— Терпи… — губы сводит не то улыбка, не то голодный оскал. Ты должен понять, что ты мой… Я успокаиваю тебя, глажу по немного опавшему члену. И ты твердеешь.

Начинаю продвигаться дальше, утопая в тесной дырочке, которая плотно обхватывает меня. Медленно двигаюсь, ты стонешь, иногда шепча мое имя. Наращиваю темп, амплитуду, чуть приподнимаю твои бедра, чтобы сильнее пройтись по простате. Твои стоны блаженства срывают башню, тебе вторит звон цепей.

Весь горю, ноги сводит в предоргазменных судорогах. Моя ладонь скользит по твоему стволу в яростном танце любви. Ты задыхаешься, мечешься подо мной, изливаешься себе на живот, сотрясаясь в блаженных конвульсиях. Сжимаешь меня до боли, до искр из глаз. Пара толчков, и я догоняю тебя. Выплескивая порции спермы, вздрагиваю…

Подлетаю на сиденье на очередном ухабе дороги, даже хорошая подвеска джипа не спасает. Жарко. По виску бежит капелька пота, щекочет кожу. Машина не спеша пробирается все дальше, по побережью острова. Уже позади шумная Феодосия, а впереди извилистость серпантинов. Солнце садится, и прохладный ветерок освежает, принося пение цикад. Воздух напитан запахами, они дурманят своей насыщенностью. Открываются прекрасные виды…

Дух захватывает, еле удерживаю себя над тобой, восстанавливаю дыхание, силы, разум. Встречаюсь с твоим взглядом. Улыбаюсь, придерживая резинку, медленно выхожу. Снимаю латекс, завязываю конец узлом и зашвыриваю куда-то в полет, зная, как тебя это бесит. Обтираю член краем простыни и, резко вскочив с кровати, начинаю одеваться. Один носок так и не нашел, джинсы на влажное от пота тело натягиваются с трудом. Футболка навыпуск.

— Ал, ты куда? — изумленно смотришь на меня, когда я направляюсь на выход.

— Ах, да… Чуть не забыл, — насмешливо говорю тебе. Разворачиваюсь на сто восемьдесят, незаметно засовывая в рот ключ браслет. Склоняюсь к своему пленнику в прощальном поцелуе. Ты прикован, не можешь обнять, удержать, хоть и пытаешься освободиться, дергаясь и обдирая запястья. Придерживая за подбородок, раздвигаю языком губы, проталкиваю ключик тебе в рот и отстраняюсь. — Пока, мой рыцарь, увидимся после дождичка в четверг. — Ты держишь зубами ключ от браслета. Я отступаю к двери, рука нащупывает створку. Задерживаюсь на миг, чтобы зафиксировать на дорогой поверхности двери живописный жест из среднего пальца, и понимаю, что надо драпать. Ты изогнулся, перехватывая ключ руками.

— А ну, стоять, зараза! — твой грозный окрик несется мне в спину, а я уже несусь через зал. Кроссовки, куртка, арафатка обвивает шею. Хлопок двери отсекает меня от озверевшего тебя, голый ты за мной не побежишь, значит, у меня есть фора в пять минут. Вылетаю из подъезда и несусь к авто…

Водитель паркует машину возле небольшого дома и, подхватив чемоданы, топает вслед. Нас встречает улыбчивая женщина, воркуя, провожает в отдельное крыло дома на две комнаты. Николай с какой-то загадочной улыбкой бросает наши чемоданы и быстренько сваливает.

— Чего это он светится, как китайский фонарик?! — провожаю взглядом широкую спину жертвы моего устротупоумия и скуки.

— А чего ему не радоваться? На халяву на море съездил. Мы же теперь его трезвым увидим только перед отъездом, — сокрушаешься ты, разбирая шмотки. — Уволить его, что ли…

— Нафиг тебе водила? Завтра байк приедет, и катайся себе вволю по местным колдоуебинам, — в кои-то веки заступаюсь за мужика. — Пусть чел оторвется, девчонок потискает. А то он, наверное, уже забыл, как и куда, — на танке проезжаюсь по личной жизни Николая, пока того поблизости не наблюдается.

— Ага… А потом мне его погулы разруливать. Плавали. Знаем…

Долой пыльную дорожную одежду. Ты тянешь меня в душевую. Теплые струи воды смывают грязь дорог, но не смывают усталость. Оставляю тебя одного. Иду в комнату, без сил валюсь на кровать. Мягкий, ровный траходром, а я словно на волнах качаюсь, до того эта дорога утомила. Мотаю головой, посылая в безграничные просторы вселенной беззвучный крик: «Убейте меня кто-нибудь!» Никто не отзывается, и тебя что-то долго не слышно, не видно…

Вроде не о чем беспокоиться, но по душе кошки коготками скребут. Добравшись до дома и закрыв дверь на все замки, от которых у тебя есть ключи, решаю позвонить. Вдруг что не так? После пятого гудка уже готов сорваться в обратный путь. Спасать мною же плененного рыцаря. А то, не дай Гот, руку о браслеты поцарапает, ну, или кровать сломает.

— Любимый, ты как? — радостно начинаю балаболить, когда принимаешь вызов.

— Волнуешься… — улыбаюсь, услышав, как твой голос ласково вещает мне в трубку о перспективах, ожидающих одну вертлявую задницу. Ну, это мы еще посмотрим, кто кого.

— Конечно, — утвердительно киваю головой. — Ты не отвечаешь. Самому к тебе ехать как-то… — ищу подходящее слово, дабы не признать, что очкую. — Неохота! — нахожу подходящий вариант. — На улице мрак какая дребедень. Вот и думаю, может, спасателей вызвать? Скорую? Проктолога? Ничего не болит? — как примерный любящий супруг интересуюсь твоим здоровьем.

— Есть немного, но до утра заживет, — озвучиваешь предполагаемое время «мести».

— Болит, значит? Это ничего, привыкнешь со временем, — это я совсем страх потерял. Посмотрел на входную дверь. Может, швабру под ручку просунуть? Так ведь это китайское говно надолго не спасет. Ну… максимум на пару секунд время оттянет.

— Ал, а ты чего так быстро свалил? — твой странный вопрос в трубке, и на заднем плане подозрительный хлопок дверью. — Вот не думал, что ты такой бздун.

 — А береженого Гот бережет, — делюсь народной мудростью и (чего уж тут терять) до кучи — угрозой: — А за «сцикло» ответишь! Надену на тебя пояс… — задумался, на каком остановить выбор. — Верности. А ключик проглочу! Догадываешься, как сложно будет тебе освободиться?

— Не переживай, Темненький. Ключик я достану. Ректально, — обещает мой личный проктолог под какое-то «вру-y-y-м-м-м»… И почему-то я ни разу не сомневаюсь, что достанет.

За окном глубокая ночь, и уже нужно бы угомониться, а не «бла-бла» делать. Подхожу к окну. Мрак, только тусклые огни засыпающего города, одинокие тени… И вдруг… БАБАХ!!! Отдаленные восторженные выкрики и небо в горящих цветах изобретения древнего гениального китайца, которое вот уже восемь веков радует человеческий глаз. «Бля-я-я… Опять какие-то тараканы решили плодиться и размножаться…» — сокрушенно вздыхаю, глядя, как черноту расцвечивает импортная иллюминация.

— Алекс, выходи за меня замуж… — на полном серьезе говорю в трубку. — Я подарю тебе звезду… — в трубке повисли рекламная пауза и какой-то белый шум. Это, видимо, ты мозг перезагружал. Пользуюсь случаем и продолжаю нести ахинею: — Мы продадим «Леди Ред» и купим звездолет. Полетим на Луну и поймаем эту гору платины UW-158*, — меня понесло. — А на вырученные деньги приобретем остров на Багамах и… ведро белил. Я разрисую пальмы под березки и высажу свой кактус на волю… — мечтаю, наблюдая, как темноту ночного двора разрывают фары движущегося автомобиля. — А нашему Коту мы подарим другана. Я назову его Алекс и буду тискать, как захочу… — Черный джип останавливается у моего подъезда. Приглушенно-дорого хлопает дверь, и пиликает сигнализация. — Составим брачный контракт… Я буду трахать тебе мозг и… другое место. Ты будешь трахать мне мозг и… сделаешь ребенка… — задумчиво озвучиваю свои омегаверсы в трубку, сквозь мечты слыша, как что-то скребется в коридоре, и хлопает входная дверь. Вздрагивая, оборачиваюсь. Ты стоишь на пороге. Глаза горят, безумная улыбка растягивает мои любимые губы, нижняя, кажется, распухла…

— Не будем откладывать! Сделаем прямо щас!

Мой, испуганный вопль сотрясает соседние миры:

— А-А-А-Л-Е-Е-Е-К-С!!! — этот ор услышали, наверное, даже производители фейерверков в Китае. Я уставился на чудовище, которое, сука, пялилось на меня.

— Что случилось? — ты вылетаешь из душа в чем мать родила, прикрыв добро полотенцем и с голым задом.

— Алекс! Я думал, что самые большие тараканы — это те, что у тебя в голове, — из последних сил стараюсь выглядеть мужиком и не запрыгнуть тебе на руки. — Но я ошибся, — указываю пальцем на стену и меня передергивает. Черный огромный жучина сидит над кроватью и шевелит здоровенными усами.