, завалился досыпать. — Как там наш котяра? — вспоминаю покинутого любимца и продолжаю изучение новинки.

«Мелком судьбы на дланях обрисую реки вен…»

— А-ха-ха!!! — снова хватаюсь за живот, представив себе картину. Это, значит, так: отводишь руку и обводишь на ней синие жилки? Даже хотел ручкой попробовать художество, но не нашел. Кошара приоткрывает глаза, затем суживает их, предупреждая: «Еще раз вякнешь, и я тебе в тапочек нагажу!» Смотрю на эту бандитскую рожу и говорю: «Не, что за хамство? У нас кот тоже наглый, но себе такого не позволяет!» Ну, как сказал Алекс, с местными лучше не спорить. Закрываю рот рукой, провожу по губам сомкнутыми пальцами, изображая, что застегиваю молнию, мысленно говорю этому аборигену, что я больше не вякаю.

Ладно, че там дальше? Посвящение. Что? Это Алексу?! Обалдеть… Интересно, а он-то сам в курсе? Расплываюсь в улыбке, на душе сразу стало так тепло, а еще до усрачки любопытно, чем это мой любимый так человека вдохновил? Читаю дальше: «Правду говорят — талантливый человек талантлив во всем».

— Ну, кто бы спорил! — восклицаю, глядя в монитор. Кот спрыгнул с кровати и вскочил на подоконник, утомленный моими непрерывными комментами. Небось какую-то красотку усатую учуял. Кричу сидящей на подоконнике пушистой заднице: — Да у него столько талантов, что вам и не снилось! Прямо как в том кино про Шурика, — старательно передразниваю интонации и акцент киношного мужика в шляпе. — Спортсмен, бизнесмен, музыкант, и, наконец, он просто красавец!

Вспоминаю, как один раз пошел с ним в спортзал. Перед глазами стоит образ, и не только образ моего возлюбленного на велотренажере, а я сижу на лавочке у стены и беззастенчиво пялюсь на его напряженные мышцы бедер и ягодиц, накручивающих педали. Вроде ночь на дворе, а мне что-то жарко стало!

— Ну, с публикацией тут все ясно… — проскальзываю глазами строку и упираюсь взглядом в примечания автора: «Когда я слышу твой приказ, впадаю экстренно в экстаз».

— Какого хрена?! Да ты что, дорогой, втихаря на Тема-пати сгонял? — закипаю, как самовар. Кот опасливо оглянулся, видимо, почуяв мои громомолнии. Сквозь красную пелену читаю ниже: «Нет слов, чтобы описать глубину воздействия этого тембра на мои нервные окончания».

— А-а-а!!! Вон оно что… — на секунду успокаиваюсь, пока до сознания доходят масштабы катастрофы. — Госпадябожемой!!! Наслушалась! Я же тебе, Иришка, втихаря от Алекса скинул ссыль на его песни. Ну, до чертиков хотелось поделиться этой новой для меня гранью любимого. Нафиг болтать-то? Ну, то, что я трепло — это ладно… А ты-то что? — сижу, грызу ногти, думаю, что у любимого возникнут ко мне вопросы, и мне как минимум пздц. Что-то как-то подозрительно задница зачесалась. Котик с подоконника сочувственно смотрит в глаза.

— Что? Думаешь, мне влетит? — спрашиваю его скорее для того, чтобы пообщаться, и так очевидно, что кто-то ладонь к моей заднице приложит.

— Мао, — летит мне в ответ.

— Ну, ни хрена себе! — вытаращиваю глаза. — Мало! Мне мало? Ты вообще за кого? И вообще не мешай читать, как моему любимому дифирамбы поют. Видишь, что умные люди пишут? — тычу пальцем в монитор. — «Нет слов…»

— Ха! Да я когда первый раз услышал, просто сидел и тихо растекался лужицей эктоплазмы. Так что могу понять твое состояние и «глубину воздействия»… — думаю, что у меня вообще от его голоса просто мурашки по коже бегут, особенно когда он мне поркой грозит. Чего уж тут про песни говорить… Реакция однозначна, все сигналы звуковых частот от ушей передаются вниз, вырубая к чертям мозг и резонируя в члене. А ты его описывать собралась? Ну, в принципе, в поэтических образах, много чего описать можно.

— Блин, как же приятно, что голос моего Любимого задевает не только мои струнки, — мечтательно смотрю в потолок. Котяра смотрит на меня как на больного.

 — Сам ты три дня не умывался! — Кошак задирает заднюю ногу и опровергает мои предположения. — Ладно, давай читанем уже, что тут Иринка выдала… «Часть 2»

— Эк тебя подрастащило, прямо вторая часть уже «и это все о нем…» Так в этом ты не одинока, я тоже сборник завел, спецом для него, — в голове мелькает мысль: «А ведь статус стоит „в процессе“». Так ты ещё планируешь что-то ему написать? Как-то подозрительно неуютно стало. Глаза пробегают по строчкам примечания: «Внезапное вдохновение. Он просил написать оду, но получилось, что получилось. Может, ты обрадуешься, моя несбыточная мечта, это тебе!»

— Чиво? «Внезапное вдохновение?» Ну, допустим. Меня тоже иногда накрывает вдохновлятиной. Но чтобы Алекс и просил? Да, скорее я лук в гамбургере съем, чем он просить будет. Если ему вожжа под мантию попадет, он пойдет и возьмет… Veni, vidi, vici, — представляю себе мою любовь с арбалетом, перекинутым через плечо и шальной улыбкой на губах… м-м-м… Облизываюсь, когда воображение тормознуло на губах.

— А вот это вапще беспредел! Мне что? Уже ревновать начинать? «Несбыточная мечта?» — меня кидает в жар. — Да я сам его так называл, когда Оду писал! Че за нафиг?! — в горле что-то пережало и забилось в висках. — И с какого бодуна ему радоваться? Даже если это ему, то что? А может, ты, и вправду, будешь радоваться… А может…

Пытаюсь сглотнуть, но во рту сушь, мысли путаются. Хватаю бутыль минералки, запиваю свои бредовые глюки. Кот выпрыгивает в окно от греха подальше, сверкнув на прощанье рыжими яйцами. Ну, и чему ты тут радоваться будешь? Глаза опускаются ниже.

«Ну, почему же ты в Сан-Ремо не поешь?

А в зыбкой тишине перебираешь струны,

И звуки из души неспешною рекой текут.

Ну, почему? Ты не меня ли ждешь?»

— Чей-то он не поет? Поет! Да еще как! Обкончаешься… Пусть и не в Сан-Ремо. Так это ему просто не надо… — недоумеваю началу стиха и не втупляю, что за «зыбкая тишина»? Это типа Алекс уединился с ней? И молчит… Только струны перебирает… Так он не особо болтлив, вроде как… Это он со мной только отрывается. И мне это так нравится… — вспоминаю, как мы болтаем, не смолкая, целыми вечерами, и ведь каждый раз находим темы. — А что это за предложения в конце? Это что? Типа позвони мне, позвони…

Кровь отливает от конечностей, делая и без того тонкие пальцы ледяными и сморщенными. Глаза бегут по строчкам.

«Твое дыханье в ухо бирюзовым шелком

Шевелит волосы на разогретой коже.

Сегодня мне опять заснуть не дашь?

Летая в эро-снах и доводя до дрожи».

— Какое у него дыхание? Нежно-голубое? Он что, с тобой замерз, что ли? А если это намек, то он вообще универсал, как и я… Так что у девочек шансов не меньше, чем у мальчиков, если не больше… — у меня уже все поплыло перед глазами. Я, конечно, понимаю, что ты в другом городе живешь, но этому Летуну и Луна близко… — А это что за метафора? Чего у тебя он там шевелит? Я надеюсь, ты просто про наушники говоришь? — перед глазами картинка, как твои губы скользят вдоль тонкой девичьей шейки, и в сочетании с ледяными руками, в голове такое пекло, что крымская жара отдыхает.

«Ты мог бы вознести на небеса,

Мне подарив одно единственное слово.

Ну, почему-то ты опять молчишь.

Не ведаю, какие на тебе оковы».

— Это тебе добро дали. Ага, мне все ясно, как теория струн… — просто закипаю, щас дым из ушей повалит. — Что вообще происходит? Заговор? — мозг перемкнуло. Читаю строки и неотвратимо становлюсь кандидатом на койко-место в дурке.